Содержание
во что человек верит сегодня
Мифы всегда являлись одним из механизмов организации социальной и культурной жизни и помогали получить более целостное понимание мира. Они связаны с трудно объяснимыми явлениями и фактами. В современном мире мифология противопоставляется научному знанию, которое связано с рациональным мышлением. Несмотря на развитие науки, мифы до сих пор существуют в сознании людей, только принимают новые формы. Рассказываем о том, как конструируется мифологическое мышление и в какие мифы верят сегодня.
Формирование мифологического сознания
Мифологическое сознание возникло из-за необходимости объяснить странные бытовые явления. И так как раньше знания о мире были гораздо уже, вера в мифических персонажей была четко закреплена в человеческом видении мира. Российский философ Алексей Лосев отмечал, что мифологическое мировоззрение неразрывно связано с религией, а сами мифы существуют и в искусстве, и в науке, и в обыденной жизни. И несмотря на развитие науки, технологий, мифы по-прежнему являются частью культуры.
Чем отличается мифологическое сознание:
оно всегда дает готовые ответы, в отличие от рационального мышления, которое ставит проблемные вопросы
оно предполагает воспроизведение эмоционально-чувственных образов
в нем нет противоречий — все сюжеты ясны
Мифы объясняли происхождение мира (этот тип называли «космогоническими»). Например, были версии, что мир появился из одного огромного яйца. Антропологические мифы рассказывали о создании человека, эсхатологические мифы — о конце света, календарные мифы — о смене временных циклов, героические мифы — о вымышленных личностях, спасавших мир. Распространенными были мифы о животных, которые обладали человеческими чертами. Так, мифологическое сознание помогало создать более цельную картину мира и уменьшить незнание о нем, тем самым задавая особые правила. Возникали различные ритуалы и традиции для того, чтобы установить контакт с мифическими персонажами и задобрить их.
Стабильность мифологии и ее существование во все времена связано с тем, что мифы помогают конструировать картину мира.
Одна из основных функций — создание стереотипов, с помощью которых можно легко управлять массовым сознанием. Вторая функция — компенсирующая, мифы объясняют непонятные явления и представления о мире, тем самым восполняя недостаток знаний. Третья функция, которую выделяет российский филолог Сергей Неклюдов, — символическая. Немецкий ученый Эрнст Кассирер утверждал, что «человек — не мыслящее животное, а символическое животное», а культура — это символическая вселенная со значимыми мифами. Важность мифа заключается не в его содержании, а в его интерпретации.
Какие мифы существуют в современном мире
В современном обществе из-за потока непрерывной разнородной информации стирается четкое понимание о том, как должно быть. Людям все сложнее ориентироваться в постоянно меняющемся внешнем мире, и они ищут какие-то координаты для того, чтобы сориентироваться в информационном пространстве. Ими могут стать мифы.
Если собрать все распространенные в наши дни мифы, можно выделить три большие категории, по которым они могут быть разделены на древние, новые и обновленные.
Старые мифы продолжают существовать с древних времен, даже если они претерпели изменения. Такую мифологию в современной культуре можно отнести к вере в колдовство, суеверия и ритуалы. Например, сегодня распространена вера в домового, сглаз, некоторые верят в неблагоприятные знаки — такие, как рассыпанная соль, разбитое зеркало, перешедшая дорогу черная кошка. Часто люди используют такие мифологемы (мифологические сюжеты, сцены, образы), не задумываясь об их происхождении, и принимают все как достоверный факт.
Новые мифы можно отнести к мифам, уже сложившимся и созданным в период научных открытий, которые сама наука не может объяснить. Мифы, относящиеся к этой категории, не нашли своего научного или иного обоснования, но вместе с тем прочно вошли в повседневную жизнь и сознание людей. Самый простой пример — это вера в НЛО и инопланетян.
В обновленных мифах также выделяют старые мифы, адаптированные к новому времени. Этот вид мифологии в основном включает астрологию, парапсихологию и другие псевдонауки.
Сегодня внимание многих привлекают черные дыры, которые «поглощают» космические объекты. В такой интерпретации они становятся частью научной фантастики и превращаются в порталы в другие вселенные. Особый интерес проявляют к инопланетным существам. Идея апокалипсиса также является современным мифом, который имеет несколько версий. Например, согласно одному из популярных сценариев, в планету должен врезаться гигантский астероид и произойдет большой взрыв. По второй версии, Солнце превращается в «красного гиганта» и температура на Земле станет настолько высокой, что поддержание жизни на ней станет невозможным. Третий сюжет предполагает, что земное ядро остынет, магнитное поле исчезнет и планета не будет защищена от солнечного излучения.
Вместе с развитием технологий распространяются и мифы о них. Обычно они включают в себя информацию о засекреченных технологиях, с помощью которых возможно менять гравитационное поле, преобразовывать земную кору и тем самым вызывать землетрясения и наводнения.
Известны легенды и о психотронном оружии, которое внушает какую-либо идеологию.
Неполное научное знание влечет за собой мифы, созданные человеком для создания альтернативного видения мира. Научные мифы используются в маркетинговых кампаниях. В стратегиях по продвижению товаров и услуг СМИ искусственно создают и распространяют новые научные мифы, которые прочно закрепились в сознании людей и принимаются ими как достоверный факт (например, живые бактерии в молочных продуктах или холестерин в растительном масле). Еще одним ярким примером научного мифа, широко распространенного сегодня, является история о том, что Исаак Ньютон открыл закон всемирного тяготения после того, как яблоко упало ему на голову с ветки дерева, под которым он сидел.
Формировать правдивую картину мира и отделять мифы от реальности помогает развитие критического мышления
Информационная революция упрощает манипулирование массовым сознанием. И если раньше люди верили в сверхсильных богов и животных, то сегодня мифы становятся частью массовой культуры и проникают в политическую и экономическую сферы.
Отсюда возникают теории заговора, различные мифы о конце света и существовании сверхвласти. Критическое отношение к этим феноменам позволяет не поддаваться ложным суждениям и тем самым конструировать наиболее правдивую картину мира.
Любовь Карась
Теги
#вера
#сознание
#мифология
#мифы
Мифологизация истории: нужны ли герои, которых не было?
Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.
Автор фото, Getty Images
Министр образования России Ольга Васильева в интервью агентству Интерфакс заявила, что считает преподавание истории вещью субъективной и что без мифологизации в этой сфере не обойтись. Народу, считает министр образования, нужны герои.
Но нужны ли народу герои, которых не было? В чем отличие мифологизации истории от ее преднамеренного искажения?
Почему в современном мире факты уступают место интерпретациям?
Ведущий программы «Пятый этаж» Александр Баранов обсуждает тему с профессором международной истории Лондонской школы экономики и политологии Владиславом Зубоком и доктором исторических наук Артемом Улуняном.
_____________________________
Александр Баранов: Ольга Васильева считает, что мифологизация истории — это вещь повсеместная, существовала всегда и везде, и поэтому без нее не обойтись, бороться с ней не надо, а иногда даже стоит ее поощрять.
Артем Улунян: Здесь происходит некая подмена понятий. Речь идет либо о мифологизации, либо об интерпретации истории. Сейчас вряд ли кто-нибудь будет что-то сознательно мифологизировать. А вопрос интерпретации тех или иных событий действительно имеет значение.
