Содержание
Почему ученые бегут из регионов
Организация региональной науки все больше напоминает феодальную систему / Евгений Разумный / Ведомости
Региональная наука оказалась обескровленной – все сильные ученые перебираются в столицы, в регионах остались очень средние научные сотрудники и управленцы. А молодые таланты, покинувшие свой регион, далеко не всегда могут профессионально реализоваться в столицах из-за высокой конкуренции. Они нередко даже хотели бы вернуться в провинцию, где могли бы возглавить институты или кафедры, принести в региональные вузы и институты новые идеи и методы, но так происходит редко. А ведь и в США, и в Китае львиная доля науки сосредоточена как раз в регионах.
Мы устроили опрос на эту тему в соцсетях и ожидаемо получили набор банальностей про невзгоды. Но не только. Наши респонденты обращают, например, внимание на то, что правило, согласно которому средняя зарплата ученого должна быть как минимум не ниже двух средних зарплат по региону, приводит к обидной диспропорции в пользу Москвы.
Еще они говорят, что деньги – даже те, которые приходят, – часто приходят в самом конце года и должны быть потрачены за считанные недели. И считают, что глупо вводить жесткий контроль над статьями расходов: если оказывается, что нужно больше, чем ожидалось, денег на оборудование и меньше на конференции, то перераспределить их очень трудно или невозможно.
Нельзя сказать, что региональная наука финансируется скудно, но часть денег явно не доходит до нее, а расходование оставшихся финансов бессмысленное – строятся новые здания, но часто без современного оборудования, а ведь именно уникальное оборудование позволяет удерживать и привлекать таланты, например, в Дубну. Далее, государственное финансирование вузов зависит от числа обучающихся студентов и вузам приходится занижать проходной балл – а потом мучиться со слабыми студентами. Дополняет картину огромная бюрократия и преподавательская нагрузка (до 1500 часов в год), кадровый голод и «инбридинг», в то время как очень многие институты даже системы РАН в регионах – не первой категории.
Но многих руководителей, зарплата которых высока, устраивает текущее положение. В результате возникает феодальная система, нацеленная на выстраивание лояльного окружения и извлечение максимального дохода из своей должности, а у действующих ученых возникают деморализация и ощущение ненужности.
Все просто. Для развития науки нужны три условия: деньги, грамотное управление и таланты. Без достаточных финансов и грамотного управления наукой привлечь талантливых ученых невозможно. В региональных вузах и институтах очень важно создать научную среду – критическую массу талантливых ученых. Очевидно, что Мюнхгаузен не может вытащить себя за волосы из болота и туда, где не хватает сильных ученых, необходимо их привлечь извне (причем будет эффективнее привлекать не поодиночке, а сразу открывать значительное число привлекательных вакансий в стенах одного института). Хорошо себя проявила программа мегагрантов, по которой в Россию (причем в значительной степени именно в региональные университеты и институты) было привлечено несколько сотен всемирно известных ученых, в основном из-за границы.
Но несколько сотен в масштабах всей России за 10 лет – это мало, тем более что каждый из них проводит в России только 3–4 месяца в году, а потому требуются и другие инструменты.
Должен соблюдаться принцип «за одинаковую работу – одинаковую оплату», т. е. высококвалифицированный ученый, скажем, в Ростове должен получать столько же, сколько ученый того же уровня в Москве. Помимо пряника нужно иногда пользоваться и кнутом: проработать механизм закрытия старых и уже не дающих результата лабораторий, а также механизм смещения руководства тех институтов, которые показывают динамику хуже, чем другие.
Региональная наука могла бы также сделать ставку на молодых и предоставить талантливым ученым то, что очень редко они могут получить в столицах: возможность создать собственную научную группу, лабораторию или кафедру, возглавить факультет или институт. Энергия молодых сильно недооценена в нашем обществе, хотя примеров триумфа молодых руководителей немало, особенно в последнее время. Эти молодые таланты необходимо обеспечить высокой базовой зарплатой и дать в их распоряжение достаточный бюджет для формирования новой научной группы.
Это потребует интенсивной мобильности – например, стажировок аспирантов в ведущих научных центрах России и мира, а также их участия в научных школах и воркшопах, и на это нужно выделить финансирование (его можно включить в бюджеты новых лабораторий или создать линейку грантов для мобильности).
