Содержание
ТИХИЕ ЖЕРТВЫ – Огонек № 5 (4784) от 12.02.2003
1K
4 мин.
…
Мир практически ничего не узнал о страшной трагедии 1960 года и о ее героях
Это отрывок из готовящейся к изданию книги Валерия Шарова. Автор, биолог и журналист, в 1990 году успешно прошел всесоюзный творческий отбор, все медицинские комиссии и попал в Звездный городок для подготовки к полету на космическую станцию «Мир».
В 1992 году окончил полный курс общекосмической подготовки, получив квалификацию космонавт-исследователь». Полет этот по причине развала Советского Союза не состоялся. Зато родилась книга, в которую вошли эпизоды, связанные с пребыванием в Центре подготовки космонавтов, а также практически неизвестные случаи экстремальных ситуаций во время полетов наших космонавтов и многое другое.
Наверное, первой серьезной и самой большой жертвой землян ради прорыва в космос следует считать страшную катастрофу в СССР при запуске со стартовой площадки на Байконуре 24 октября 1960 года корабля «Восток». Следует напомнить, что он производился в страшном цейтноте и всего за двенадцать дней до намеченного на 5 ноября того же года (к очередной годовщине советской власти, как это у нас тогда водилось) первого полета в космос человека. Тогда во время взрыва на старте этой ракеты погибли 54 человека, в том числе и маршал Неделин. Погибли они в страшных муках — фактически сгорели заживо, — но страна и весь остальной мир практически ничего не узнали о той страшной трагедии и ее героях.
Правда, старт первого космонавта все-таки решили перенести на следующую весну, дабы доработать все проявившиеся в этой катастрофе неполадки. И космические конструкторы и все члены первого отряда космонавтов СССР продолжали напряженно готовиться к задуманному прорыву нашей цивилизации.
Но даже еще до проникновения туда первого человека космос продолжал брать от человечества страшную плату за дерзкие замыслы выйти за пределы своей колыбели.
23 марта 1961 года, на этот раз за двадцать дней до намеченного уже на 12 апреля первого старта ракеты с человеком на борту, произошла новая, ужасная и нелепая трагедия. В тот день член первого отряда космонавтов летчик Валентин Бондаренко проходил стандартное испытание в барокамере, где моделировалось нахождение человека в условиях разряженной атмосферы. Она соответствовала нахождению его на высоте 5 тысяч метров, за тем лишь исключением, что для лучшего самочувствия испытателя была насыщена чистым кислородом. И вот в первом часу ночи, во время смены датчиков на теле, Валентин протер спиртом места их прикрепления на коже и, проходя мимо раскаленной электроплитки, на которой разогревал себе ужин, случайно обронил проспиртованный тампон прямо на раскаленную спираль.
Мгновенно все в барокамере превратилось в сплошной огонь. На Валентине загорелся спортивный костюм. Пока, предварительно стравив давление, открыли барокамеру, он успел страшно обгореть, но был еще жив.
— Никого не вините — я сам виноват, — еле слышно произнес он, выпадая на руки врачей и теряя сознание…
И умер через три часа. «Наш звоночек» — так ласково звали Валентина Бондаренко в отряде за его тонкий и звонкий голос. А ведь он вполне мог стать одним из первых космонавтов. Но стал первым из первого отряда советских космонавтов, кто отдал свою жизнь великому делу освоения космоса. Было ему тогда всего-то 23 года — самый молодой в отряде.
Но, оказывается, космос требовал от людей не только такие «простые» жертвы, как жизнь. Иногда стремившиеся к нему люди и готовы были ее отдать, но этого было недостаточно. И они платили за свое стремление попасть туда иную, куда более изощренную плату.
В январе 1969 года во время возвращения на землю «Союза-5» с космонавтом Борисом Волыновым произошла самая, пожалуй, страшная ситуация из случившихся в полетах.
За исключением, конечно, тех, что закончились гибелью космонавтов. После торможения корабля для спуска не произошло его разделения с приборно-агрегатным отсеком, и аппарат летел к Земле не жаростойким днищем вперед, а совершенно не защищенной частью. И начал гореть. Свидетелями этой страшной сцены оказалась группа из отряда космонавтов, уже летавших и готовящихся к полету. Они находились в это время в ЦУПе, слышали голос терпящего бедствие Волынова, ясно понимали, что происходит и к чему все идет. Внимая его бесстрастному комментарию о происходящем («Корабль идет к Земле выходным люком. Возрастают перегрузки в нестандартных направлениях. Вижу, как языки пламени лижут стекла иллюминатора…»), все напряглись, сопереживая своему товарищу. Одних колотила дрожь, у кого-то на глаза навернулись слезы, но никто ничего не мог сделать — только ждать и надеяться.
