Дал название науке которую вы изучаете сейчас: 404 — Ошибка: 404

Олимпиадные задания по курсу 6 класса

Олимпиадные задания по курсу 6 класса. Физическая география. Начальный курс.                                   1 уровень.                                                  Теоретическая  часть.    Задание №1. * В чем состоит заслуга Эратосфена? А) первым довольно точно рассчитал размеры Земли Б) определил количество и названия всех материков на Земном шаре В) был организатором экспедиции до геркулесовых столбов( Гибралтарский пролив) Г) сделал первое описание пустыни Сахара * Значением нормального атмосферного давления принято считать А) 740мм.рт.ст  Б) 750 мм.рт.ст  В) 760 мм.рт.ст.  Г) 765 мм.рт.ст. * Днем на морском побережье ветер дует с А) запада на восток  Б) моря на сушу  В) севера на юг  Г) суши на море   Задание №2. Какие части гидросферы нельзя увидеть на физической карте?   Задание №3. Как животные и растения приспосабливаются к условиям окружающей среды? Приведите примеры.                                                 Практическая часть.   Задание №1. Ранней весной по шоссе шла группа туристов. Слева на склоне балки, по которой проходило шоссе, местами лежал снег, а справа его уже не было. Определите: на запад или на восток двигались туристы, если известно, что шоссе тянулось с востока на запад? Задание №2. Если на вершине холма высотой 40м барометр показал 758мм, то у поднрожья холма атмосферное давление равно… Задание №3. Поберите к каждому термину левой колонки определение из правой колонки.   1. Беллинзгаузен А) Создатель первого глобуса. 2. Австралия Б) Первооткрыватели Антарктиды. 3. Америка В) Имя Колумба. 4. Чертеж Г) Первая карта. 5. Тихий Д) Руководитель первой кругосветной экспедиции 1519-1522г. 6. Эратосфен Е) Океан, впервые пересеченный европейцами в 16в. 7.Лазарев Ж) Прибор, изобретение которого способствовало развитию мореплавания. 8. Антарктида З) Материк, который открыли самым последним. 9.Компас И) Греческий ученый, первым составивший карту мира и вычисливший размеры Земли. 10. Магеллан К) Часть света, открытая Колумбом. 11. Христофор Л) Материк, открытый 17в. 12. Бехайм         2 уровень.                                                         Теоретическая часть.   Задание №1. * Выберите часть гидросферы, для полной смены воды в которой требуется больше всего  времени: А) реки  Б) озера  В) болота  Г) ледники * Угол наклона земной оси к плоскости орбиты равен( градус) А) 23,5  Б) 45  В) 66,5  Г) 70 *  Каким прибором на современных кораблях измеряют глубину моря? А) сейсмограф  Б) эхолот  В) лот  Г) веревка с грузом  Д) барограф   Задание №2. Что такое географическая карта? Назовите не менее 4-х признаков этого понятия.   Задание №3. Ежедневно ли бывает в зените Солнце на Экваторе? Ответ обоснуйте.                                                                                                      Практическая часть.   Задание №1. По плану местности в атласе укажите: А) крутой склон холма  Б) у какого селения самая высокая точка местности В) будет ли видна школа, если вы встанете у лесничества Г) видно ли от озера железнодорожную станцию Д) с какой точки лучше всего просматривается местность   Задание №2. Какое  кругосветное путешествие  короче: А) по 60 параллели или по экватору? Б) по 60 меридиану или по 30 меридиану? Ответ докажите.   Задание №3. Напишите, как называются ( слова- определения) * Затопление местности при подъеме уровня воды в реке или море. * Сильнейшие атмосферные вихри, которые возникают в грозовых облаках. * Подземные толчки и колебания земной поверхности при внезапных смещениях и разрывах  в земной коре или верхней части мантии. * Морские волны, возникающие в результате подводных землетрясений.     3 уровень.                                                            Теоретическая часть.   Задание №1. Напишите кто: * Доказал, что Земля имеет форму шара. * Дал название науке, которую вы изучаете сейчас. * Впервые применил масштаб и стороны горизонта. * Составил первую настоящую  ( дайте определение) карту. * Составил первый атлас.   Задание №2. На земном шаре, имеются много хребтов, которые, протянувшись на тысячи километров, нигде не поднимаются выше уровня океана. Назовите некоторые из них.   Задание №3. Равнины обычно сложены осадочными горными породами. Почему? Почему равнинные территории меньше, чем горные массивы, подвержены резким колебаниям земной коры?                                                              Практическая часть.   Задание №1. По плану местности в атласе докажите, что: А) левый берег обрывистый  Б) от родника не видно озеро В) стоящий около скотного двора человек не видит лесничества и парома Г) велосипедист, ехавший из п. Новинки к парому, на обратном пути затратил больше времени.   Задание №2.  Мореплаватели, встречая на пути айсберги, неоднократно замечали, что они плыли против ветра. Представьте себе, как льды, гонимые ветром, плывут в одну сторону, а айсберг совершенно в другую и даже против ветра. Как вы думаете, почему это происходит?   