Привлекательность работы в регионах можно сильно повысить созданием специализированных высококвалифицированных школ и детсадов – например, при университетах. Это (равно как и финансирование новых научных групп) можно делать также в партнерстве с региональной индустрией. Например, в Якутии и Красноярске имеет смысл развивать геологию (и спонсоры очевидны – «Норникель», «Алроса» и другие компании), а в Тюмени – органическую химию (что, несомненно, может быть интересно таким компаниям, как «Сибур»).
Артем Оганов — профессор «Сколтеха» и РАН, действительный член Королевского химического общества; Дмитрий Штарев — старший научный сотрудник Института тектоники и геофизики им. Ю. А. Косыгина ДВО РАН
Новости СМИ2
Хотите скрыть рекламу? Оформите подписку
и читайте, не отвлекаясь
Трудностям вопреки: почему ученые возвращаются работать в Россию | Статьи
Ученых и специалистов в стране за последние три года стало меньше, заявили в Федеральном научно-исследовательском социологическом центре РАН.
Между тем, по словам экспертов, молодежь все чаще видит свое научное будущее именно именно в России. Основные ожидания: обновление оборудования, высокие зарплаты, исследовательская свобода. В том, как необходимо сдерживать отток высококвалифицированных специалистов и ученых, — разбирались «Известия».
Почему идет «утечка мозгов»
По последним данным, число ученых и специалистов в России составляет 340 тысяч человек (занятых исследовательскими проектами). За последние три года их стало меньше почти на 20 тысяч, заявил «Известиям» и. о. директора Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук (ФНИСЦ РАН) и декан социологического факультета Государственного академического университета гуманитарных наук (ГАУГН) Михаил Черныш. Он прогнозирует, что «падение показателя продолжится». Эксперт сослался на данные официального сборника Росстата (в самом Росстате к моменту выхода статьи «Известиям» не успели ответить). Для сравнения, в 2017-м году число исследователей, занятых в научных проектах, составило 359 тыс.
человек. По опубликованным прогнозам статистической службы до 2024-го года, этот показатель, к сожалению, будет снижаться.
Трудностям вопреки
Здание президиума Российской академии наук
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Кристина Кормилицына
— Во многом это происходит из-за низкого оклада, — говорит Михаил Черныш. — Но уровень зарплат лишь отчасти объясяет негативные тренды. Еще одна причина — ситуация в высшем образовании. Было бы неверно отрывать систему высшего образования от системы воспроизводства научных кадров. Те кадры, которые готовят университеты и институты, должны потом пополнять сообщество ученых.
По данным, которые привела замдекана философского факультета ГАУГН Наталья Емельянова, в настоящее время за рубежом преподают и занимаются наукой от 130 до 150 тысяч ученых, бывших граждан как СССР, так и России. Большинство из них живут и работают в США, Германии и Израиле.
По подсчетам, предоставленным исследовательской компанией KPMG в России и СНГ, ежегодно из России эмигрируют около 100 тыс.
человек, из них около 40% имеют высшее образование. Основные направления эмиграции высококвалифицированных кадров из России — страны Западной Европы, Канада, Израиль.
— Среди основных причин отъезда — низкая оплата труда, не соответствующая уровню образования и квалификации, недостаточное финансирование науки и отсутствие современного научного оборудования, незащищенность прав собственности на продукт интеллектуального труда, — рассказывает руководитель группы по оказанию услуг в области управления персоналом и изменениями KPMG в России и СНГ Александр Забузов.
В пресс-службах Минобрнауки РФ и РАН не смогли оперативно ответить на запросы «Известий» о том, сколько российских ученых возвращается в РФ и сколько уезжает, а также о последних предложениях и инициативах по поводу сдерживания оттока из РФ ученых и высококвалифицированных специалистов.
«Настроения не такие плохие»
Между тем, по мнению научного руководителя экспертно-аналитического центра «Научно-образовательная политика», ведущего эксперта Института образования НИУ ВШЭ Евгения Сжёнова, ситуация в России уже начинает меняться к лучшему.