А был еще случай, едва не закончившийся трагедией. Два наших известных космонавта, герои, получили во время полета на борт радиограмму на коррекцию орбиты, состоящую из двухимпульсного маневра.
И в ней оказалась чисто техническая ошибка, указывающая один из импульсов в противоположном от нужного направлении. Любой летчик на самолете обнаружил бы подобную грубую ошибку моментально, поскольку прекрасно понимает, что делает. И либо уточнил все у руководителя полетов, либо сам изменил команду. Космонавты же летают очень абстрактно — законы небесной механики пока еще от них далеки. Большинство из них, даже бывшие летчики, не ощущают космический полет, как ощущает его пилот истребителя. И эти космонавты спокойненько отработали коррекционный импульс двигателя… не в ту сторону. Хорошо, он был всего-то величиной 5 метров в секунду, и, быстро заметив ошибку с Земли, его тут же исправили. А если бы дали 50 метров в секунду?! Этих космонавтов пришлось бы искать на половине дороги к Марсу!
Валерий ШАРОВ
На фотографиях:
- ЭТОТ ОБЛОМОК «ШАТТЛА» «КОЛУМБИЯ» БЫЛ НАЙДЕН В ОДНОМ ИЗ ЛЕСОВ ТЕХАСА. ВЛАСТИ ПОЛАГАЮТ, ЧТО ОБНАРУЖИТЬ ВСЕ ФРАГМЕНТЫ КОРАБЛЯ ВРЯД ЛИ УДАСТСЯ
- СЕМИЛЕТНИЙ ГРАНТ ДЖОНСОН УСПОКАИВАЕТ СВОЮ СЕСТРУ У КОСМИЧЕСКОГО ЦЕНТРА В ХЬЮСТОНЕ, КУДА МНОГИЕ АМЕРИКАНЦЫ ПРИХОДЯТ, ЧТОБЫ ПОЧТИТЬ ПАМЯТЬ ПОГИБШИХ АСТРОНАВТОВ
- СЛУЖАЩИЕ КОСМИЧЕСКОГО ЦЕНТРА КЕННЕДИ НА МЫСЕ КАНАВЕРАЛ ПОТРЯСЕНЫ КАТАСТРОФОЙ
- ПАСТОРА ПОЛА ШЕРИНГЕНА И ЕГО ПРИХОЖАН ИЗ ГОРОДКА ХЕМПХИЛЛ, ШТАТ ТЕХАС, КАТАСТРОФА «ШАТТЛА» ЗАТРОНУЛА НАПРЯМУЮ — БОЛЬШИНСТВО ОБЛОМКОВ УПАЛО КАК РАЗ В ЭТОМ РАЙОНЕ
- В материале использованы фотографии: Reuters
Трагедии космических журналистов в СССР и РФ
13 апреля
Русская Планетаиещё 3
Фото: Русская ПланетаРусская Планета
У Евгения Евтушенко есть стихотворение «Двусторонняя вечная связь».
В нем – такие строки: «О, Матросовы ракетодромов! / Вы оставили нам свой устав: / даже в космосе – жилкой не дрогнув, / умирать на рабочих местах…»
Видео дня
Космический мартиролог
Пылкие строки Евтушенко посвящались членам экипажа корабля «Союз-11» Георгию Добровольскому, Владиславу Волкову, Виктору Пацаеву, погибшим 30 июня 1971 года. Впрочем, слова поэта можно отнести и к другим героям, составившим известный космический мартиролог. В нем 18 фамилий – четыре советских покорителя космоса, тринадцать американцев и израильтянин, погибших в космосе. Еще шестеро погибли во время непосредственной подготовки к полету – один представитель СССР и пятеро американцев.
Существует и расширенный космический мартиролог, созданный из людей, которые получили звание космонавтов. Их – около 250. Среди них есть малоизвестные или вообще неизвестные широкому кругу люди.
Вспомним некоторых наших соотечественников. Они погибали от тяжелых болезней – как, например, в 1973-м случилось с Василием Щегловым.
В том же году в авиакатастрофе во время показательного выступления на авиасалоне в Ле-Бурже под Парижем разбился Владимир Бендеров. На роковой исход повлияла травма, полученная Героем Советского Союза Анатолием Левченко при посадке «Союз ТМ-4». У него развилась опухоль головного мозга…
В 1980 году по нелепой случайности погиб Валентин Варламов: он поскользнулся в ванной и сильно ударился головой о кафельный пол. Инфаркт в 1990-м настиг Олега Яковлева во время игры в теннис.