Задание №3. Научная экспедиция была высажена с самолета на 60 параллели северной широты и 140 меридиан восточной долготы. Отсюда отряд отправился на юг и достиг 50 параллели северной широты. Обозначьте место высадки и путь следования отряда. Определите расстояние этого пути. Напомним, что 1 градус по меридиану равен 111,3 км.                                             Олимпиадные задания По курсу 7 класса Физическая география. Материки и океаны.     1 уровень.                                                               Теоретическая часть. Задание №1. * Выберите реки, относящиеся к бассейну внутреннего стока Евразии: А) Селенга  Б) Хуанхэ  В) Амударья  Г) Дунай  Д) Или  Е) Дон  Ж) Кама  З) Днепр * Самый древний, с теплыми поверхностными водами, с множеством вулканов на дне. О каком океане идет речь? А) Атлантическом  Б) Индийском В) Северном Ледовитом Г) Тихом * Почему моря у западных и северо-западных берегов Евразии не замерзают? А) проходят тропики  Б) протекает Гольфстрим  В) Северо-Атлантическое течение несет теплые воды из тропических широт  Г) протекает Куросио   Задание №2. В последние годы говорят о потеплении климата. При повышении температуры атмосферы, возможно, начнется таяние горных ледников и приполярных  льдов. При этом объем в Мировом океане поднимется. Если уровень Мирового океана поднимется на 200м, какие виды равнин могут оказаться затопленными водой? Приведите примеры.   Задание №3. Почему многие реки Австралии текут от окраин материка к центру?                                                                 Практическая часть.   Задание №1. Какие литосферные плиты сталкиваются в районе западного побережья Чили? Что при этом образуется?   Задание №2. Где короче день 22 июня: на северном или на южном тропике? Ответ обоснуйте.   Задание №3. На каких материках есть саванны? Что это за природная зона и в каком климате она формируется?                       2 уровень.                                                                  Теоретическая часть. Задание №1. * Толщина и температура земного ядра составляют А) 3470км, 4000-5000 градусов С   Б) 2900км, 4000-5000 градусов С В) 80км, 2000 градусов С  Г) 3470км, 2000 градусов С * К органическим осадочным горным породам относится А) мрамор  Б) каменный уголь  В) гранит  Г) пемза * На одном из островов в море Росса находится действующий вулкан ( 3794м) А) Керкпатрик  Б) Маркем  В) Винсон  Г) Эребус   Задание №2. Чему равно атмосферное давление на вершине горы высотой 3500 м, если у подножия оно составляет 750 мм?   Задание №3. Нет такого материка, где население было распределено равномерно. На примере любого материка объясните причины этого явления.                                                                     Практическая часть. Задание №1. Какие государства мира расположены в двух частях света, в двух полушариях- северном и южном; западном и восточном?   Задание №2. Назовите « пограничные» реки Евразии, какие государства они разделяют?   Задание №3. Сгруппируйте географические объекты по смыслу и по материкам: Триполи,  Муррей,  Калахари,  Большая Песчаная,  Замбези,  Парана,  Атакама, Руб-Эль-Хали, Долина Смерти,  Мехико,  Лима,  Юкон,  Сидней, Токио.   3 уровень.                                                         Теоретическая часть. Задание №1. Когда замерзает вода? Всегда ли вода замерзает при 0 градусов Цельсия? Иногда вода может оставаться жидкой и при температурах ниже нуля. Например, в облаках обнаруживается капли воды при – 30 градусов С. При каких условиях возможно такое переохлаждение воды? Почему морская вода не замерзает при 0 градусов Цельсия?   Задание №2. Предположим, вам надо проложить в любом месте земного шара ( но не в горах) маршрут длиной 1111км, так чтобы посетить как можно больше природных зон. Какой регион вы выберите для этого? Какие природные зоны вы сможете наблюдать?   Задание №3. Назовите два полуострова, которые расположены приблизительно в одних широтах, омываются водами Атлантического и Северного океанов, являются крупнейшими в своих частях света. Какие тектонические структуры и полезные ископаемые для них характерны?                                                     Практическая часть.   Задание №1. Известный немецкий географ А. Гумбольдт открыл явление, связанное со встречей у берегов одной из латиноамериканских стран двух различных по своей природе течений, одно из которых постоянное, другое образуется нерегулярно. При этом вместе с холодным течением отходят от берегов косяки рыбы, принося большие убытки рыбакам. Назовите это нерегулярное течение и страну.   Задание №2. Напишите, кто( национальность и фамилию) первым: * « Обошел» вокруг Антарктиды (1819-1820 г). * Покорил Северный полюс (1909 г). * Дошел до Южного полюса. * Прошел Северным морским путем за одну навигацию (1932г). * руководил советской антарктической экспедицией (1955-1957г).   Задание №3. Предположим, вы путешествуете. Вы вылетели из Буэнос- Айреса, пролетели 1110км строга на юг, потом повернули на восток и преодолели еще 1110км, далее повернули на север и пролетели еще1110км, и наконец, повернув на запад, проделали еще 1110км. куда вы попали? В каком городе  оказались? Выберите правильный вариант ответа и поясните свой выбор. А)  в столице Аргентины  Б) в столице Уругвая  В) в столице Парагвая Г) в самом крупном городе Бразилии