Пропустить Подкаст и продолжить чтение.
Подкаст
Что это было?
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Подкаст
Сознательная мифологизация фактов, событий, действий тех или иных политических фигур, да и деятелей культуры не соответствует исторической действительности и создает потом серьезные проблемы.
Миф создается, живет своей жизнью — а потом оказывается, что это миф. Самое тяжелое — разочарование в этом мифе.
Подобное порождает реинтерпретацию истории, и здесь большое значение имеет историческое знание, потому что реинтерпретация истории может породить очередной миф. То, что было со знаком плюс, становится со знаком минус. Я не являюсь сторонником мифологизации, тем более преподавания такого мифологизированного факта.
А.Б.: Артем провел черту между мифологизацией, которая занимает поколения в истории, и интерпретацией. Но министр образования говорит о мифологизации, а не интерпретации. Как вы расцениваете ее посыл?
Владислав Зубок: Мы все знаем, какое место занимает миф в жизни человека с самых давних времен. Не нужно строить иллюзий: миф продолжает оставаться наиболее устойчивой и трудно поддающейся рациональному знанию компонентой современного массового сознания. Надо задуматься о том, что, когда это говорит министр — часть правительства, политической системы, — почему здесь проскакивает нотка поощрения.
Мне вспоминается давняя триада Макса Вебера, который писал о типах власти — традиционная, харизматическая и легалистская. Две из них нуждаются в мифе совершенно явно. Традиционалистский тип — монархия, например, — уходит в мифологизированное прошлое, без мифа он вообще не может существовать. Но и харизматическая тоже. Герой, человек с харизмой — сам по себе источник мифа. И только легалистский тип не нуждается в мифе.
Хотя мифы существуют, и еще как — и в американском обществе, и в английском, и в Западной Европе, — но трудно представить, чтобы там представитель правительства говорил: нам нужны мифы, нельзя их трогать. Это странно, это противоречит основам рационального знания, которые необходимы для западного общества.
А.Б.: Но мифологизация присуща человеку изначально. Человек предрасположен к поиску смысла, предназначения, там, где их нет.
В.З.: Предрасположен, конечно. Но давайте выделим этот тип, отдадим его церкви, признаем право на его существование.
Но историки — по крайней мере, с тех пор, как в Германии возник семинар Леопольда Ранке, — привыкли рассуждать о мифах на основании источника. Сам по себе исторический миф может подвергаться анализу.
Прекрасная школа историографии существовала, в том числе, и в России, и в СССР, она изучала мифы — мифы средневековья, древности, и тому подобное. Мы же говорим о странных мифах — мифах XX века, и вокруг этого копья ломаются. Это действительно странно.
А.Б.: Миф о панфиловцах можно назвать мифом, или это просто искажение истории?
А.У.: Это известное событие, и надо иметь в виду сразу несколько составляющих. Не надо забывать, что появление этого факта в общественном сознании было связано с условиями Отечественной войны. Это не единственное явление, исключительно советское. Такие же мифы были и в США, и в Британии, да и в Германии, тоже воевавшей, так или иначе, они были основой мобилизационного сознания. Этот факт использовался во вполне конкретных целях.
А что касается исторических исследований, то надо иметь в виду, что само исследование появления мифа и самого факта произошедших событий относится к научным знаниям. Я не совсем понимаю, почему так часто вспоминают этот факт. Существует еще немало событий XX века, которые так же мифологизировались. Миф — помимо того, что он носит характер мобилизационный, — это еще и порождение незнания. Или создание ложных устойчивых причинно-следственных связей.
Например, миф о всемирном заговоре — очень устойчивый, сохранившийся еще с конца XIX века — активно использовался в XX веке. Но он не имеет научных подтверждений. А в общественном сознании он существует. Исследования феномена мифа, устойчивых причинно-следственных связей, искусственно создаваемых, — характер взаимоотношений общества с мифом, потому что не в каждом обществе можно заниматься мифотворчеством.
Там, где существует рациональность, такое явление создать трудно. Но в условиях обострения общественно-политической ситуации, войны, появление слухов может впоследствии способствовать появлению мифа.
То, что сейчас дискутируется и в России, и за ее пределами в историческом сообществе — яркий пример, но не единственное явление. Мир живет своей жизнью.
Плохо другое — что он начинает господствовать. И если его изучают, ситуация подчас поворачивается в другую сторону: обвинения историков или заявления о том, что нынешнее знание не соответствует истине, а то, что говорили раньше, действительно имело место.
Поэтому историки должны заниматься историей, политики — политикой. В 80-е годы появилось в германской истории направление — историческая политика. Когда создается система взглядов на историю. В ФРГ 80-х годов это имело конкретное значение.
Но проводить историческую политику… А это сейчас делается повсеместно, Россия — не исключение. На просторах СНГ, на постсоветском пространстве, на посткоммунистическом пространстве, да и даже дальше. Историческая политика начинает захватывать большие слои, и историки лишаются возможности нормально заниматься историей.
Все подчинено политическим интенциям.
А.Б.: Есть ли разница между мифологизацией и героизацией истории? Васильева говорит, что нужны герои. Наверное, нужны, но есть разница между преувеличением героизма, что происходит повсеместно, — по мере того как событие удаляется во времени, оно кажется все более масштабным, — и сдвигом исторических оценок, в том числе и нравственных, и других.
А.У.: Конечно. Герой как таковой — одно дело. Но когда мы говорим с исторической точки зрения, то тот, кто был героем, может оказаться совсем не таковым. Понятие героизации очень нехорошее.
Есть подлинные герои, совершившие настоящие поступки. А героизация — придание определенным лицам или комплексу событий конкретных качественных категорий. Это продолжение исторической политики, и я эти два понятия четко разделяю. Более того, я уже сказал, что рано или поздно миф перестает жить, перестает мобилизовывать, начинается разочарование, и даже не столько в фактах, сколько в истории как науке, а это опасно.
А.Б.: Есть опасность излишней героизации личностей, потому что человек может подумать, что настоящих героев не было, если видит, что героизируют или мифологизируют какое-то событие во Второй мировой войне, он задает вопрос, а зачем это нужно. Неужели не было настоящих героев? Может быть, остальное — тоже миф? И Курской дуги не было, и под Сталинградом никто не воевал? Это может привести к прямо противоположному результату.
В.З.: В основе исторической науки — работа с источниками. Я наблюдаю это в LSE. Все больше появляется студентов, молодых людей, родившихся после конца холодной войны, после исчезновения системы противостояния больших идеологий, которые вообще не понимают, что такое источник.
Растет уровень агностицизма, то есть отрицания существования источника вообще. Они говорят: все можно фальсифицировать. Это поколение «Фейсбука», «Инстаграма», где можно куда-то залезть и действительно изменить текст — а следовательно, и сам факт.
Этот агностицизм по отношению к источнику имеет много корней, в том числе и в том, что происходит в западной системе образования и науки. С одной стороны, большие достижения научной дисциплины, с другой — растущая релятивизация, плюрализация исторического знания. Говоря просто, можно и так посмотреть на вещи, и эдак.
И с той, другой, третьей и пятой стороны — вроде имеет право на существование. То, против чего преподаватели раньше боролись в системе образования, — подмена факта мнением. Сейчас преобладает мнение над фактом. Как историки — не только в России, но и мировое сообщество — будут противостоять этому странному явлению, не знаю.