— Настроения не такие плохие, — говорит Евгений Сжёнов. — Я общаюсь с большим количеством ученых и руководителями коллективов молодых ученых в университетах. Последние пять лет существенно растет сегмент молодёжи, которая хочет заниматься наукой и хочет заниматься ей в России. Но дайте нам стимул. За рубежом учёные больше получают. Со старым оборудованием, низкой зарплатой и пустыми коридорами мотивации, конечно, нет.
Он считает, что эффективный путь борьбы с «утечкой мозгов» — стараться каждому на своём уровне создавать привлекательные условия для молодёжи. «Поддержка молодых ученых заложена и в логике национальной политики по образованию и науке, и проекте «Приоритет-2030″ (новой грантовой программе для вузов), и нацпроекте «Наука и университеты», историях с большими кооперациями промышленности и университетов», — подчеркнул эксперт.
Трудностям вопреки
Фото: ТАСС/Сергей Савостьянов
По мнению руководителя группы по оказанию услуг в области управления персоналом и изменениями КПМГ в России и СНГ Александра Забузова, «исправить ситуацию могло бы помочь создание системы преимуществ и преференций для россиян, проживающих за рубежом, при их возвращении в Россию (при выполнении ряда условий)».
Сегодня такие программы репатриации уже успешно работают в таких странах, как Китай, Израиль, Германия, Малайзия и Индия.
К примеру, Индия сегодня проводит целенаправленную диаспоральную политику, отдельно работает с представителями так называемой «Новой диаспоры», заявившей о себе в развитых странах в 1990-е годы. Так, именно представители научной диаспоры играли и играют значимую роль в реализации амбициозной программы новой индустриализации страны «Make in India». Особое внимание уделяется развитию ассоциаций граждан с индийскими корнями.
По суждению проректора Российской экономической школы (РЭШ) Максима Буева, для развития привлекательности российской науки исключительно важна академическая свобода.
По мнению исполнительного директора Ассоциации «СРОО «Экспертный совет» Максима Ильина, проблематику утечки кадров и умов за рубеж нужно рассматривать не саму по себе, а как один из элементов проблемы более высокого уровня — снижения социального капитала страны.
Утечка кадров совместно со снижением качества образования и неадекватным нормативным регулированием приводит к катастрофической деградации уровня профессионализма во всех сферах деятельности: от строительства и образования до оценочной деятельности и медицины, полагает Максим Ильин.
Сегодня главными барьерами на пути научной карьеры молодых ученых в их собственном понимании являются сомнения относительно будущего стабильного достатка, чрезмерная забюрократизированность научной деятельности и неадекватность запрашиваемой отчетности. Хотя при этом до трети перспективных молодых ученых хотели бы остаться в академической среде, подчеркивают эксперты.
Что тянет в Россию
Все же «утечка мозгов» сегодня — не самая главная причина кадрового дефицита в научной сфере, полагают эксперты. Наибольшим вызовом для отечественной науки, на взгляд заместителя декана философского факультета ГАУГН Натальи Емельяновой является «вовсе не массовый выезд исследователей, а чудовищный межпоколенческий разлом, отягченный фактором снижения рождаемости, которая наблюдалась вплоть до середины 2000-х годов».
— Сейчас в России средний возраст доктора наук — 64 года, кандидата наук — 51 год, научного работника без степени — 43 года, — говорит Наталья Емельянова. — При этом мы наблюдаем внутренний отток научных работников в начале карьеры в более доходные сферы экономики.
Так, в недавно опубликованном докладе Президиума РАН о реализации государственной научно-технической политики в РФ, отмечается, что от 30% до 50% молодых людей в самом начале карьеры покидают науку ради более доходных сфер деятельности.
Трудностям вопреки
Фото: ТАСС/Сергей Савостьянов
Между тем, по словам ректора Университета Иннополис (Татарстан) Александра Тормасова, движение интеллектуальных сил и умственной миграции сегодня все же есть в обе стороны. Ведь, если сопоставлять данные Мониторинга результативности научных организаций и Мониторинг эффективности деятельности организаций высшего образования, то выходит, что в настоящее время в России работает в среднем порядка 5,5 тыс.
иностранных специалистов.
— В других странах тоже есть определенные минусы. Некоторые области науки в России, в частности инженерные, находятся на хорошем международном уровне, — говорит Александр Тормасов. — Необходимые коммуникации в вопросах сотрудничества по исследованиям и публикациям перешли в онлайн, поэтому уже нет большого смысла переезжать, чтобы развивать свою карьеру.
