Когда победят вич: СПИД 40 лет спустя: мы точно знаем, что можем его победить

СПИД 40 лет спустя: мы точно знаем, что можем его победить

Что удалось?

Объединенная программа ООН по ВИЧ/СПИДу, известная по английской аббревиатуре как ЮНЭЙДС, опубликовала сегодня доклад, который доказывает, что цели на 2020 год, поставленные Генеральной Ассамблеей ООН четыре года назад, вполне достижимы для всех стран. 

В ЮНЭЙДС подчеркивают, что успеха добились страны с прогрессивными законами и политикой, а также сильными и инклюзивными системами здравоохранения. Там высока вероятность того, что люди, живущие с ВИЧ, будут иметь возможность протестироваться, получить лекарства для предотвращения ВИЧ, воспользоваться услугами по снижению вреда, регулярно получать препараты для лечения ВИЧ и находиться под постоянным качественным наблюдением. 

По последним данным, число людей, получающих лечение, с 2010 года увеличилось более чем в три раза. В 2020 году лечение получали 27,4 миллиона из 37,6 миллиона человек, живущих с ВИЧ. В 2010 году эта цифра составляла 7,8 миллионами.  

Благодаря лечению смертность от СПИДа за те же 10 лет снизилась на 43 процента. Сокращение числа новых случаев ВИЧ-инфекции шло значительно медленнее – уровень заболеваемости за тот же период снизился на 30 процентов. 

В Восточной Европе и Центральной Азии ВИЧ распространяется, и стремительно

В странах Восточной Европы и Центральной Азии – зеркальная ситуация: с 2000 года число новых случаев ВИЧ в регионе выросло на 43 процента, а смертность, связанная со СПИДом, – на 32 процента. 

Большинство ВИЧ-инфицированных в регионе – по-прежнему составляют потребители инъекционных наркотиков. На них приходится 48 процентов новых случаев. 22 процента составляют мужчины, имеющие сексуальные отношения с мужчинами. 20 процентов новых случаев заражения приходится на гетеросексуальных партнеров и клиентов секс-работниц. Сами секс-работницы составляют 8 процентов от новых ВИЧ-инфицированных. 

Читайте также

Глава ООН: 10 рекомендаций, которые помогут покончить с ВИЧ
 

Для сравнения, единственные регионы, где заболеваемость тоже выросла, – это Северная Африка и Ближний Восток и Латинская Америка, но там рост составил, соответственно, 7 процентов и 2 процента. При этом смертность там сокращается. 

В целом в Африке снижение уровня заболеваемости составляет, в зависимости от региона, 37-43 процента, а смертности – 43-50 процентов. 

Карательный подход к группам риска не работает 

В докладе ЮНЭЙДС подчеркивается, что в странах, где существуют карательные законы, где не соблюдаются права человека, как правило остаются без внимания, а то и подвергаются дискриминации и наказанию ключевые группы населения, на которые в мировом масштабе приходится 62 процента новых случаев ВИЧ-инфекций во всем мире.

Например, почти 70 стран мира криминализируют однополые сексуальные отношения. Геи и другие мужчины, практикующие секс с мужчинами, секс-работники, трансгендеры, заключенные и люди, употребляющие инъекционные наркотики, практически лишены доступа к медицинским или социальным услугам, что позволяет ВИЧ-инфекции распространяться среди наиболее уязвимых слоев общества.

Что дальше?

Авторы доклада отмечают, что COVID-19 продемонстрировал, насколько зыбкими оказались успехи в области здравоохранения и развития, достигнутые за последние десятилетия, и выявил вопиющее неравенство. Для того, чтобы ликвидировать СПИД к 2030 году, а именно такую задачу поставили мировые лидеры, необходимо пересмотреть имеющиеся стратегии и взять более смелые обязательства. 

Если они будут выполнены, отмечают в ЮНЭДС, то к 2025 году услуги в области ВИЧ смогут получать 95 процентов нуждающихся, ежегодное количество новых случаев ВИЧ снизится до 370 000, а смертей от СПИДа – до 250 000. Для этого в период до 2025 года потребуются ежегодные инвестиции в размере 29 миллиардов долларов. 