Через два года покончил жизнь самоубийством Виталий Грищенко. Утонул на Черном море, запутавшись в рыболовных сетях, Сергей Возовиков. В 2011 году Ивана Бучурина подобрала карета скорой помощи в поселке Чкаловский Московской области. Он получил тяжелое переохлаждение…
Манящая звездная даль
Известный журналист и писатель Ярослав Голованов много лет занимался космической тематикой. Он – автор книг «Кузнецы грома», «Правда о программе Apollo», «Этюды об ученых», «Этюды о великом», «Архитектура невесомости», «Наш Гагарин», «Марсианин», «Космонавт № 1».
Голованов окончил ракетный факультет МВТУ имени Баумана; получив диплом, работал в НИИ Министерства авиационной промышленности. Однако вскоре занялся журналистикой и всю свою жизнь посвятил «Комсомольской правде».
Ярослав Кириллович не раз говорил и писал о том, что хочет полететь в космос. В 1965 году он написал письмо главному конструктору ракетно-космических систем Сергею Королеву. Тот одобрил идею полета, и начались испытания. Вместе с Головановым подготовку проходили его коллеги: радиожурналист Юрий Летунов и Михаил Ребров из «Красной звезды».
Полет, который уже казался реальностью, не состоялся – в 1966 году скончался Королев, и программа была свернута. «Весной 1989 года снова заговорили о полете журналиста в космос, – писал Голованов в своем дневнике. – «Почему я хочу лететь в космос?» – так называлась большая статья, которую я опубликовал 5 мая 1989 года в «КП» и которая позволила мне выиграть предварительный творческий журналистский конкурс и вместе с другими кандидатами на космический полет проходить в конце января – начале февраля 1990 года отборочную медицинскую комиссию в Институте медико-биологических проблем (ИМБП).
Еще до этого, в октябре 89-го, я сам слышал, как во время встречи с журналистами «Правды» на реплику В.С. Губарева о полете журналиста генсек Горбачев ответил: «Вопрос уже решен. Первым журналистом будет наш, и полетит он раньше японского…»
Мечты остались мечтами
К словам Голованова нужны пояснения. В апреле 1989 года было подписано соглашение между Главкосмосом и Союзом журналистов СССР, и была создана специальная комиссия, которую возглавил редактор отдела науки «Правды» Владимир Губарев. Был объявлен конкурс «Космос детям» за право провести репортажи с орбиты. В итоге возможность отправиться в космос получили Александр Андрюшков и Валерий Бабердин из «Красной звезды», Юрий Крикун из «Укртелефильма», Валерий Шаров из «Литературной газеты», Павел Мухортов из рижской газеты «Советская молодежь» и Светлана Омельченко из «Воздушного транспорта».
Они прошли серьезную подготовку, строгий медицинский отбор и получили квалификацию «космонавт-исследователь». Журналисты предвкушали увлекательные приключения, а читатели ждали волнующих репортажей с орбиты.
Все средства от рекламы, публикаций должны были пойти детям…
Мечте Голованова не суждено было сбыться – врачи обнаружили у него диабет, и он прекратил тренировки: «Остается только написать теперь «Как я не стал космонавтом». Горько, конечно, и как-то скучно стало жить. Срочно пересилить себя надо! Пересилить, найти свежий, яркий интерес и работать. С сегодняшнего дня придется оставить вещи, которые я любил многие годы: сахар и космос…»
И другим космонавтам не удалось отправиться в космос – в 1990 году Советский Союз был накануне краха, и программу закрыли. А вот их японский коллега Тоехиро Акияма летал на корабле «Союз-ТМ-11» вместе с Виктором Афанасьевым и Мусой Манаровым.
Что касается Голованова, то космическую тематику он не бросил. И по-прежнему лелеял надежду отправиться в путешествие по просторам Вселенной. Но шло время, ему было уже за семьдесят. Вскоре неутомимого мечтателя сразил инсульт…
Разговор, рвущий душу
Владимир Комаров совершил свое первое путешествие во Вселенную в октябре 1964 года.
Во второй раз Герой Советского Союза сел за штурвал космического корабля «Союз-1» 65 лет назад, в апреле 1967 года. Сначала все складывалось удачно, но во время посадки начались трудности. Затем положение стало стремительно ухудшаться…
За ходом полета следил председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин. Получив известие о том, что у космонавта нет шансов вернуться на Землю, он захотел связаться с Комаровым.
Зачем? Ведь все было понятно – и людям в Центре управления полетом, и человеку, запертому внутри мчащегося к гибели аппарата. Может, Косыгин хотел проявить участие к космонавту? Но Комаров все понимал и мысленно прощался с жизнью.