Уже сегодня в России появляются центры с прекрасными лабораториями, с самым современным оборудованием, молодые ученые получают жилищные сертификаты и в целом средняя зарплата ученых в стране растет, замечает ректор ГАУГН Денис Фомин-Нилов.
— Ученые, которые состоялись в науке, по данным Пенсионного фонда РФ, имеют более высокий доход, чем их коллеги из многих других ведущих стран-мировых центров, аналогичного вида научной деятельности и уровня признания, — говорит Денис Фомин-Нилов. — Поэтому вопрос «утечки мозгов», скорее всего уже не имеет такой актуальности, как в 90-х. Скорее, имеет значение не «утечка мозгов», а потеря связи с родиной и национальной идентичностью.
Но это уже вопрос не научного или финансового характера, а духовно-нравственного и гражданско-патриотического воспитания. С этим действительно есть проблемы, и не только среди интеллектуальной элиты, заключил ректор ГАУГН.
— Но ученые и возвращаются назад, в конкретные места, где платят более-менее конкурентную зарплату по международным меркам и не ограничивают академические свободы, — говорит проректор РЭШ. — За пределами Москвы и СПб такой обратный ручеек, вероятно существует в 2-3 местах во всей стране. Кроме того, возвращаются те, кто мечтает сделать что-то не только в науке как таковой, но и в ее администрировании — создании новых программ обучения, лабораторий, совершенствовании системы управления вузами.
По его словам, речь, прежде всего, идет «о тех людях, у которых болит душа за состояние отечественной науки и образования — они понимают, что вносить свой вклад нужно «вопреки», даже если это может не самым благоприятным образом сказаться на их научных достижениях и карьере».
— Иными словами, как говорят финансисты, у разных людей разное отношение к риску — в РФ возвращаются те, кто риск любит и готов до определенной степени рискнуть своей стабильностью вне России ради помощи родине, — говорит Максим Буев. — Такие люди есть во все времена. Но для полноценного развития науки в нашей стране важно, чтобы возвращались не только «адреналинщики».
Почему люди становятся учеными? Что нам сказали ученые
Что побуждает людей делать карьеру в науке?
Это важный вопрос, потому что путь к успешной карьере в науке — как и в технологиях, инженерии и математике, других областях STEM — может быть сложным, часто требующим докторской степени. или другое последипломное образование. А оказавшись на их полях, они могут столкнуться с политическим и экономическим давлением, с которым придется бороться. Бюро трудовой статистики прогнозирует нехватку рабочей силы для многих областей науки, хотя прогнозируемые потребности различаются по жизненным, физическим и естественным наукам.
Около 55% работающих докторов наук. ученые, принадлежащие к Американской ассоциации развития науки (AAAS), опрошенные нами в 2014 году, сказали, что в целом это было хорошее время для их научной специальности, а 44% сказали, что это было плохое время. И в то время как почти половина (47%) сказали, что это было хорошее или очень хорошее время для начала карьеры в своей области, 53% сказали, что это было плохое время для начала в своей области.
Итак, что привлекает людей в эти профессии? Примерно треть (32%) работающих докторов наук. Согласно опросу 2014 года, ученые говорят, что главным мотиватором их карьерного пути был пожизненный интерес к науке и стремление к интеллектуальным задачам.
Многие из этих ученых проявляли интерес и любопытство к науке или миру природы, начиная с раннего детства. Около 12% их любопытству способствовали родители и другие члены семьи, которые познакомили их с учеными и научными лабораториями, музеями природы или науки и техники.
Другие (27%) вспомнили эффективное наставничество и поддержку со стороны учителей, будь то в начальной школе, аспирантуре или где-то посередине. И около 17% говорили о важности лабораторных и полевых работ, часто в средней школе и колледже, что стимулировало их интерес к научной карьере.
Мужчины и женщины в этой группе работающих к.т.н. ученые упоминали об аналогичных видах влияния на их выбор карьеры. Женщины несколько чаще, чем мужчины, говорили, что опыт работы в лаборатории и стажировок сыграл важную роль в выборе их карьеры (23% женщин-ученых против 14% ученых-мужчин). И ученые всех возрастов склонны ссылаться на схожие виды влияний.