Доклад ЮНЭЙДС опубликован в преддверии Совещания высокого уровня Генеральной Ассамблеи ООН по СПИДу, которое состоится с 8 по 10 июня.
 

Академик РАН рассказал, когда будет готов полностью уничтожающий ВИЧ препарат

Ровно 40 лет назад ученые американского Центра по контролю заболеваний открыли и впервые описали вирус иммунодефицита человека. Академик РАН Вадим Покровский одним из первых в СССР начал изучать ВИЧ. О том, как ученый искал первых заразившихся, как развивалась эпидемия в стране и через сколько лет россияне смогут получить препарат, полностью уничтожающий вирус — он рассказал в интервью «Газете. Ru».

«Все поняли, что наша страна подвергается риску»

— Почему в 80-е вы решили посвятить себя именно этому заболеванию?

— К этому времени я уже 21 год потратил на учебу, окончил мединститут, занимался разработкой вакцинных препаратов, защитил диссертацию по иммунологии, потом еще занимался эпидемиологией. Я был достаточно широко образованным специалистом в области инфекционных болезней. И в это время как раз появилась новая болезнь, которую сначала рассматривали, как чисто иммунологическую — ее и назвали синдромом приобретенного иммунодефицита.

Только где-то в конце 1983 года для специалистов стало очевидным, что это инфекционное заболевание. И я по своему образованию как раз наиболее подходил.

Задание было выяснить: есть ли ВИЧ/СПИД в России? Насколько он угрожает стране? Институты иммунологии, вирусологии и наш эпидемиологии — все мы занялись этой проблемой. Иммунологи искали людей с иммунодефицитом, вирусологи пытались вирус выделить.

close

100%

— Была ли возможность обмениваться научными разработками с западными учеными?

— Тогда же не было электронных средств, поэтому все распространялось по почте, в журналах. Можно было все журналы найти только в Медицинской и Ленинской библиотеках. Там тоже пришлось довольно серьезно поработать.

Работать мы начали в конце 1984 года. Обследовали на иммунитет 200 тыс. подозрительных пациентов с иммунодефицитом, нашли несколько детей, вроде бы похожих на СПИД, но ВИЧ у них не было. В Институте Гамалеи был очень большой архив сывороток — они стали их проверять на антитела, 200-300 тыс. анализов сделали, и нигде не нашли присутствия вируса. Поэтому была удивительная ситуация, что вроде бы во всем мире есть, а в России пока нет ВИЧ.

Потом пошли заявления, что СПИД — болезнь американских гомосексуалов. А поскольку у нас гомосексуализм уголовно наказуем и запрещен, нам эта болезнь не грозит, примерно так заявляли некоторые.

Здесь неожиданно, как это всегда бывает, в соседнюю лабораторию вдруг принесли материал от одного больного африканца — и оказалось, что у него вирус иммунодефицита и клиника СПИДа. Это был конец 1985 года.

Он приехал из Южной Африки, чтобы учиться в Школе профсоюзного движения. Здоровый такой парень — воевал в Южной Африке против белых. У него было очень много половых контактов в разных странах. Но на гомосексуала он никак не подходил. После этого наша группа обследовала всех иностранных студентов в Москве — обнаружили еще около 50 человек из разных стран, инфицированных ВИЧ, но не больных СПИДом.

И только в конце 1987 года, когда я читал лекцию в одном медучреждении, одна совсем молодая ординатор вдруг решила, что под мое описание больных как раз подходит пациент из ее клиники. Хотя начальство посмеялось, ей все-таки удалось убедить показать этого больного нашим специалистам. Оказалось, что он действительно болен ВИЧ-инфекцией, у него была саркома Капоши – одно из проявлений СПИДа. Он и считается нашим первым пациентом. Он был гомосексуален и тоже оказался связан с Африкой.

close

100%

Пять лет назад у него были симптомы ОРЗ и краснухи – это была острая стадия ВИЧ-инфекции. Она проходит через несколько месяцев или даже несколько дней. Но вирус никуда не уходит — в течение многих лет развивается иммунодефицит.