Разговор был короткий.
«Говорите, корабль на связи!» – ответил космонавт в ответ на запрос с Земли. «Товарищ Комаров, здравствуйте. Как слышите меня?» – начал разговор Косыгин. «Здравствуйте. Слышу вас нормально», – отозвался Комаров. «Мы внимательно следим за вашим полетом, – продолжал премьер. Знаем о том, что вы столкнулись с трудностями, и принимаем все меры для их устранения.
..»
Комаров не ответил, он понял, что это – дежурные слова. Косыгину тоже было неловко продолжать этот рвущий душу разговор. Наверняка он мучился от того, что ничем не мог помочь бесстрашному космонавту.
Косыгин сказал несколько слов о героизме Комарова. И о том, что страна им гордится. Комаров снова ничего не ответил. Он уже готовился шагнуть в вечный мрак…
Напоследок премьер спросил: «Что мы можем для вас сделать?»
Быть может, там, в космосе, за много тысяч километров от Земли Комаров горько усмехнулся. Повисла пауза, после которой космонавт бросил: «Позаботьтесь о моей семье».
…При посадке космический корабль «Союз-1» сгорел. О том, что произошло внутри, можно только с ужасом догадываться. Но в невнятном сообщении ТАСС были убраны все страшные подробности:
«…при открытии основного купола парашюта на семикилометровой высоте, по предварительным данным, в результате скручивания строп парашюта космический корабль снижался с большой скоростью, что явилось причиной гибели В.
М. Комарова…»
Стихотворение Евтушенко «Двусторонняя вечная связь» завершалось такими строками: «…Сколько в небе невзятых дотов! / И пока человечество есть, / пламя будущих звездолетов / будет вечным огнем в вашу честь. / Вы бессмертны, как возглас: «Есть пламя!» / И неправда, что связь прервалась: / Между Родиной нашей и вами – / двусторонняя вечная связь».
Вечная память тем, кто оставил свой след во Вселенной.
Наука и техника,День космонавтики,Самоубийство,СССР,Георгий Добровольский,Виктор Пацаев,Анатолий Левченко,Ярослав Голованов,Валерий Шаров,Владимир Губарев,Алексей Косыгин,Олег Яковлев,Владимир Комаров,Евгений Евтушенко,Виктор Афанасьев,Сергей Королев,Владислав Волков,
Как столкновение с российской космической станцией «Мир» чуть не закончилось трагедией
Первые посетители «Мира» прозвали космическую станцию «Стрекоза», и легко понять, почему на этой фотографии, сделанной с космического корабля «Атлантис» в 1995 году. Спасательная капсула «Союз» пристыкована крайний слева, крайний справа пришвартованный транспортный корабль «Прогресс».
Фотография предоставлена НАСА
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
На космической станции Мир осталось 24 минуты кислорода. Уши Майкла Фоула лопнули от потери давления, когда драгоценный воздух с шипением вырвался из отверстия в корпусе.
Он сидел один в спасательной капсуле «Мира» — космической капсуле «Союз» — и ждал, когда к нему присоединятся его товарищи по команде, два российских космонавта. Но они отчаянно пытались найти и заклеить колотую рану, нанесенную несколько мгновений назад, когда неуправляемый транспорт снабжения столкнулся с одним из связанных узлов, образующих «Мир».
Ожидая там, в темном, бессильном Союзе, Фоул вспомнил, что ему говорили во время обучения: если у вас осталось меньше 30 минут кислорода, пора покинуть корабль.
Минуты тикали. Членов экипажа по-прежнему не было видно, хотя Фоул слышал, как они кричали по-русски. «Было ясно, — говорит он сегодня, — что эти двое не собирались уходить».
В тот момент «Мир» был умирающим 11-летним космическим кораблем, срок службы которого истек более чем на пять лет. И все же ее российские создатели использовали все, кроме жевательной резинки, чтобы удержать станцию на орбите еще четыре года. Наконец, 23 марта 2001 года они неохотно заставили свой любимый корабль погрузиться в атмосферу Земли, где он встретил огненный конец над южной частью Тихого океана.
Мир зародился в мрачные дни Советского Союза после высадки американцев на Луну. Решив сохранить лицо, Советы обратили внимание на создание космических станций. Их цель состояла в том, чтобы навсегда занять «возвышенность» Земли, где они могли бы проводить расширенные эксперименты в условиях микрогравитации и, что более важно для советских военных, наблюдать за поверхностью планеты.