Вот некоторые из их рассказов:
Во втором классе я каждый день читал научное объяснение чего-то, с чем сталкивался. Эта вспышка озарения вызвала сильное любопытство к тому, как все устроено. С тех пор я знал, что буду ученым.
– Молекулярный биолог, мужчина, 60 лет
У меня была страсть к науке с тех пор, как я себя помню, с 4 лет или около того.
Мой учитель второго класса оказал большое влияние на развитие этой страсти. Она была натуралистом-любителем и многое рассказала нам об экологии и мире природы. В старших классах я обнаружил в себе страсть к молекулярной биологии. Я помню, как узнал об эксперименте [Мезелесона-Сталя] на уроке биологии в AP и подумал: «Да, это именно то, что я хочу понять».
– Микробиолог, женщина, 50 лет
Меня интересовала наука. В детстве у меня был химический набор и телескоп (позже я построил свой собственный), благодаря чему я много читал о химии и астрономии. Мой отец брал меня за сбор камней и приносил домой химикаты для анализа. Этот опыт привел к получению степени бакалавра и магистра физики и доктора философии. и карьера в области геофизики .
– Геофизик, мужчина, 65 лет
Мой отец физик. Когда я был маленьким (мне, наверное, было 4 или 5 лет), мы после ужина шли к нему в дом и бегали по коридорам и лабораториям. Я помню, как один из аспирантов опрокинул [вакуумную колбу] с [жидким азотом], чтобы создать облако тумана — очень впечатляюще.
– Ученый-материаловед, женщина, 49 лет
Мой интерес к науке впервые пробудился в семилетнем возрасте, когда я наблюдал за полной луной в телескоп друга. Спустя пару лет моему интересу к космосу и возможности освоения космоса способствовало начало пилотируемых запусков в космос в начале 1960-х годов, а в письменном сочинении в четвертом или пятом классе я даже выразил интерес к науке как одному из из трех возможных карьерных путей….
– Медицинский физик, мужчина, 63 года
Все мое детство было пропитано переживаниями в мире природы и научными наблюдениями/экспериментами. Оба моих родителя ученые. Особенно выделяется одно воспоминание о путешествии на каноэ к пограничным водам в северной Миннесоте, когда мне было около 12 лет, где я впервые увидел плотоядные растения в дикой природе — красивые, огромные, плавающие коврики из кувшинов…
– Эколог, женщина, 35 лет
В то время как многие ученые упомянули, что их семья пережила детство, около 6% сказали, что научные СМИ оказали особое влияние на их карьеру.
Эти ученые упомянули ряд средств массовой информации, включая такие книги, как «Охотники за микробами»; журналы, такие как National Geographic и Scientific American; Телевизионные программы на PBS и коммерческих станциях, таких как NOVA, Космос Карла Сагана, Мистер Волшебник и Билл Най, научный парень.
Один ученый отметил:
Когда я был ребенком, то, что я рассказывал через СМИ о том, что такое наука и чем занимаются ученые, повлияло на мои карьерные решения. Мое школьное образование в области естественных наук было очень плохим, что увеличивало важность освещения в СМИ.
– Биотехнолог, женщина, 54 года
Размышления ученых часто затрагивали несколько тем; некоторые подчеркивали свое любопытство к миру, а другие подчеркивали роль людей в их жизни, которые поддерживали их интересы. Как сказал один ученый: «Я люблю головоломки, и для меня наука — это главная головоломка».
Кэри Фанк — директор по научным и общественным исследованиям исследовательского центра Пью.
СООБЩЕНИЯ БИОГРАФИИ В Твиттере ЭЛЕКТРОННАЯ ПОЧТА
Мэг Хефферон — бывший аналитик-исследователь, специализирующийся на исследованиях науки и общества в Исследовательском центре Пью.