За это время у него было порядка 25-27 половых партнеров. Мне пришлось тогда их всех искать по России.

Из них пять оказались инфицированными, один был донором, от него перелили кровь пяти людям — они тоже заразились. От одной из заразившихся женщин заразился муж. От одного ребенка из-за нарушений противоэпидемического режима в больнице заразился подросток. Потом этот ребенок, заразившийся в больнице, вырос, заразил трех девушек. В общем, образовалась целая цепочка.

Показали начальству — все поняли, что наша страна подвергается риску. Причем в цепочке оказались не только гомосексуальные, но и гетеросексуальные пары, и даже внутрибольничный случай передачи ВИЧ зафиксирован.

Вот после этого в стране началась действительно массовая работа по борьбе с ВИЧ. Начали проверять всю донорскую кровь.

В конце 1988 года мы выявили женщину-донора в Элисте, в Калмыкии. Что было очень удивительно, у нее не было никаких актов риска. Муж был не инфицирован. Единственное: она лежала в больнице еще со своим ребенком, и недавно он умер от какого-то септического заболевания.

И тут же выявили ребенка, который тоже лежал в этой больнице в одной палате с умершим ребенком вот этой женщины-донора. Здесь я уже опять все раскручивал, проводил эпидемиологическое расследование. Это почти такое детективное действие. Но поскольку пути передачи ограничены, вряд ли ребенок мог половым путем заразиться. Кровь чуть ли не всех доноров в Калмыкии обследовали – никто не заражен оказался.

Значит что? Наверное, больница. Я запросил материалы от всех детей, которые лежали в одно время с этими двумя, и к ужасу оказалось, что из 13 сывороток 4 оказались положительными — стало ясно, что это внутрибольничный очаг передачи. То есть надо срочно ехать в Элисту, поднимать документы, выявлять всех детей, которые лежали в этой больнице в течение года, всех их обследовать, устанавливать кто с кем лежал в одной палате. Заражено оказалось порядка 70 человек, которые побывали в этой больнице.

close

100%

Позже выяснилось, что в мае 1988 года там умер ребенок тоже от СПИДа, у него оказался инфицированный отец и мать. То есть вирус передался от отца матери, а мать передала ребенку. Сам этот мужчина еще в 1981 году служил во флоте, и они несколько месяцев стояли в Конго в порту. Страна была бедная, женщины могли заработать только проституцией. И стоимость услуг сексуальных была очень низкой, так что наши солдаты могли себе позволить. Так и заразились.

Получилось, что не только иностранцы, но и наши граждане, которые работали за рубежом, привезли вирус в СССР.

Но мы не можем сказать, что этот мужчина был нулевым пациентом — по-видимому, их было несколько.

— И какая была реакция руководства на все это?

— Мы все начальству доложили. И тогда глава Минздрава Евгений Чазов объявил о создании системы центров по борьбе со СПИДом. Теперь уж точно было ясно, что заболеть могут не только гомосексуалы американские, а все.

Население было страшно обеспокоено. Меня пригласили на местную телестудию вместе с министром здравоохранения. Мы там пытались объяснить ситуацию. Я очень осторожно сказал, что скорее всего, это связано с внутрибольничной передачей. Министр там чего-то хмыкал. А потом вечером, когда я уже прилетел в Москву, включил «Время» в 21:00 и увидел репортаж из Элисты.

Конечно, была очень сильная реакция. Все стали бороться со СПИДом. Летом 1989 года меня пригласили на популярный канал «До и после полуночи».

И вот там я впервые на нашем телевидении сказал, что от заражения вирусом иммунодефицита защищает презерватив. Это был страшный фурор. По советскому телевидению произнести слово «презерватив» — это было немыслимо.