В России образовали Вольное историческое общество, и это хороший момент. Но он связан с тем, что старые, более уважаемые институты, такие как Академия наук и ее институции, недорабатывают, не в состоянии противостоять шквалу, напору мнений.
История с панфиловцами вырастает из более широкого явления, когда у нас вдруг развелось масса публицистов — борцов с мифами.
С одной стороны, борцов с советскими мифами, потом появились борцы с антисоветскими и антироссийскими мифами. Добро бы, и те и другие апеллировали к методологиям и добротной работе с источниками. Но это — чистая публицистика. И из нее вырастают корни той тупиковой ситуации, в которой оказывается историческая наука.
Историки под ударом, под ударом престиж исторической науки. Небывалый кризис исторической науки. Были кризисы и раньше, безусловно. Связанные, прежде всего, с мобилизацией историков на государственные задачи. Военной, идеологической мобилизацией. Это дискредитировало принцип независимости исторической науки. Но сейчас происходит что-то небывалое и довольно опасное.
А.Б.: А вам не кажется, что это идет от школы, что детей не учат научному, критическому, рациональному методу познания, который помог бы им взглянуть на историю более конструктивно?
В.З.: Раньше нас не учили. Мы — продукты советской школы, и там моя учительница истории, отъявленная сталинистка, мне говорила: были 10 сталинских ударов, была коллективизация, индустриализация и культурная революция, мы это тщательно записывали и, естественно, никакие источники мы не анализировали.
Но было ощущение, что где-то есть настоящая, истинная правда, которую от нас скрывают, и мы путем самообразования, чтения литературы пытались восполнить то, что мы ощущали как провал знаний.
Именно это ощущение сейчас размывается. О героях надо говорить для учеников 5-6 классов, романтический период. Молодость нуждается в героизации и героях. Но при чем тут взрослые люди? Мы воспитываем людей, которые будут голосовать за демагогов, которые им будут представляться героями? Вот это, возвращаясь к триаде Вебера, — работа на будущего харизматика, на харизматическое, а не нормальное легальное государственное устройство.
А.Б.: Почему у нынешних взрослых нет ощущения «провала знаний», о котором говорит Владислав?
А.У.: Взрослые тоже бывают разные. Все зависит от их социального происхождения, их взглядов, социальной среды обитания. Происходит очень неприятное явление, и как пример Владислав привел работу публицистов.
Он прекрасно знает ситуацию в Британии, он работал в США, там такая же ситуация, мои коллеги мне жалуются из европейских стран — и, кстати, и из восточных стран, с кем я общаюсь.
Это странное повсеместное явление. Никто никогда из взрослых людей не будет заниматься, например, высшей математикой просто так. Или физикой. Там существуют определенные практики и знания. Но любой человек считает почему-то, что он является специалистом в истории.
Я задаю своим студентам вопрос: можно ли очернить историю? Студенты все-таки тоже бывают разные. Я привожу им пример, как когда-то некто очернил астрономию, за что был сожжен. Но потом оказалось, что не он очернил астрономию, а взрослые, достойные люди оказались не в состоянии понять, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот.
В истории обычно заинтересованы те, кто хотел бы найти ответы на стоящие перед ними бытовые вопросы — как жить дальше, за что выступать, как устраивать свою социальную и политическую жизнь.
Взрослый человек, к сожалению, в отличие от юноши, склонен к тому, чтобы утвердительно, даже агрессивно выступать с позиций явно антиисторических. Это беда большей части населения планеты, цивилизованных стран, конечно.
А.Б.: Но, по крайней мере, люди что-то читают. Может быть, они ошибаются, не владеют методом научным, и не осознают этого, поэтому у них несколько искаженное представление о прочитанном, но что плохого в том, что люди интересуются историей?
А.У.: Интересоваться историей — значит знакомиться с источниками. А какой взрослый человек вдруг начнет исследовать историю Франции периода де Голля, например, и брать источники? Он будет пользоваться тем, что есть, что публикуется. А как мифологизирована история де Голля! Даже его высказывания.
При переговорах с американцами он высказывал определенные мысли, это есть в источниках, но они известны только историкам. А то, что публиковалось в газетах и журналах, становится достоянием взрослых людей.
И они выступают с конкретных антиисторических позиций. Вот что опасно.
А.Б.: Наверное, люди подгоняют историю под свои убеждения, хотят определенные вещи в истории видеть, видят их — и не замечают другого.
В.З.: Популярная история должна быть, но ее должны писать выдающиеся историки. Я только что закончил работу над биографией Д.С.Лихачева. Он боролся за то, что «Слово о полку Игореве» — это настоящее, а не написанное в XVIII веке произведение. Его упрекали в том, что он отошел от серьезной чистой науки, с 60-х годов начал писать книги, которые доступны, легко читаются, популярны. Он на эту тему написал несколько интересных статей, где говорит, что, чтобы написать популярную историю, нужно обладать многими талантами, но прежде всего — глубочайшими знаниями темы.
Мы все знаем, что проще идти по пути сфокусированной истории, специальной, забаррикадироваться забором специальных терминов. Сложнее всего изложить то, что ты действительно изучил и понял, простым языком, для этого требуется предельное знание.
Историки никогда не знают истины, но они прекрасно видят и чувствуют фальшь. И для этого существуют журналы, где есть система закрытого реферирования. Коллегиализм в истории, когда профессионал понимает, как в свое время дворянин понимал: если он нарушит кодекс чести, если он начнет гнать фальшак запредельный, то он потеряет свое доброе имя в профессии, коллеги его тут же выведут на чистую воду, это не так сложно.
Может быть, мы сами, историки, в какой-то мере упустили инициативу. На поверхность вылезли люди, которые не являются профессионалами, но многие из них хорошо и интересно пишут. Не буду называть имен, они у всех на слуху. Миллионы людей их читают, но они не профессионалы. Как только начинается «разбор матчасти», это все выходит наружу.
А.У.: Я полностью согласен. Чтобы писать что-то популярное, надо быть специалистом. Возьмите популярную химию или физику. Например, Перельмана. Как доступно у него описано сложное физическое явление! Когда же мы пишем по истории, возникают различные мотивировочные интерпретации.
И это как раз порождает то, что мы сейчас обсуждаем.
Писать популярные книги по истории — довольно сложное занятие. Как автор учебника, скажу, что надо потратить гораздо больше времени, чтобы написать учебник, чем написать монографию в два раза толще, чем этот учебник. Учебник рассчитан на широкую публику, на разных людей.
Россия — большая страна, разные регионы, разные социальные и учительские представления об истории. Так что здесь проявляется определенная леность профессиональных историков, которые считают, что это не их работа, а им надо заниматься чистой историей. Но вот появляются те, о ком мы сейчас говорили, и они занимают это место. Работа историков-профессионалов остается неизвестной, они общаются только между собой. Пусть это тысячи человек, но те книги выходят миллионными экземплярами.
А.Б.: Популярная история часто бывает оценочной. Обычный человек, который читает историческую книгу, хочет знать, было это хорошо или плохо, был это хороший царь или плохой.
Как бы вы решали эту проблему, если бы писали книгу для широкого читателя?