За восемь месяцев до последней выходки Америки на Луну в 1972 году Советы запустили примитивную космическую станцию «Салют-1». Четырнадцать лет спустя «Мир» стал первой модульной космической станцией, на которой последовательные миссии продолжали добавлять компоненты — всего шесть.
В США НАСА отчаянно нуждалось в собственной космической станции. Но поскольку программа «Спейс шаттл» занимала большую часть его бюджета, единственной надеждой космического агентства было найти партнера, который помог бы заплатить за нее. Этим партнером будет Советский Союз.
К сожалению, Советы с трудом могли оплачивать свою собственную космическую программу. На самом деле, когда в 1989 году российская экономика рухнула, экипаж «Мира» на короткое время задался вопросом, не забудет ли кто-нибудь вернуть их на Землю.
Тем не менее, в 1993 году Россия и США совместно объявили о планах Международной космической станции (МКС). Теоретически обе страны вложат ресурсы и опыт в новое судно. Соглашение гарантировало, что МКС будет продвигаться вперед, но оно также привело к многолетней фидуциарной ловкости рук со стороны НАСА, которое с самого начала знало, что нуждающиеся в деньгах русские не смогут оплатить свою долю стоимости.
«Конгресс категорически запретил НАСА давать деньги русским», — говорит Джозеф Гутейнц, который в то время был старшим специальным агентом НАСА при Генеральном инспекторе.
«Но они могли заплатить русским за оказанные услуги. Это привело к тому, что мы заплатили им сотни миллионов за привилегию, чтобы наши космонавты летали на борту «Мира».
Теперь Гутейнц, адвокат из Хьюстона, занимал место у ринга, пока НАСА продолжало отправлять астронавтов на «Мир», несмотря на то, что это был кошмар протекающих труб, короткого замыкания электроники и цветущей плесени.
«Я все время слышал одно и то же, — говорит он. «Единственная причина, по которой мы направляли эти деньги в Россию, заключалась в том, чтобы они могли не отставать от своего расписания на МКС».
В целом США вложили около 1,5 млрд долларов в усилия России, поставив под сомнение то, что американцы «сэкономили», сотрудничая со своими старыми врагами.
Первые трое американских посетителей «Мира» — Норман Тагард, Шэннон Люсид и Джон Блаха — наслаждались относительно спокойными турами в 1995 и 1996 годах. Врач Джерри Линенджер, несомненно, ожидал того же, когда летел на космическом корабле «Мир» в январе 1997 года.
всего через месяц он был ужасно близок к тому, чтобы стать первой жертвой американского космоса.
Дым и зеркала
Стая восьмилетних детей порхает вокруг меня, когда мы входим в длинное низкое здание за Исследовательским центром Томми Бартлетта, детским музеем и туристическим центром в Висконсин-Деллс, штат Висконсин. Когда мои глаза привыкают к темноте, меня поражает громадное, странно неуместное присутствие Мира, лежащего на боку, его длинное тело исчезает вдали.
Это не макет. Это настоящий центральный узел «Мира», один из трех блоков базовой станции, построенных Советами (другой уцелевший спрятан на российском складе). Его путь в Висконсин начался, когда кто-то из представителей российского дилера предложил продать редкий автомобиль покойному Томми Бартлетту, владельцу Exploratory. Бартлетт не взял машину, но купил что-то другое, что продавал парень: этот кусочек российской космической истории.
В период своего расцвета Мир был крупнейшим рукотворным объектом в космосе.
Этот центральный узел размером примерно со школьный автобус, с иллюминатором, ведущим в камеру с пятью портами, каждый из которых ведет к отдельному модулю. (У этого астронавта есть несколько советов, как выжить в тесноте.)
На одной стене висит гитара, выпущенная вместе с «Миром» для домашних развлечений на борту. Рядом висят, похожие на пару аквалангов, кислородные генераторы «Мира», которые сжигали картриджи с перхлоратом лития для получения кислорода. Правильно: сгорел. В тесном, захламленном месте. В вакууме космоса. Что может пойти не так?
23 февраля 1997 года Линенгер и его товарищи узнали. Одна из этих канистр генератора загорелась, наполнив Мир едким дымом. Члены экипажа едва видели свои руки перед лицом и изо всех сил пытались надеть противогазы, некоторые из которых не работали. Они пошли снимать огнетушители со стен и обнаружили, что они так туго затянуты ремнями, что их практически невозможно сдвинуть.
«Россия сообщила, что пожар длился 90 секунд», — говорит Гутейнц.
«На самом деле это продолжалось 14 минут. Также в России заявили, что космонавты потушили огонь. Он фактически сгорел сам по себе».