Недолгое ощущение успеха

— С того момента, как началась информационная кампания, как стремительно развивалась эпидемия в России?

— У нас было ощущение успеха. До середины 90-х годов было зарегистрировано не более тысячи пациентов, хотя в год обследовали по 20 млн человек. Это был очень позитивный результат. Но дальше случилось то, что уже не зависело от нас.

До 1993 года ни одного инфицированного наркопотребителя не было, а вот в середине 90-х годов резко выросло число наркоманов. Был лозунг: «Обогащайтесь!», а самый простой способ обогащаться – распространять наркотики. Опиум, а потом его сменил героин.

Была страшная волна наркомании. Рассказывали мне в одной области: «У нас примета такая – как только в селе появляется наркодилер, участковый начинает строить новый дом». Каждую весну, убирая участок, перед дачей обязательно находил десяток использованных шприцев.

Если в 1989 году было 30 тыс. наркопотребителей в России, то к середине 90-х уже стали говорить о 2-4 млн потребителей. И вот в эту группу попал вирус. А если они пользуются одним шприцем, то крови, остающейся в шприце, достаточно, чтобы заразить следующего, кто этим шприцем воспользуется. То же происходило в Элисте, только в меньших масштабах: сестры иногда пользовались одним шприцем, чтобы быстрее сделать работу.

— Но ведь тогда люди уже понимали, что вирус через кровь передается?

— Да, но только не наркоманы. Как только вирус попал в их среду, он стал моментально распространяться. И где-то в 2001 году был пик – 87 тыс. случаев за год. Началась страшная эпидемия.

И ведь если человек заразился ВИЧ, он так и останется зараженным всю жизнь. Коронавирус – кто-то выздоровел, кто-то умер, но заболевание проходит, вирус исчезает. А ВИЧ нет. Человек может чувствовать себя хорошо до 20 лет и больше, но быть инфицированным, заражать своих партнеров.

Люди безответственные, у них очень много половых партнеров, поэтому у нас где-то в середине 2010-х стала преобладать половая передача: причем не гомосексуальная, а гетеросексуальная.

И вот по последним данным, у нас примерно 60% новых случаев – передача половым путем от мужчины к женщине, от женщины к мужчине. Наркоманы — 35%-40%, а вот мужской однополый секс — примерно 1-2% новых случаев.

— Но в обществе сохраняется представление о том, что это все-таки болезнь геев, наркоманов?

— К сожалению, да. При этом опасность для всех намного выросла. Причем у нас есть другие неправильные представления: например, о том, что ВИЧ передается при случайных половых контактах.

Выяснилось, что он не так часто передается в принципе, поэтому бывает, что одного контакта как раз и недостаточно. А вот если люди живут год-два вместе — как раз в таких случаях происходит передача вируса.

Вроде люди друг другу не изменяют в течение года, живут только с одним половым партнером, потом ссорятся, живут 3-4 года с другим. Вот это сейчас один из основных случаев передачи — в науке его называют «серийной моногамией».

Когда появится препарат, полностью уничтожающий вирус

— Как с 80-х развивалась терапия: как лечили людей тогда и как сейчас?

— Первого больного мы лечили противовирусным препаратом отечественного производства — азидотимидином. Он показал довольно выраженную эффективность. Наш пациент первый со СПИДом прожил еще 5-6 лет после диагноза — это довольно много.

close

100%

— Чем еще лечили?

— В основном, разными противовирусными препаратами, потому что очень скоро выяснилось, что все эти хваленые иммуностимуляторы, иммуномодуляторы никакого влияния на состояние больных СПИДом не оказывают. Даже ухудшают часто.

Оказалось, что эффективны только противовирусные препараты. Они сначала подавляют вирус, он перестает воздействовать на иммунную систему, и даже она восстанавливается. Даже больные СПИДом люди восстанавливают свои трудовые возможности.