В.З.: Вот я пишу сейчас книгу «Холодная война», издает ее Penguin. Я с этой проблемой сталкиваюсь на каждом углу. Хорошо, что у меня есть группа студентов, с которыми я эти вопросы могу обсудить и задать им: план Маршалла был хорош или плох? Хорошо, что сбросили атомную бомбу на Хиросиму, или плохо? И тут такой сыр-бор начинается, что мало не покажется. Там у меня и китайцы, и японцы, и американцы. И невозможность найти однозначный аксиологический оценочный подход к историческому факту — это пробуждение зрелого исторического сознания.
_____________________________________________________________
Загрузить подкаст передачи «Пятый этаж» можно здесь.
Мифы в современной культуре: негативная и позитивная роли
Актуальность темы обусловлена тем, что одно из важнейших направлений научного поиска в области духовной культуры — это исследование ее исторических предпосылок, в результате актуализации которых образуется целостность культуры.
Первоначально в качестве такого рода целостности, в которую был погружен человек, выступала мифология. Современная социокультурная ситуация демонстрирует устойчивость структурных элементов мифа и включенность их во все сферы жизнедеятельности человека. Анализируя современное общественное сознание, обыденное, повседневное, массовое исследователи сталкиваются с реликтами — элементами, унаследованными от мифологии.
Целью исследования является рассмотрение мифа в современной культуре, его влияния на важнейшие процессы, происходящие в современном процессе.
На ранней стадии общественного развития основным способом понимания мира является мифология. Слово «миф» в переводе означает сказание, предание. Мифы существовали у всех народов. Древние сказания о фантастических существах, о делах богов и героев объясняли социальную действительность. С помощью мифа прошлое связывалось с настоящим и будущим, обеспечивалась духовная связь поколений. От поколения к поколению передавались духовные ценности, зачатки знаний, религиозные верования, политические взгляды, секреты различных видов искусств [1.
С.166].
Под мифологией же понимается совокупность мифов, созданных каким-либо народом. В самом кратком виде его главная особенность выражается в таком определении: миф — это вымысел, принимаемый за правду. Люди, принимающие миф за правду, не могут видеть в нем вымысла; а те, кто считает миф вымыслом, не могут принимать его за правду. Значит, миф есть правда для одних людей и вымысел — для других. Люди той культуры, в которой миф рождается, живет и воспринимается как правда, верят в него и не знают, что он есть миф. В их глазах он вовсе не миф. То, что они имеют дело с мифом, обнаруживается лишь людьми другой культуры, которая дает им «иные глаза» — иное видение мира.
Почему же люди, сочиняя мифы, верят в истинность своих вымыслов? Потому, что они, по их представлениям, ничего не «сочиняют», то есть не выдумывают и не придумывают. В их сказаниях и легендах мир предстает таким, каким он для них существует. Они не только рассказывают мифы — они живут в том мире, который описывается их мифами.
Разумеется, жить в этом мире они могут лишь постольку, поскольку содержание мифов не вступает в противоречие с реальными условиями их жизненной практики и не опровергается их жизненными опытом. Но мифы — не случайные плоды досужей фантазии, они возникают не на голом месте, ни с того ни сего. В мифах так или иначе выражается имеющийся у людей опыт жизни и деятельности. А поэтому нет ничего удивительного, что они, живя в мире мифов, имеют вместе с тем возможность существовать и действовать в реальном мире — по крайней мере, пока между тем, что говорится в мифах, и тем, что происходит в их опыте, не обнаружатся существенные расхождения.
Таким образом, мифология выступает не просто как собрание мифов, но и как культурная форма («форма общественного сознания»), в которой люди воспринимают и осознают окружающий мир, запечатлевают накопленный ими жизненный опыт, сохраняют и передают его из поколения в поколение.
Человек, верящий в миф, живет в мире, наполненном смесью реальности и фантазии.
Фантазии для него не менее очевидны, чем реальность. Он буквально «воочию», «наяву» видит в реальности то, что на самом деле существует лишь в его воображении. Поэтому его вера в миф не нуждается ни в каком логическом обосновании. А логические доводы против нее бессильны, ибо люди обычно более склонны доверять своим глазам больше, чем логике. Мифологическое мышление, каким бы странным оно нам ни казалось, нельзя считать лишенным логики [2.С.320].
Интересно в этом отношении описание беседы Э. Эванса-Причарда с мальчиком из африканского племени азанде: «Мальчик, пробегая по лесной тропинке, ушиб ногу о корень. Ранка загноилась. Он заявил, что в том, что он ударил ногу о корень, виновато колдовство… Я сказал мальчику, что он был неосторожен и потому ударил ногу о корень, который естественным образом вырос на тропинке, а не появился там благодаря колдовству. Он согласился, что корень рос там сам по себе, но добавил, что он, как и все азанде, следит внимательно за тем куда вступает, и если бы он не был околдован, он бы увидел корень.
В качестве решающего аргумента он заметил, что все порезы … заживают быстрее. Почему в таком случае эта ранка гноится и не закрывается, если она не связана колдовством? Авторы книги, откуда взята эта цитата, продолжают: «Предположим, что Эванс-Причард продолжил бы дискуссию с мальчиком и объяснил бы ему, что рана гноится от попавшей в нее земли. Но тот очевидно, возразил бы ему, сказав, что раны специально залепляют землей, чтобы в них не проникло колдовство. А если бы Эван-Причард попытался говорить о микробах, вызывающих воспаление, то мальчик, наверное, мог бы ответить, что эти невидимые, таинственные микробы и есть не что иное как вредные духи» [3. С.327].
Пока логическое мышление развито недостаточно, несогласованность мифов не смущает. Так как соотношение между каждым мифом и остальными таково, как если бы их друг для друга не существовало, то совершенно неизбежно, что между ними возникают противоречия. Однако какими вопиющими эти противоречия ни казались бы нам, туземцев они не смущают ни в малейшей мере.
Они не уделяют им никакого внимания [4.С.257].
Современная культура гораздо более рационалистична, самокритична и плюралистична, чем существовавшие прежде типы культур. В ней любое мнение и убеждение подвергается анализу и может быть оспорено. Она допускает существование разных взглядов и верований, так что мало найдется таких мифов, которые все наши современники единодушно считали бы правдой.
Современная мифология отличается от древней. Она не является фундаментом всей культуры. Она менее устойчива, многое в ней изменяется под влиянием быстротекущих перемен в общественной жизни. Она более разнообразна по своему смысловому содержанию. Они часто не столь образны, как древние мифы, хотя, как правило, сохраняют характерную для мифов наглядность, простоту, доступность для обыденного сознания.
В составе современной мифологии выделяют несколько основных форм: мифы, дожившие до наших дней «преданья старины»: о духах вроде лешего и домового, о колдовстве и сглазе, об общении с душами мертвых на спиритических сеансах и т.