Линенгер, врач, прошедший обучение на флоте, лечил ожоги своих товарищей. Он подал отчет об инциденте в НАСА и был огорчен, услышав, что американское космическое агентство в значительной степени повторяет сюжетную линию русских.
«По мнению НАСА, этот инцидент не имел большого значения, и это была отличная подготовка к МКС, — говорит Гутейнц. «Русские никогда не говорили им, что до этого были [другие] пожары».
Минуты до смерти
Когда 17 мая 1997 года астрофизик Майкл Фоул поменялся местами с Линенджером, на стенах «Мира» все еще оставались следы пожара. Когда он рассказывает мне эту историю, астронавт британского происхождения находится дома в Колорадо, где он и его жена Ронда были изолированы с тех пор, как COVID-19 впервые ударил.
«Для меня это было как на космической станции», — шутит он.
Поначалу Жеребкинс не сомневался, что проведет на Мире более четырех месяцев, несмотря на недавний пожар.
«Я думал, что это было странно, но это было решено», — говорит он. — Я подумал, что это больше никогда не повторится.
Набитый оборудованием и накопленный за более чем десятилетие всякой всячины, на «Мире» было мало места для астронавта НАСА Майкла Фоула. «Русские не хотели ничего выбрасывать, — говорит он, — поэтому вещи хранились повсюду».
Фотография НАСА
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Фоул стал астронавтом вскоре после катастрофы «Челленджера» в 1986 году. «Я всегда чувствовал, что плохие вещи случаются при запуске, — говорит он. «Когда вы там, вы действительно находитесь в более спокойной ситуации».
Через месяц после прибытия Жеребкинса на Мир эта тишина дала трещину.
В течение многих лет ряд грузовых космических кораблей без экипажа — каждый из которых назывался «Прогресс» — доставляли грузы на «Мир», и в течение этих лет рискованный стыковочный маневр всегда выполнялся с использованием технологий, принадлежащих правительству Украины.
Но безденежные россияне, не желающие платить украинцам, решили поэкспериментировать с ручной процедурой стыковки. Никакой телеметрии — космонавт Василий Циблиев смотрит на видеоэкран и управляет парой джойстиков.
Во время пробной стыковки Жеребкинса направили к окну в Спектре, узле Мир, который служил ему квартирой и научной лабораторией. Его задачей было измерить скорость приближающегося «Прогресса» с помощью лазерного дальномера.
Фоул показывает мне нервное видео о том, что произошло потом. Даже я могу сказать, что Прогресс приближается к Миру слишком быстро.
Внезапно изображение вздрагивает. «Прогресс» прорвал массив солнечных батарей и врезался в «Спектр». Завыли сирены, предупреждая об опасном падении атмосферного давления. Следуя правилам, Фоул направился в капсулу «Союз», чтобы дождаться других членов экипажа, чтобы они могли прорваться на Землю.
В 1997 году корабль снабжения столкнулся с «Миром», пробив дыру в космической станции и повредив солнечную батарею, которая обеспечивала примерно половину ее электроэнергии.
Экипаж на борту прибыл через несколько минут после того, как закончился воздух.
Фотография НАСА
Пожалуйста, соблюдайте авторские права. Несанкционированное использование запрещено.
Когда они не появились, Жеребкинс вернулся в Мир. Он обнаружил, что космонавт Александр Лазуткин изо всех сил пытается отсоединить спутанные шнуры питания, чтобы запечатать поврежденный «Спектр» и остановить утечку воздуха. Но по этим кабелям шло электричество от солнечной батареи «Спектра», которая была установлена в дополнение к первоначальным неэффективным солнечным панелям «Мира». Каждое отключение буквально лишало «Мира» жизненной силы.
Пока часы тикали, а воздух разрежался, Фоул разработал план спасения себя и своих русских товарищей.
«Я собирался подождать, пока они вырубятся, — говорит он. «Тогда я решил, что запущу их в «Союз», закрою люк и буду ждать, пока они придут в себя».
Наконец, последний кабель был отключен.
Чтобы драгоценный воздух больше не попадал в протекающий Спектр, оставалась одна задача: закрыть проход на Спектр специально изготовленной крышкой.
«Но сначала мы должны были его найти», — вспоминает Фоул. «Крышка была завязана где-то много лет назад. Наконец-то мы его нашли. Мы поставили крышку на место, и она встала на место благодаря всасыванию».
Утечка была остановлена, кислорода осталось семь минут.
Затем свет погас.
«Мы отсоединили солнечные панели «Спектр», а оставшиеся панели повернулись не на свое место, поэтому они не получали достаточно солнечного света, — говорит Фоул. Его поразила жуткая тишина на борту: исчез даже вездесущий гул вентиляторов «Мира».