СООБЩЕНИЯ БИО ЭЛЕКТРОННАЯ ПОЧТА
Почему ученые становятся шпионами | The New Yorker
Физик Клаус Фукс внес значительный вклад в Манхэттенский проект, поделившись жизненно важной информацией с Советами. Фотография от Corbis / Getty
26 июня 2021 года сорокадвухлетний военно-морской инженер-ядерщик по имени Джонатан Тоеббе положил в заранее оговоренном месте в округе Джефферсон, Западная Вирджиния, пластиковый пакет, в котором находилась половина бутерброда с арахисовым маслом. . Рядом стояла его жена Диана Тёббе, преподаватель гуманитарных наук в частной школе в Аннаполисе. Затем пара ушла через людное место, двигаясь, как будто замечая, что кто-то следует за ними. Внутри бутерброда с арахисовым маслом, завернутого в пластик, была синяя SD-карта с секретной информацией о ядерных двигательных установках для подводных лодок.
В июле Тоеббе и его жена сбросили еще одну SD-карту с большим количеством секретных файлов; этот был спрятан в запечатанной обертке от лейкопластыря. Затем, в августе, была доставлена третья SD-карта в пачке жевательной резинки, марка которой автору неизвестна.
Согласно судебным документам, история с каплями началась в День дурака 2020 года. Кто-то, предположительно Тоеббе, работавший под псевдонимом «Алиса», отправил по почте коричневый конверт с письмом, в котором предлагалось продать информацию ВМС США. с пометкой «конфиденциально». (Кому была адресована записка, не сообщается.) В письме отмечалось: «Прошу прощения за плохой перевод на ваш язык. Пожалуйста, перешлите это письмо в вашу военную разведывательную службу. Я верю, что эта информация будет иметь большое значение для вашей нации. Это не обман».
Более восьми месяцев не было ответа. Затем, в декабре 2020 года, для Алисы появилось сообщение: «Мы получили ваше письмо. Мы хотим работать с вами. Прошло уже много месяцев, поэтому нам нужно знать, находишься ли ты еще там.
Последовала чайная церемония укрепления доверия. Были разговоры о криптовалюте Monero, просьба об обнадеживающем отображении сигнального флага из посольства страны в Вашингтоне, округ Колумбия, и переговоры о подходящих местах высадки.
В июне 2021 года Алиса написала: «Походы и посещение исторических мест легче объяснить, чем неожиданные остановки в час пик, если они проявляют ко мне особый интерес». На SD-карте, полученной 31 июля, с просьбой о более высокой оплате Элис написала: «Как вы отметили в своем письме, силы безопасности США ленивы. У них тоже ограниченный бюджет. Приманка в размере 10 000 или 20 000 долларов США для поимки агента входит в их обычную деятельность. . . . Пожалуйста, не обижайтесь на это, но ваша щедрость до сих пор также точно соответствует тому, что противники [ sic ], вероятно, играют, чтобы поймать меня в ловушку ». Сто тысяч долларов развеяли подозрения.
Затем, субботним днем в октябре, около тридцати агентов ФБР. Агенты прибыли в двухуровневый дом Тоббов в Аннаполисе.
Они потратили около восьми часов на обыск и фотографирование дома; они также арестовали и предъявили обвинение паре. (Они не признали себя виновными.) Зарубежная страна, получившая документы, очевидно, переслала их в ФБР.
Если утверждения верны, Тоеббе не просто делился информацией; он делился информацией, которую понимал. Он не был шпионом типа Джорджа Смайли, а, скорее, шпионом-ученым, любителем шпионажа, но экспертом в науке. На третьей SD-карте, которую уронил Тоеббе, Алиса написала: «Я серьезно предложила помочь ответить на вопросы ваших технических экспертов».
Обычная подводная лодка должна относительно часто всплывать на поверхность для пополнения своих батарей, но подводная лодка, работающая на ядерной энергии, может оставаться под водой месяцами. Атомные подводные лодки тоже очень тихие. Благодаря этим качествам им легче избежать обнаружения. США и Великобритания используют общие технологии атомных подводных лодок с 1958 года; только в сентябре они поделились им с Австралией, что было воспринято как предупреждение Китаю.