Но этого вот достигли только в конце 90-х годов, когда догадались лечить не одним противовирусным препаратом, а тремя-четырьмя. И сейчас это основной метод терапии. Потому что если брать препарат один, он пару месяцев оказывает эффект, но потом развивается устойчивость вируса. А если давать три-четыре препарата — сейчас, правда, иногда и двух достаточно — то они подавляют размножение вируса полностью.

Он не размножается, поэтому не формируются резистентные формы. И человек может прожить до глубокой старости.

У нас один пациент, очень известный артист, заразился в конце 80-х, а в 1997-м у него развился СПИД. Мы его начали лечить одного из первых этим методом, как мы называли его, высокоактивной терапией. Он прожил еще 20 лет, и умер не от СПИДа, а от инфаркта. И это сейчас совершенно обычное дело.

— Лечат сейчас отечественными препаратами?

— Большая часть препаратов разработана за рубежом, но копии этих препаратов, дженерики, производятся и в России. Но я должен сказать, что это уже не очень перспективный путь, потому что эти препараты блокируют ферменты вируса, но не убивают его.

Сейчас на подходе совершенно другая группа препаратов – это генотерапия. Почему не удается вылечить ВИЧ-инфекцию? Потому что вирус внедряется в геном клетки человека. Препараты не дают ему выйти. Но как только они отменяются, вирус опять начинает продуцировать новые свои частицы, они атакуют опять иммунные клетки, и начинается развитие иммунодефицита. Поэтому главное сейчас – это найти способ полного излечения. Задавить вирус, который находится внутри генома клетки.

— Близки ученые к этому?

— Да, разработок очень много — их тестируют на животных.

Некоторые препараты из этой группы уже испытывают на пациентах, но, конечно, еще понадобится 5-10 лет, прежде чем они будут доступны всем пациентам по всему миру. Но не раньше, к сожалению.

«Слово «презерватив» Минздрав вообще не употребляет»

— Как эпидемия ВИЧ развивалась в России в год пандемии коронавируса?

— Гораздо меньше людей приходило на обследования — лаборатории, которые обычно на СПИД проводили анализы, работали на коронавирус. Врачей тоже сняли всех на борьбу с коронавирусом. В прошлом году только 60 тыс. новых случаев выявили, годом ранее 80 тыс., а еще два года назад даже до 100 тыс. новых случаев доходило. Поэтому я не исключаю, что в следующем году может небольшой подъем быть. Будут выявлять тех, кого не выявили в 2020, 2021 году.

Но как бы то ни было, цифры очень большие — в Германии только 1,5 тыс. случаев за год, а у нас 60 тыс.

Мне кажется, проблема в том, что у нас нет активной кампании по предупреждению новых случаев. Да, 99,3% бюджета — а мы тратим на борьбу со СПИДом порядка 65 млрд в год — расходуется на диагностику и лечение. В то время как на предупреждение новых случаев — буквально копейки, несколько сот миллионов на Россию. И большую часть тратят на профилактику — призывы пойти на тестирование. То есть получается замкнутый круг: мы не предупреждаем новые случаи ВИЧ, а только их диагностируем и лечим.

Более того, у нас со стороны некоторых специалистов Минздрава идут агрессивные утверждения: например, что презервативы не помогают. Слово «презерватив» Минздрав вообще не употребляет: ни «презерватив», ни «кондом». Хотя, по данным ООН, они спасли от заражения ВИЧ 120 млн людей.

Где-то лет пять назад такая агрессивная была риторика, что телевидение даже отказывалось давать рекламу презервативов, потому что боялось общественного осуждения. Сейчас уже появилась реклама вечером, немножко удалось переломить ситуацию. Поэтому приходится вот даже за такие простые вещи бороться.

— Помимо защищенного секса, в каких еще вопросах надо быть бдительными?

— При тех же медицинских процедурах. Понятно, что пациент не всегда может уследить, какими инструментами пользуются медработники. Проследите, вскрывают ли при вас одноразовые расходники. То же касается всех косметических и стоматологических процедур.

Все эти организации коммерческие, они в целях сокращения расходов могут и дезинфекцию не провести, и воспользоваться одной иглой повторно.