Лишившись электричества, гироскопы «Мира» отключились, в результате чего станция вышла из-под контроля. Это было то, что неприятно часто случалось на протяжении всей жизни «Мира», когда его солнечные панели указывали не в ту сторону. Но на этот раз, когда его самые эффективные солнечные панели вышли из строя, гироскопы не перезапустились бы, если бы «Мир» не удалось стабилизировать со старыми панелями, выровненными.
«Мир» вращался со скоростью один оборот каждые три минуты, и Фоул предложил несколько быстрых очередей двигателей «Союза», чтобы замедлить вращение. После нескольких фальстартов — одна осечка фактически ускорила вращение — «Мир» наконец пришел в относительную стабильность. Старые, неэффективные солнечные батареи начали периодически срабатывать. Через 24 часа, когда «Мир» пролетел над Россией, диспетчеры в Москве, наконец, смогли передать новые приказы ракетам «Мира» и стабилизировать корабль.
По словам Гутейнца, после того, как первоначальный ажиотаж в прессе утих, НАСА вынесло знакомый вердикт.
«Говорили, что столкновение было отличной тренировкой, — вспоминает он. «Кроме того, выход из-под контроля был отличной тренировкой. Огонь, отличная тренировка. Это было удивительно.»
Еще два американских астронавта последовали за Фоэлом на «Мир» в течение следующих полутора лет, пока США и Россия строили МКС. Россия продолжала настаивать на том, чтобы «Мир» стал ядром новой космической станции, но в конце концов уступила.
20 ноября 1998 января с космодрома Байконур в Казахстане был запущен первый компонент МКС — построенный в России центральный узел, очень похожий на «Мир».
Почему США продолжали поддерживать устаревающий и все более опасный «Мир»?
«Я спросил об этом президента Клинтона, — говорит Фоул. «Я сказал ему, что слышал, что мы сделали это, чтобы не допустить, чтобы неоплачиваемые российские сотрудники уходили работать на Иран и Северную Корею. Он сделал паузу и сказал: «Ну, это часть дела».
Другая часть, по словам Гутейнца, заключалась в сохранении иллюзии того, что русские являются равноправными партнерами на МКС. (Люди живут в космосе уже 20 лет подряд.)
«Через пятьдесят лет люди оглянутся назад и увидят огромный успех МКС, а эти ребята из НАСА станут героями», — говорит он. — По крайней мере, никто не умер.
В 2001 году космическая одиссея «Мира» подошла к концу. После нескольких безуспешных попыток найти для «Мира» новых владельцев-операторов, включая группу, заинтересованную в использовании его в качестве орбитальной телестудии, Россия признала неизбежное.
23 марта станция вернулась на Землю в расплавленном виде, с гитарой и всем остальным. Но наследие Мира живет.
«МКС не сильно отличается от «Мира», — говорит Фоул, единственный человек, который летал на обоих. Он по-прежнему в некоторой степени связан с МКС через Образовательный фонд Международной космической школы, который спонсирует недельные научные лагеря, в которых дети из неблагополучных семей разрабатывают космические эксперименты, некоторые из которых отправятся на МКС.
«Мы можем сколько угодно критиковать то, как русские управляли своей космической программой, — говорит Фоул. «Но русский сказал бы: «Эй, вы потеряли космический шаттл 15 лет назад, и с тех пор мы поддерживаем работу МКС». И с этим не поспоришь».
Первый выход в открытый космос чуть не закончился трагедией для Алексея Леонова
18 марта 1965 года советский космический корабль «Вошкод-2» стартовал со своей базы в Байконуре, в современном Казахстане. На борту находились два космонавта, Алексей Леонов и Павел Беляев, которым выпала важная миссия — совершить первый в истории человечества выход в открытый космос.
Это был золотой век освоения космоса для СССР, и от него многое зависело от миссии космонавтов: помимо очевидных научных и личных интересов потенциальные геополитические последствия были огромными.
После Второй мировой войны США и СССР столкнулись в новом конфликте, Холодной войне. Начиная с конца 1950-х годов космос стал еще одной драматической ареной этого экономического и политического соперничества. Советы оказались доминирующими в наступлении. 4 октября 1957 года советская межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 запустила первый в мире искусственный спутник и первый искусственный объект, выведенный на орбиту Земли. В 1959 году советская космическая программа сделала еще один шаг вперед, запустив «Луна-2» — первый космический зонд, достигший Луны. 19 апреля61, советский космонавт Юрий Гагарин стал первым человеком, вышедшим на орбиту Земли, путешествуя на капсулообразном космическом корабле Восток-1. В ответ на эти советские космические победы с 1961 по 1964 год бюджет НАСА был увеличен почти на 500%, а американский лунный В программе посадки в конечном итоге приняли участие около 34 000 сотрудников НАСА и 375 000 сотрудников или промышленных и университетских подрядчиков.