Ученые склонны твердо верить в то, что знания должны быть доступны всем. Вспомните энциклопедию коммерческих секретов Дидро и Даламбера или Linux. Даже ближе к концу Манхэттенского проекта, когда стало ясно, что США собираются отстранить своих союзников от продолжающихся атомных исследований, многие ученые проекта твердо верили, что одна нация не должна обладать такой властью. Нильс Бор после взрыва атомной бомбы настаивал на том, чтобы наука была доступна на международном уровне (но чтобы материалы тщательно охранялись). Когда физик Йозеф Ротблат посчитал, что немцы больше не гонятся за атомной бомбой, он вышел из Манхэттенского проекта. Позже Ротблат стал соучредителем Пагуошских конференций, собраний ученых и политических лидеров, направленных на мирное разрешение конфликтов и ликвидацию оружия массового уничтожения; эта работа принесла ему Нобелевскую премию мира. Другие ученые Манхэттенского проекта делились информацией более откровенно, работая шпионами.
Я хотел узнать больше об истории ученых-шпионов, поэтому позвонил физику Фрэнку Клоузу.
Он написал две научно-популярные книги об ученых-шпионах: «Тринити: предательство и преследование самого опасного шпиона в истории» и «Половина жизни: разделенная жизнь Бруно Понтекорво, физика или шпиона». (Клоуз также довольно завидно написал «Ничего: очень короткое введение».)
«Троица» — о Клаусе Фуксе. Подзаголовок противоречит относительно сочувственному тону книги, которую, по словам Клоуза, он стремился написать «как ученый, а не как охотник за шпионами или комментатор». Читатель знакомится с Фуксом молодым человеком в Германии, которого избивают фашистские головорезы из-за политики его семьи. Его симпатии к коммунистической партии сформировались, когда коммунисты оказались единственной группой, выдвинувшей кандидатов против нацистов в 1919 году.33. Будучи немецким беженцем, Фукс интернирован сначала на острове Мэн, а затем недалеко от Монреаля. Фукс — одаренный математик и физик, учится даже во время интернирования, и в конечном итоге он работает и вносит значительный вклад в британские атомные исследования и Манхэттенский проект, одновременно делясь жизненно важной информацией с Советским Союзом.
Британская разведывательная служба MI5 расследовала предполагаемую коммунистическую деятельность Фукса, но заявила, что не нашла ничего уличающего. По словам Клоуз, агентство отклонило обвинения, поскольку они исходили от гестапо. Клоуз сказал: «Я представляю, как он слышит Уинстона Черчилля по радио в момент нарушения пакта о ненападении между Россией и нацистами, и Черчилль говорит, что русские теперь наши союзники, и мы сделаем все возможное, чтобы помочь им. И теперь, по совершенной случайности, Фукс оказывается в центре проекта, который может определить природу войны». Благодаря Фуксу Сталин знал об атомной бомбе раньше Гарри Трумэна; Президент Франклин Рузвельт считал проект слишком важным секретом, чтобы делиться им со своим вице-президентом.
«Как ученый, участвовавший в проекте, я хотел получить технологию бомбы раньше Гитлера», — сказал Клоуз. Дж. Роберт Оппенгеймер, возглавлявший Манхэттенский проект, настаивал, вопреки желанию военных и политических лидеров, на том, чтобы элитной группе ученых, занимающихся различными аспектами создания бомбы, было позволено свободно обмениваться идеями.
Попытки искоренить левых также считались контрпродуктивными, поскольку многие ученые — еврейские беженцы или пережившие Великую депрессию — симпатизировали левым. «В конце концов я был удивлен не тем, что Фукс шпионил, а тем, что другие люди этого не делали», — сказал Клоуз.
Клоуз также подчеркнул ценность, которую Фукс придавал дружбе: «Я начал думать, что он считал предательство своей страны ради идеала нормальным, но предать своих друзей — он не мог этого вынести». Находясь в Англии, Фукс некоторое время жил в семье физика Рудольфа Пайерлса, с которым он сотрудничал в научной сфере. В 1950 году, когда Фукс был арестован, Пайерлс поехал в Лондон, чтобы навестить его, чтобы он не чувствовал себя брошенным. Фукс признался, и, пока его держали в тюрьме перед судом, Женя Пайерлс, жена Рудольфа, написала Фуксу письмо, в котором говорилось, что она считает его одним из самых порядочных людей, которых она знала. Письмо «наконец сломало его», — сказал Клоуз. После того, как Фукс был освобожден из тюрьмы, девять лет спустя Рудольф Пайерлс предложил помочь Фуксу устроиться на новую работу. «Но Фукс так и не ответил», — сказал Клоуз. «Он больше никогда не контактировал с семьей Пайерлс за всю свою жизнь. И это несмотря на то, что он контактировал с другими людьми, в том числе с сотрудником службы безопасности, который его посадил. Это сказало мне, что он чувствовал сильный стыд за то, что предал своих друзей».