С одной стороны, человек не должен быть пассивным, а с другой — все должно под жестким контролем санэпидемслужбы. Здесь тоже есть проблемы определенные, потому что сейчас санэпидемстанция не может просто так прийти. Она заранее должна послать сообщение, что мы придем такого-то числа, будем вас проверять. Как говорится, можно подготовиться. Поэтому люди должны сами сообщать о нарушениях режима — тогда будет эффект.

ВИЧ/СПИД: победим ли мы и когда?

Об авторе

Джордж Аллейн

Джордж Аллейн — специальный посланник Генерального секретаря ООН по ВИЧ/СПИДу в Карибском регионе, почетный директор Панамериканской организации здравоохранения и ректор Университета Вест-Индии.

Весьма уместно рассматривать эволюцию эпидемии ВИЧ/СПИДа в контексте глобального здравоохранения. Одним из важнейших аспектов глобального здравоохранения как области исследования и практики является то, что оно направлено не только на общее улучшение здоровья в мире, но, что более важно, на сокращение неравенства между людьми — неравенства, которое по сути представляет собой неравенство. Не будет существенного улучшения в глобальном здравоохранении, если не будет сопутствующего международного здравоохранения в том смысле, что нации и их составляющие участники работают вместе. Успех в решении проблемы ВИЧ является и действительно будет прекрасной проверкой способности стран работать сообща, а характеристики инфекции ясно выявляют неравенство, существующее внутри стран и между ними, которое необходимо устранить.
Но нам следует обратить больше внимания на посыл заголовка, который подразумевает, что либо мы выигрываем, либо проигрываем. Возможная интерпретация заключается в том, что это сценарий «все или ничего», а подход, используемый в борьбе с ВИЧ, как и со многими другими заболеваниями, представляет собой битву с использованием военной аналогии. Подразумевается, что битва ведется против вражеского агента, и победа будет означать полную победу над агентом. Однако сражения не хроничны: они заканчиваются победой одной стороны и поражением другой. До сих пор в истории общественного здравоохранения был только один пример выигранной битвы в смысле искоренения болезни с лица земли: оспа. Трудности ликвидации двух других вирусных заболеваний — кори и полиомиелита, — для которых существуют хорошие средства, должны вызывать некоторую осторожность в надежде на то, что ВИЧ действительно можно искоренить, хотя, как и в случае с оспой, существует только человек-носитель. Опасность этого подхода для многих болезней, и особенно для ВИЧ, заключается в том, что он создает сценарий, в котором, если не будет абсолютной победы, будет ощущение поражения. Я был обеспокоен некоторыми заявлениями о том, что усилия по борьбе с эпидемией ВИЧ потерпели неудачу. Они не.
Лучший способ оценить прогресс в борьбе с распространением ВИЧ/СПИДа – это изучить различные вехи и конкретные цели, демонстрируя, что они достигаются. Предотвращение передачи инфекции от матери ребенку является примером цели, которая вполне достижима, как это было продемонстрировано, например, в некоторых странах Карибского бассейна. В этом регионе в целом уровень предотвращения передачи инфекции от матери ребенку увеличился с 22 процентов в 2003 году до 52 процентов в 2008 году, при этом страны взяли на себя обязательство сократить к 2015 году эту форму передачи до уровня менее 5 процентов. передачи ВИЧ через кровь и продукты крови в странах Карибского бассейна — еще один простой, но конкретный пример достижения цели. Охват антиретровирусной терапией, составлявший около 1 процента в 2003 году, увеличился до 51 процента в 2008 году. Возможно, наиболее важным показателем прогресса является возможность продления жизни больных СПИДом. Как говорит д-р Энтони Фаучи, известный иммунолог из Соединенных Штатов, внесший существенный вклад в исследования в области СПИДа: «За период, прошедший с момента появления ВИЧ, наша продолжительность жизни увеличилась с двадцати шести недель до сорока пяти недель». год жизни».
Большая часть внимания к победе возникла из-за возможности создания эффективной вакцины, которая предотвратила бы инфекцию. Некоторая эйфория по поводу возможной вакцины, без сомнения, основана на надежде, что с помощью химических средств люди могут быть освобождены от необходимости ответственных действий в сексуальных отношениях. Тогда секс будет «безопасным». Это было бы чем-то похоже на освобождение, которое сопровождало наличие противозачаточных таблеток. Эффективная вакцина еще не материализовалась, и перспективы кажутся отдаленными. Учитывая часто повторяющиеся цифры о том, что на каждого человека, получающего антиретровирусные препараты, приходится шесть новых случаев инфицирования, а также тот неизбежный факт, что потенциальный пул лечения продолжает увеличиваться, возможность контроля — а не немедленная победа — будет зависеть от применения эффективные профилактические меры. Выигрыш и проигрыш должны быть установлены в зависимости от степени применения профилактических мер, даже если они несовершенны, и даже если наука о предотвращении не гламурна, а ее финансирование не обеспечено.
Но медицинские работники, работающие с ВИЧ, испытывают огромный энтузиазм в отношении того, что достижимые цели профилактики могут быть установлены и достигнуты в краткосрочной и среднесрочной перспективе, и что непрерывность профилактики, лечения, ухода и поддержки — это больше, чем лозунг. Но если этот континуум будет эффективным, то должны быть более согласованные международные действия и признание того, что ни один аспект континуума не является по сути более важным, чем другой.
Международный консорциум партнеров под названием aids2031 анализирует возможные сценарии, которые могут произойти с настоящего момента до 2031 года, когда будет отмечаться пятьдесят лет с момента первого сообщения о ВИЧ/СПИДе. Он рисует мрачную, но реалистичную картину того, что необходимо для борьбы с эпидемией ВИЧ. Потребуется дополнительное финансирование, новые антиретровирусные препараты, широкое применение заведомо эффективных профилактических мер, таких как использование презервативов и мужское обрезание. Необходимо будет более энергично отстаивать права людей с ВИЧ и уменьшать стигматизацию и дискриминацию, сопровождающие инфекцию. Крайне важно, чтобы мы не склонялись перед тиранией чисел. Это пугающие, но не невыполнимые задачи для мира, который продемонстрировал свою силу во благо или во зло благодаря совместным действиям.
Таким образом, я бы предположил, что наши «победы» могут быть небольшими и постепенными, но категоризация и лечение ВИЧ-инфекции как еще одного хронического заболевания, безусловно, произойдет в ближайшее время, и это может быть победа, которую мы будем праздновать в не столь отдаленном будущем. будущее.