п.; паранаучные (т. е. «околонаучные») мифы: о летающих тарелках и пришельцах, о снежном человеке, о Бермудском треугольнике, о чудовище озера Лох-Несс и пр. В отличие от «старых» мифов, которые имеют «донаучный» характер, эти расцветают в условиях развитой науки. К паранаучным мифам можно отнести и еще один вид современных мифов — «обновленные» мифы. Они отличаются тем, что в них старые верования облекаются в новые одежды: на типичную для мифов наглядно-образную основу надевается наряд из научной терминологии и навешиваются, как украшения, новейшие научные идеи, причем обычно в чрезвычайно абстрактном и экспериментально непроверяемом виде. В эту группу мифов входит астрология, парапсихология (включая разнообразные рассказы об экстрасенсорных явлениях — телепатии, ясновидении, телекинезе и т. п.), «нетрадиционная» медицина (гомеопатия, «филиппинская хирургия» с помощью голых рук и прочие чудодейственные средства и приемы исцеления всех болезней). Наукообразные термины («космические поля», «астральное тело», «биополе») придает им вполне респектабельный вид.
Однако совершенно необоснованные и даже нелепые с научной точки зрения мифы могут оказаться при весьма тщательной проверке соответствующими действительности. Например, предубеждение против майских браков сохранилось в Англии до наших дней. И хотя никакого научного обоснования подвести под него нельзя, тем не менее статистика подтверждает: у англичан среди майских браков число неудачных больше, чем среди браков, заключенных в другие месяцы года.
Во Франции существует давнее поверье, что преступники рождаются в среду. И когда однажды были проанализированы списки находящихся во французских тюрьмах преступников, обнаружилось, что среди них доля родившихся в среду больше.
Примерно такая же ситуация складывается с астрологическими гороскопами. Широко распропагандированные массовой печатью, они известны всем, и мало кто ныне не знает свой знак зодиака и связанные с ним качества личности. Здесь опять-таки нет никаких научных оснований для того, чтобы установить какую-либо реальную зависимость между людьми на Земле и далекими звездами.
Однако нередко качества человека оказываются на самом деле соответствующими его гороскопу.
То есть вера в миф стимулирует поведение, соответствующее этому мифу, и поэтому миф поскольку в него верят, становится активным фактором, воздействующим на людей и подталкивающим их к превращению мифического вымысла в реальность. Ведь люди, верящие в миф, воспринимают его как подлинную реальность, они не только носят этот миф «в уме», но живут и действуют так, как этого требует миф.
Если есть суеверное предубеждение, что майские браки несчастливы, то это способствует тому, что супруги в таком браке начинают видеть в обыденных семейных передрягах некую неизбежность, избавиться от которой можно только разводом. Если французу, родившемуся в среду, приходится с детства слышать хотя бы в шутку брошенные намеки на его возможную склонность к преступлениям, то мысль о своей врожденной преступности может подтолкнуть его к противозаконным поступкам и служить для него оправданием: «Что поделать — это мне на роду написано…».
Примерно то же получается и с астрологическими гороскопами: люди, зная, какие личные качества «оправданы», а какие «не оправданы» их знаком зодиака, вольно или невольно подстраивают себя под «заданные звездами» образцы [5. С.225].
Таким образом, любые мифические вымыслы могут найти подтверждение в действительности, потому что люди сами создают им подтверждения. Даже если взять персонажей «комиксов», являющихся современной версией мифологических или фольклорных героев, то они до такой степени воплощают идеал значительной части широкой публики, что разные превратности их судьбы, а тем более смерть, вызывают настоящие потрясения у читателей, они отправляют тысячи телеграмм и писем авторам и редакторам газет и журналов с протестами [6. С.121].
Поэтому мифы в нашей жизни могут играть как позитивную, так и негативную роль. Идеологические мифы, вроде расистских, национал-социалистических мифов фашизма оказывают отрицательное воздействие. Если человек в случае серьезной болезни целиком полагается на магические средства шаманов, колдунов или экстрасенсов, отказываясь при этом от медицинской помощи, то в результате болезнь можно запустить.
Если люди пытаются всерьез строить свою жизнь в соответствии с астрологическими гороскопами, то это может привести к непоправимым ошибкам.
Но в тоже время разоблачение мифов — это не всегда безусловно нужное дело. Ведь даже явно ошибочные верования могут сыграть и позитивную роль в жизни человека. Так, во многих случаях прием абсолютно бесполезных лекарств оказывает целебное воздействие благодаря вере пациента в их силу. По некоторым данным, таблетки из сахара и воды в 35 % случаев дают положительный эффект, если только больные думают, что эти таблетки содержат хорошее лекарство («эффект плацебо») [2. С.340].
Таким образом, с течением времени и развитием цивилизации число мифов и их влияния охватывает все больший круг природных явлений и человеческих дел. Разрастается также совокупность обрядов и магических действий, которые люди совершают, вступая в общение с богами и природными силами. Из древней мифологии также выросли и многое из нее вобрали в себя более поздние монотеистические религии.
По сегодняшний день у вайнахов сохраняется в социальной структуре масса архаизмов. Особенно эти архаизмы сохраняются в народных праздниках: первой борозды, первого снопа и вообще урожая, в свадьбе и другие.
Тотемизм сохранился в вайнахской топонимике, о чем свидетельствуют отдельные названия сел в верховьях Чанты-Аргуна: «Борзой» (борз — волк), «Хьакхой» (хьакха — свинья).
С анимизмом у вайнахов связано почитание местных гор, рощ, пастбищ, скал, камней, рек и озер. Большое место в системе древних религиозных представлений и верований вайнахов играла магия, связанная с чисто хозяйственной деятельностью человека. Земледельческая магия включала в себя такие приемы, как перетаскивание плуга через реку, мытье в реке мотыг, одымление вспаханного поля перед посевом, а в засуху прибегали к обряду «къоршкъали» — «ряженый», суть которого заключалась в вызывании дождя ряженым в окружении детей и подростков. Часто их гоняли по селу, обливая водой.
В Чеченской республике как раньше, так и сейчас люди верят в силу магических обрядов.
Вредоносная магия преследовала цель послать на человека «порчу», для человека использовалась обувь, кусок одежды намечанной жертвы, волчий астрагал (род растений), обрезки ногтей и волос. Вайнахи верили и верят, что человеку можно нанести вред словом и сглазом, а поэтому для предохранения от сглаза пользовались и пользуются множеством амулетов. Любовная магия включала различные действия, имеющие целью приворожить любимого человека: гадания, угощение ослиным мясом, вшивание в одежду заклинания и так далее. Особенно распространено гадание на звездной книге (седаджейна), камушках, бараньей лопатке.
Комплекс магических действий применялся также при животноводческой деятельности, охоте, ремесленном производстве, лечении. Местные знахари манипулировали высушенной лапой медведя, хвостом черной кошки или волка, знахарским средством хIолмач (араб. холматун — «красная ткань») — узелком из красной материи, куда завязывались кости, зубы, когти, уголь, который закапывался в комнате под окном или у околицы.
Все эти обряды в той или иной мере сохранились в наши дни в повседневном быту чеченцев.
Во многих домах существуют свои суеверия. В некоторых домах подвешивают подкову у входа или разукрашенный веник; ставят статуэтки в виде слона, лягушки. Все эти пережитки дошли до нас с языческих времен вайнахов.
По сей день сохранились мужские и женские имена, связанные с названиями птиц, и это потому что птица была почитаемым божеством и культом у вайнахов: это такие имена как Леча (сокол), Аьрзу (орел), Кхокха (голубь), ТIаус (павлин) и другие [7.С.84].