Имя Фукса привлекло внимание МИ5 после того, как британо-американский проект «Венона» взломал советскую кодовую систему. Проект «Венона» также выявил имя другого ученого, работавшего над «Манхэттенским проектом»: Теда Холла. «Очень немногие слышали о Теде Холле, и это потому, что он добился успеха», — сказал Клоуз. «Вся суть успешного шпиона в том, что никто никогда не узнает, что ты сделал». Холл был вундеркиндом, которого завербовали из Гарварда. Возможно, он был самым молодым человеком, работавшим над Манхэттенским проектом: в возрасте восемнадцати лет он возглавил команду, разработавшую взрывной механизм бомбы, взорванной на полигоне Тринити в Нью-Мексико, той самой, что имела свет «тысячи солнц». », по словам Оппенгеймера. Холл поделился секретной информацией с Советами в 1944, и снова в более поздних точках. В отличие от Фукса Холл все отрицал; в результате Холл так и не был привлечен к ответственности. (Британские и американские власти не решались сообщить, что они взломали советский код.) Холл не был известен публике как ученый-шпион до 1995 года. начал шпионить, опасаясь, что американская монополия на ядерное оружие будет слишком опасной.
Взгляд на Фукса и Холла несколько отличается от сегодняшнего дня из-за неизбежных контрфактов истории. «Я считаю, что генерал Макартур хотел сбросить ядерные бомбы на Юго-Восточную Азию во время Корейской войны, — сказал Клоуз. Тот факт, что русские к тому времени также разработали ядерное оружие, вероятно, способствовал отказу от такого шага. «Так что, возможно, это был удачный исход, хотя я не думаю, что у Клауса Фукса были планы на это».
Мотивы шпионажа Тоеббов остаются туманными. Они познакомились будучи аспирантами, у них было двое детей. Джонатан Тёббе оставил свою докторскую степень. программу рано, чтобы заработать больше денег. Они купили дом в Денвере; в 2010 году, после краха фондового рынка, стоимость дома резко упала, и они потеряли дом после дефолта по ипотечному кредиту. Но совсем недавно казалось, что у Тоббов дела идут хорошо в финансовом отношении. Зарплата Джонатана составляла более ста пятидесяти тысяч долларов; Диана, которая была известна как преданный своему делу учитель, вероятно, зарабатывала шестьдесят тысяч долларов. Она считалась откровенной феминисткой, а после избрания Дональда Трампа открыто говорила о политике в классе.
Есть основания полагать, что в игру вмешались и другие факторы, помимо денег или даже политики. Тоббы держались особняком, редко отвечая на приветствия соседей. Один сосед сказал, что разговаривал с Джонатаном Тёббе только дважды за пять лет, чтобы подстричь сорняки с их общего забора. В последней переписке с человеком, которого Тоеббе не знал, был сотрудник ФБР. агента, Элис написала: «Однажды, когда будет безопасно, возможно, у двух старых друзей будет шанс наткнуться друг на друга в кафе, распить бутылку вина и посмеяться над рассказами об их общих подвигах». Звучит как строчка из «Касабланки».
Если обвинения против Тёббе верны, он будет не единственным ученым, получившим эмоциональную награду за время своей шпионской деятельности. Гарри Голд вырос в бедности в пригороде Филадельфии и, будучи подростком, во время Великой депрессии, поддерживал свою семью работой в компании Penn Sugar. Находясь там, он изучил химию, но у него не было денег на формальное образование. После увольнения друг помог ему устроиться на мыловаренный завод; друг также пытался заинтересовать его коммунистической партией, но Голд находил людей, которых он встречал на собраниях, «презренными представителями богемы». . . ленивые бездельники, которые никогда не будут работать ни при какой экономической системе. . . многосложные болтуны». Однако он согласился украсть промышленные секреты для Советов, потому что думал, что это улучшит жизнь их граждан, и ему нравилась идея помогать людям. Как и Фукс, он восхищался тем, что Советский Союз противостоит нацистской Германии.