UNChronicle не является официальной записью. Для нас большая честь принимать у себя высокопоставленных должностных лиц Организации Объединенных Наций, а также видных деятелей, не входящих в систему Организации Объединенных Наций, взгляды которых не обязательно совпадают с точкой зрения Организации Объединенных Наций. Точно так же указанные границы и названия, а также обозначения, используемые на картах или в статьях, не обязательно подразумевают одобрение или принятие Организацией Объединенных Наций.

Bilawal Bhutto Zardari

Фонд возмещения убытков и ущерба: шаг к климатической справедливости

Негативные последствия изменения климата и глобального потепления постепенно становятся более частыми и свирепыми. Больше всего страдают те, кто меньше всего способствовал глобальному потеплению.

Рональд Варгас

Почвы, где начинается еда

Защита почв важнее, чем когда-либо, учитывая, что мы сталкиваемся с продовольственным кризисом и кризисом удобрений из-за проблем пост-COVID-19восстановление, продолжающиеся конфликты и постоянно растущее количество свидетельств воздействия изменения климата.

Винни Бьянима

Мы можем покончить со СПИДом к 2030 году, если мы уравняем

Мы можем покончить со СПИДом, но только если лидеры проявят мужество в борьбе с неравенством, которое препятствует прогрессу.

Победители и проигравшие ВИЧ