Подводя итоги, можно сказать, что миф — зародыш всей духовной культуры, продолжает жить в ней на протяжении всей ее истории вплоть до нашего времени — рядом с другими ее формами.
Миф по своей сути предназначен служить подлинным знанием того, что есть «на самом деле».
Вера в миф, в волшебство пробуждает угаснувшие было надежды, поднимает дух, способствует развитию самовнушения. Все это действительно способно оказать положительное воздействие на психическое состояние и поведение человека, а тем самым помочь ему справиться с жизненными невзгодами.
Благодаря казалось бы таким простым вещам, как обереги, амулеты, магические обряды, имена, различные статуэтки, сохраняется некая связь времен. Из-за этого мы узнаем как жили в старину, кому или чему они поклонялись. Ведь даже не задумываясь и не отдавая себе отчета, каждый человек в повседневной жизни использует в обыденной речи мифологические образы.
Литература:
1. Боголюбова Л. Н. Человек и общество. — М.: Просвещение, 2001. — 414 с.
2. Кармин А. С. Культурология. — М.: Лань, 2003. — 928 с.
3. Касавин И. Т., Сокулер З. А. Рациональность в познании и практике. — М.; Наука, 1989. — 191 с.
4. Леви-Брюль Л. Первобытная мифология. — М., 2010. — 256 с.
5. Кармин А. С., Новикова Е. С. Культурология. — М.: Питер, 2008. — 464 с.
6. Элиаде М. Аспекты мифа. — М.: Академпроект, 2010. — 251 стр.
7. Алироев И. Ю. Зоонимия народов Северного Кавказа. — Грозный: Книга, 1978. — 196 с.
Основные термины (генерируются автоматически): миф, самое дело, брак, вымысел, духовная культура, колдовство, мальчик, мифология, современная культура, современная мифология.
Почему мифология по-прежнему важна сегодня
Брайана Н. Гриффина-младшего
Мифология важна по нескольким причинам. Во-первых, это составляет большую часть чьего-либо наследия. Это постоянное напоминание о том, кто мы и откуда. В каждой культуре есть свои легенды, народные сказки и мифы — будь то кельтская, например, в Шотландии, Ирландии или Уэльсе, или германская, в виде готических сказок.
Чтобы понять мифологию, нужно определить, что включает в себя миф. Одно хорошее определение взято из Словаря американского наследия, в котором это «вымысел или полуправда, особенно та, которая является частью идеологии». Другой хороший словарь определяет миф как «история, представленная как историческая, имеющая отношение к традициям, характерным для культуры или группы людей». Эти истории могут быть как космологическими, как битвы между божествами, так и приземленными, когда средний, обычный человек совершает сверхчеловеческие поступки при определенных обстоятельствах.
Даже в американской культуре есть своя мифология. Отличным примером является Пол Баньян и его голубой бык по кличке Бэйб. Еще один хороший пример — рассказы Джоэла Чендлера Льюиса о Братце Кролике из сказок дяди Ремуса. Эти истории уходят корнями в африканскую мифологию. Братец Кролик — персонаж-обманщик, похожий на Локи в скандинавской мифологии. Коренные американцы также внесли свой вклад в нашу историю повествования.
Еще одна причина, по которой мифология играет важную роль, заключается в том, что она становится основой для многих исповедуемых религий. Эти конкретные мифы рассказывают нам о битвах между добром и злом. Подобные истории есть в каждой религии, как древней, так и современной. Главный герой, или герой, должен пройти через борьбу с антагонистом или злодеем. Во время этого путешествия этот герой узнает важные ценности и мораль, которые важны и необходимы для победы над этим злодеем. Это часто встречается в христианской Библии, а также в античных классиках, таких как «Одиссея» Гомера.
Святой Георгий и дракон — отличный пример. Святой Георгий был воином, который должен был научиться важным добродетелям, которыми необходимо было обладать, чтобы победить дракона, который в то время был христианским олицетворением зла, и жениться на Уне, которая была олицетворением католической церкви. Эта история впервые была рассказана сэром Эдмундом Спенсером в «Королеве фей» в образе Рыцаря Красного Креста.
Наиболее современным примером мифологии являются современные комиксы. Например, как Питер Паркер стал Человеком-пауком? Сегодняшняя фантастика особенно богата мифологией. Посмотрите на персонажа Рика Риордана, Перси Джексона, или на Дж.К. Гарри Поттер Роулинг. В их историях есть собственный миф. «Хроники Нарнии» К. С. Льюиса полны персонажей, уходящих корнями в греческую и римскую мифологию. «Властелин колец и хоббит» Толкина стал современной мифологией.
Но причина, по которой мифология по-прежнему важна, заключается в том, что это чистое повествование.
Каждому нравится либо рассказывать хорошую историю, либо слушать, как кто-то рассказывает хорошую историю. Как давний исследователь мифологии, я люблю делать и то, и другое. Мне нравится слушать хорошую историю, поэтому я могу передать ее кому-то еще, будь то мои младшие родственники или сообщество коллег-писателей или других ученых.
Итак, в следующий раз, когда вы пойдете в местную публичную библиотеку, подумайте о том, чтобы взять хороший литературный материал, рассказывающий пару хороших мифов. Это хорошая форма эскапизма – нечто новое, уникальное и отличное от того, к чему вы привыкли. А еще лучше, если вы родитель, будет чем поделиться со своими детьми. Когда они вырастут, они поделятся этим со своими детьми.
Bryan N Griffin Jr
Я независимый писатель и гражданский журналист со стажем почти 20 лет. Я получил степень бакалавра искусств в области сравнительного литературоведения в Кливлендском государственном университете. Во время моего пребывания в CSU я изучал классическую литературу у великих профессоров, таких как Брюс Бити, который играет важную роль в сохранении факультета классических и средневековых исследований в этом колледже, и Эдвард Хеймс, который преподает латынь, а также немецкий язык.
Еще будучи студентом, я научился переводить с латинского и греческого языков, чем занимаюсь и по сей день.
Подробнее о мнении
Том 5, Выпуск 2, Опубликовано 17:06, 02.01.2013
Наблюдатель Источник
Подпишитесь на нашу ленту новостей
Фото Галереи
Парма Погода
События Календарь
Октябрь 2022
| 1 | ||||||
| 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | |
| 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |
| 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |
| 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 |
| 30 | 31 |
Октябрь, 2022Ноябрь, 2022Декабрь, 2022Январь, 2023Февраль, 2023Март, 2023Апрель, 2023Май, 2023Июнь, 2023Июль, 2023Август, 2023Сентябрь, 2023
ПРЕДСТОЯЩИЕ СОБЫТИЯ
Отправить новое событие
Пятница, 21 октября:
10:00 — 00:00 — Выставка лоскутных одеял Creative Journeys, представленная Гильдией квилтинга Common Threads of Parma
10:00 — 18:00 — Выставка лоскутных одеял Creative Journeys
Суббота, 22 октября:
9:00 — 00:00 — Серия тренингов для волонтеров хосписа Западного резерва
Четверг, 27 октября:
13:00 — 15:00 — «ХЭЛЛОУИНСКИЙ ТАНЕЦ» для пожилых людей!
Отправить новое событие
Почему нам нужны истории, чтобы поддерживать жизнь общества — The Conscious Club
Когда вы думаете о мифах и фольклорных сказках, первое, что приходит на ум, — это, вероятно, какая-то сказка.