Это был конец этого советского господства, который, возможно, привел к одному из его величайших достижений — выходу Леонова в открытый космос. Но этот успех легко мог обернуться катастрофой.
Оказавшись в космосе, напарник Леонова Беляев открыл внешний шлюз на своем космическом корабле, и Леонов свободно парил в течение 12 минут на тросе длиной чуть более 16 футов. Настоящая миссия Леонова была в принципе довольно проста. Он должен был прикрепить камеру к шлюзу и задокументировать свой выход в открытый космос с помощью фотоаппарата, прикрепленного к его груди. Однако с самого начала он столкнулся с проблемами.
Получите исправление истории в одном месте: подпишитесь на еженедельный информационный бюллетень TIME History
Его нагрудную камеру нельзя было использовать, потому что его скафандр раздулся до неузнаваемости, что сделало невозможным доступ к камере или управление ею. По словам историков Рекса Холла и Дэвида Шейлера, температура тела Леонова подскочила на 35° менее чем за полчаса, что поставило его тело на грань теплового удара.
В более поздних интервью Леонов описал свое состояние внутри скафандра как выплескивание пота. Из-за космического вакуума его скафандр не только расширился и стал жестче, но и стал слишком велик для повторного входа через 3,9шлюз шириной в фут. Зная о подслушивании их передач, Леонов решил не сообщать о ситуации наземному управлению, а разобраться с ней самостоятельно.
Он надеялся, что медленно открывая клапан в скафандре для выпуска кислорода, он сбросит давление в скафандре до тех пор, пока он не станет достаточно тонким, чтобы протиснуться через люк обратно в космический корабль. Он был прав. Однако, как позже вспоминал сам Леонов, эта идея таила в себе очевидный риск: ему могло не хватить кислорода для дыхания. Кроме того, сброс давления воздуха подвергал его риску декомпрессионной болезни — изгибов, проблемы, которую все еще ожидают и планируют глубоководные дайверы и современные выходцы в открытый космос.
Несмотря на то, что он вернулся в безопасное место на космическом корабле, их проблемы только начались.
Космический корабль развернулся в результате выброса надувного шлюза при подготовке к входу в атмосферу. Уровень кислорода внутри них продолжал подниматься до опасного уровня, и одна-единственная искра могла вызвать мощный взрыв и испарить весь космический корабль.
Беляев и Леонов перепробовали все, что только можно было придумать, чтобы стабилизировать корабль, и в конце концов им это удалось. Их возвращение на Землю также было сопряжено с проблемами. Автоматическая система входа в атмосферу корабля не смогла запустить тормозные ракеты, что вынудило их начать процедуру ручной посадки. Они резко отклонились от курса, прежде чем снова стабилизироваться, но их орбитальный модуль не смог отделиться от посадочного модуля, что еще больше дестабилизировало корабль. В конце концов они достигли твердой земли — однако, выйдя из корабля, они жестоко поняли, что находятся в густом лесу, окруженном волками и медведями, в метель. По словам Хэмиша Линдси, двое мужчин в конце концов оказались в безопасности после того, как на второй день к ним подошла спасательная группа.
Несмотря на их успех перед лицом огромных трудностей, этот момент ознаменовал конец советского господства в космической гонке. Всего два месяца спустя, 3 июня 1965 года, американский астронавт Эдвард Уайт совершил первый в США выход в открытый космос на корабле «Джемини-4». Три года спустя, в декабре 1968 года, с массивного корабля НАСА был запущен «Аполлон-8», первая пилотируемая космическая миссия на орбиту Луны. стартовая площадка на острове Мерритт, недалеко от мыса Канаверал, штат Флорида. 20 июля 1969 года «Аполлон-11», пилотируемый астронавтами Нилом Армстронгом, Эдвином «Баззом» Олдрином и Майклом Коллинзом, успешно приземлился на Луне. Армстронг стал первым человеком, ступившим на поверхность Луны, и назвал этот момент «маленьким шагом для человека, но гигантским скачком для человечества». Но прежде чем человечество смогло совершить прыжок, нам пришлось сначала научиться выходить в открытый космос благодаря «Восходу-2» и дерзкому успеху полета Леонова.
Еще статьи из TIME, обязательные к прочтению
- Как Лула выиграл самые важные выборы в Бразилии за десятилетия
- Год назад, Facebook переместился в метавселенную .