Истории, которые наш логически мыслящий взрослый ум обычно считает в лучшем случае занимательными, а в худшем — неправдивыми, нелогичными и ребяческими. Или мы можем подумать о старых бабушках, мудрых и морщинистых, которые садятся, чтобы поделиться своими знаниями с молодым поколением.
Но почему так важно сохранить эти древние легенды в наши дни? Чему еще могут научить нас эти истории? И что архетипы, взятые из старых мифов и сказок, могут рассказать нам о том, как вести себя в современном обществе? Чтобы ответить на эти вопросы, давайте сначала посмотрим, что определяет мифы и фольклорные сказки.
Что такое мифы?
Миф определяется как традиционная история, целью которой является ответ на всеобъемлющие вопросы жизни, такие как сотворение мира, тайны жизни, смерти и смены дня и ночи. Прежде чем человечество нашло логические объяснения этим важным вопросам, мифы и другие сказки обычно служили средством объяснения состояния мира и сверхъестественных явлений.
Мифы присутствуют в каждой древней культуре. В каждой культуре есть свое объяснение того, как появился мир. Часто героев и богов использовали в приключениях, чтобы продемонстрировать правильное и неправильное поведение.
Но в мифологии есть нечто большее, чем просто легенда о героическом эксплуататоре. Мифы исследуют архетипические образы и темы. Архетип — это повторяющийся мотив, модель или символ, который дает своего рода идеалистическое поведение, такое, на которое люди могли бы посмотреть и сослаться. Миф служит объяснением, принимаемым людьми, разделяющими миф. Для наших предков эти мифы были правдой, они представляли образ жизни и составляли основу, на которой строилась жизнь.
Что такое фольклорные сказки?
В отличие от мифов, которые часто являются священными и в основе которых лежит происхождение людей или мира, народные сказки представляют собой сборник выдуманных сказок о людях или животных. Суеверия составляют большую часть фольклора.
В отличие от мифов, которые больше касаются больших вопросов жизни, сказки описывают, как главный герой справляется с событиями повседневной жизни. В сказке может быть кризис или конфликт, который необходимо преодолеть, чтобы снова восстановить равновесие. В каждой фольклорной сказке есть важное моральное или основное послание, в основном касающееся того, как справиться с жизнью и смертью.
И мифы, и сказки изначально передавались устно. В то время как каждая древняя культура и общество обладают своей собственной долей мифов и фольклорных сказок, объясняющих мир, похожие темы и истории присутствуют в культурах по всему миру. Популярным мифом, который охватывает разные культуры и общества, является миф о Великом потопе. Это повествование рассказывается во многих разных культурах по всему миру, от библейского Ветхого Завета до индейских племен и китайцев. Это показывает всеобщий страх апокалиптических обстоятельств и способ подготовки к «наихудшему сценарию».
Почему эти древние истории до сих пор важны в нашем обществе?
С появлением цифровых медиа, телевидения и Интернета мифы и фольклорные сказки становились все менее и менее популярными и подавлялись во многих обществах, а в лучшем случае их можно было увидеть в виде фильмов Диснея в кинотеатрах.
Сохранение культуры и коллективная самобытность правильно понять наше прошлое. Но мифы важны не только для понимания нашего прошлого, они также играют роль в нашем настоящем.
Мифы и истории глубоко связывают нас с нашими предками на личном уровне, охватывая время и пространство. Читая или слушая эти истории, мы получаем представление о том, как наши предки думали, вели себя и действовали в повседневной жизни. Мы видим, что у них действительно были те же страхи, желания и потребности, что и у нас сегодня. Истории о безответной любви, ревнивых мужьях и женщинах, уходящих в мир, чтобы найти себя, иллюстрируют, что мы на самом деле не сильно отличаемся от наших предков. Сказки помогают нам лучше понять их, делая историю более осязаемой. Человечество могло пройти долгий путь за последние 2000 лет, чтобы продвинуть вперед науку, технологии и медицину, но в своей основе мы все еще такие же, как и тогда, со всеми нашими человеческими эмоциями и проблемами.
Мифы воссоединяют нас с нашей истинной сущностью
Кроме того, эти истории заставляют нас помнить о нашей связи с коллективной энергией и глубинной душой мира.
Они возвращают нас к нашему ядру и соединяют нас с нашим сердцем и нашей сокровенной сущностью. Когда мы слушаем, делимся и вспоминаем эти старые истории, внутри нас активируется глубокая, изначальная и древняя часть нас самих. В то время как факты говорят с нашим разумом, истории говорят с нашим сердцем. Мы отождествляем себя с ними и понимаем, что у всех нас есть общее. Во времена изменения климата и крупных политических споров это сейчас важно как никогда.
Нам нужны истории, чтобы выжить, чтобы показать, что мы больше, чем просто женщина, работающая на душераздирающей работе с 9 до 5, или мужчина, пытающийся заработать на жизнь. Истории и старые сказки создают ощущение благоговения и мистики в рациональном мире, где есть анализ данных и алгоритм для всего. Они открывают наши сердца для любопытства и более глубоких чувств, заставляя нас переосмыслить наши собственные системы поведения и ограниченные модели убеждений.
В роли Клариссы Пинколы Эстес, автора книги Women Who Run With The Wolves говорит: «Истории, возникающие из глубоких страданий, могут предоставить самые мощные лекарства от прошлых, настоящих и даже будущих болезней».
Обращаясь к мудрости этих древних сказок, мы можем исцелить, обработать и освободиться от глубоко укоренившихся эмоций и травм предков, которые, возможно, существовали с древних времен.
Утраченное искусство рассказывания историй: создание сообщества через сказки
Еще в 1936 году немецкий еврейско-интеллектуальный деятель Вальтер Беньямин заявил, что искусство рассказывания историй отмирает. Он привел такие причины, как отсутствие опыта создания историй, быстро меняющееся общество и избыток предоставленной информации для исчезновения историй в современных культурах. И то, что было правдой 80 лет назад, оказывается столь же актуальным и сегодня. В нашем обществе мы утверждаем, что больше, чем когда-либо прежде, общаемся через смартфоны и FaceTime, однако реальное общение лицом к лицу стало дефицитом.
Важной характеристикой рассказывания историй в древние времена было создание сообщества, чему способствовало рассказывание мифа, народной сказки или легенды.
Эти истории передавались от старших к их потомкам, рассказывались сидя у костров или собираясь в круги для ритуала. Уже во времена охотников-собирателей наши предки-женщины каменного века рассказывали истории у костра, когда мужчины охотились за добычей.
С утраченным искусством рассказывания историй мы также отказываемся от важной части наших основных человеческих потребностей: стремления к сообществу. Рассказывая истории, мы создаем чувство принадлежности, чувство личной и общественной идентификации, что важно для здоровых социальных структур. Поэтому важно сегодня сохранить старые мифы, истории, выдержавшие испытание временем. Перескажите и запомните их, чтобы почтить своих предков, открыть для себя более глубокие стороны, создать единство с вашим сообществом и дать вам руководство, когда оно вам больше всего нужно.
Откройте для себя магию рассказывания историй
Если вы хотите открыть для себя силу создания сообщества с помощью рассказывания историй, мы приглашаем вас посетить один из наших специальных классов, которые соединяют инь-йогу с искусством рассказывания историй, направляя вас в путешествие, в котором вы будете глубоко связаны с историями и их влиянием на ваше тело и эмоции.
Раз в месяц по субботам с 20:00 до 21:30 Барбара Фалорни, Лаура Лотти и Франс Муссо приглашают вас в уникальное путешествие музыки и повествования. Путешествие воображения, путешествие души и опыт совместного творчества между рассказчиком и аудиторией, которого вы никогда раньше не испытывали.
Почему миф имеет значение — Институт межвузовских исследований
Перейти к содержимому
21 апреля 2014 г.
By ISI Archive
Одним из самых утомительных заблуждений уличного циника является его представление о мифе. Он использует слово «миф» для обозначения «бесполезной сказки». Миф – это фантазия, басня или фантастический вымысел. В лучшем случае это безобидная детская сказка. Это может быть притворная история, рассказанная в религиозных целях, или, в худшем случае, это преднамеренная выдумка, придуманная, чтобы одурачить легковерных.
Да, некоторые древние причудливые истории называются мифами и имеют религиозное измерение.
Этот факт делает определение мифа еще более сложным и, следовательно, более легким для неправильного понимания. Поскольку древние греки и римляне рассказывали истории о Зевсе и Юпитере, и поскольку это были фантастические истории, и поскольку Зевс и Юпитер были богами, циник с улицы приходит к выводу, что все истории из древних времен, в которых рассказывается о сверхъестественном, также должны быть причудливыми старинными историями. это может быть несколько занимательно, но все это выдумка.
Для ученого миф — любопытный, но бесполезный культурный артефакт суеверной эпохи. Бесполезность мифа коренится в работах нескольких ученых начала двадцатого века. Англичанин Э.Б. Тайлор считается отцом «культурного эволюционизма». Он считал миф и первобытную религию неудачными попытками науки. Мифы, по его мнению, были теориями, которые первобытные люди придумали для объяснения мира. Теперь, когда у нас есть наука, мы знаем лучше, и мы должны отбросить мифы. Религия, думал Тайлор, была пережитком тех первобытных мифологических времен, корнем и плодом отсталого, суеверного мышления.
Немец Макс Мюллер тоже работал в Оксфорде незадолго до Тайлора. Мюллер был востоковедом и филологом. Он считал миф «болезнью языка». У первобытных людей были идеи и теории об их мире, а затем они разработали для них слова. Из слов складывались истории, а абстрактные понятия вскоре воплощались в мифических существах. Мюллер считал это своего рода заминкой в развитии языка, и поэтому миф можно было отбросить.
Примерно в то же время шотландский социальный антрополог Джеймс Фрейзер изучал магию и ритуалы в первобытных обществах. В своей классической работе «Золотая ветвь», Фрейзер проследил сходство между различными культурами, развитие которых он считал органичным и естественным. Он постулировал три стадии развития человеческой культуры: первобытную магию, религию и науку. Миф был всеохватывающим на первой стадии, архаичным, но все еще могущественным на второй стадии и ненужным на научной стадии.
Эти три мыслителя оказали огромное влияние в первой половине двадцатого века, и немецкий теолог Рудольф Бультманн (1884–1976) применил их идеи к библейской критике.
Его целью была «демифологизация» Священного Писания. Бультманн хотел отсеять то, что казалось ему мифологическим, сверхъестественным элементом библейских историй и христианской религии, чтобы христианство могло быть более приемлемым для современного человека.
Проблема этих теоретиков-редукционистов в том, что они не понимали более глубокого значения и функции мифа в человеческой психике. Карл Юнг с его глубинной психологией относился к мифу более оптимистично. Он предположил, что мифические истории связывают людей и общества с «коллективным бессознательным», в котором участвуют все люди, и являются одним из способов взаимодействия человечества с огромным невидимым миром.
Румынский мыслитель Мирча Элиаде пошел еще дальше, предположив, что миф помогает людям узнать, как понять свой мир и как вести себя в своем обществе. В сочетании с религиозным ритуалом миф помог им соединиться с глубокими общими социальными событиями, воспоминаниями и ценностями.
Мифолог Джозеф Кэмпбелл (1904-1987) опирался на работы Юнга.
Как и Элиаде, он утверждал, что миф выполняет важную функцию в обществе по четырем направлениям: он вызывает чувство благоговения, поддерживает религиозную космологию, поддерживает социальный порядок и знакомит людей с духовным путем просветления.
Теперь самое интересное. Работа Джозефа Кэмпбелла оказала большое влияние на режиссера «Звездных войн » Джорджа Лукаса. Лукас утверждал, что в саге «Звездных войн » он хотел создать «миф для современного человека». Кэмпбелл также оказал большое влияние на Кристофера Фоглера, сценариста студии Диснея, чья работа « Путешествие писателей: мифическая структура для писателей » является центральным текстом в Голливуде.
Миф умер, но миф воскрес. Десятки фильмов следуют мифической структуре Фоглера в отношении сюжета и характеристик. Герои комиксов и основанные на них фильмы — это мифы, воспроизведенные в большом масштабе для киноэкрана. Подвиги супергероев в их великих битвах со злом — современные примеры драмы и силы мифа.
Технология как производства, так и распространения превратила современное мифотворчество посредством фильмов в культурное цунами. Мозги начала двадцатого века и представить себе не могли, что миф может так вернуться.
Лишь немногим позже Тайлора и Мюллера в Оксфорде работал еще один филолог и писатель — Дж.Р.Р. Толкин. Толкин и его друг К. С. Льюис были очарованы силой мифа. Толкин сознательно и намеренно разработал свой великий эпос «Властелин колец » как миф для англичан, чтобы заменить цикл Артура.
Несмотря ни на что, благодаря популярной культуре миф стал более мощным и вездесущим в современном обществе, чем кто-либо мог себе представить. Почему? Потому что во все более глобальном обществе миф является универсальным языком. Люк Скайуокер, Фродо Бэггинс, Человек-паук и Бэтмен преодолевают культурные различия. Мифические герои в фильмах передают универсальные ценности в своей борьбе со злом. В культуре, где абстрактные теории ученых оторваны от реальности и бессмысленны, истории распространяются более эффективно и универсальнее.
Более того, во все более безрелигиозный век мифические фильмы и литература несут истины, которые традиционно передавались религией. Люди, которые не ступили бы в церковь, идут в кино. Они опосредованно участвуют в поисках героя и проходят через катарсическую трансформацию. Они следуют за героем, когда он делает свой моральный выбор, и поэтому решают (даже бессознательно), что живут в моральной вселенной.
Толкин не упустил из виду важность возрождения мифа для религии. В своем сочинении о волшебных сказках он объяснял, что зритель или читатель мифа приходит к пониманию того, что в рассказе есть не только сюжет и смысл, но есть сюжет и смысл в жизни, и если его жизнь имеет сюжет и смысл, то у космоса есть сюжет и смысл, а если у космоса есть сюжет и смысл, то есть Тот, кто замыслил эту историю, — Тот, кто знает ее окончательный смысл, потому что Он – это – окончательное значение.
Последняя книга Дуайта Лонгенекера — Романтика религии: борьба за добро, истину и красоту.