Социология глазами студентов — Факультет социологии

Ваневская Полина, социальный антрополог, 3 курс

Я учусь на факультете социологии уже третий год. Моя специальность — социальная антропология. Зачастую, когда я упоминаю это словосочетание в среде своих знакомых, достаточно далеких от социальных наук людей, мне сразу же задают вопрос: «А что это такое? Вы черепа измеряете или изучаете древние племена?». Конечно, нет. Социальная антропология позволяет понять, как человек встроен в общество и почему он действует так, а не иначе. Например, антропология способна объяснить, почему мы дарим друг другу подарки или, скажем, почему жители одного города начинают проявлять сплоченность и оказывать взаимопомощь, когда случается теракт в метро (с чем недавно мы столкнулись в Петербурге).

Среди моих исследовательских интересов я бы отметила изучение городских пространств. Будучи социологом и/или антропологом, можно взглянуть на привычные и, казалось бы, ничего не значащие места в городе как на объекты, обладающие внутренним своеобразием, которое мы не обнаружим не вооруженным «социоантропологическими очками» глазом. На втором курсе я участвовала в исследовании, организованном командой «Arts for the City» и посвященном изучению пространства бывшего завода «Красный треугольник», построенного, кстати, еще в 19 веке. Вот там действительно можно было почувствовать себя «антропологом в поле»: приходилось знакомиться с резидентами (разными ремесленниками — работниками мастерских, музыкантами, местными «тусовщиками» и прочими интересными людьми), изведывать полуразрушенные закоулки, наблюдать за потоками людей в разное время суток, изучать предприятия и заведения, расположенные в более-менее пригодных для этого корпусах. Одним из наиболее запомнившихся моментов была прогулка с местным «изобретателем» по заброшенной и полуразрушенной части завода: тогда мне показывали места, где часто бывают «киношники». В итоге, за счет работы команды социологов и антропологов удалось разобраться с тем, что такое «Красный треугольник» сегодня. А через некоторое время туда наведалась команда немецких художников, чтобы устроить перформанс и «городскую игру» для резидентов (собственно, ради этого мероприятия и затевалось исследование). Но это уже другая история J

Сейчас я занимаюсь исследованием «свободных пространств» в Санкт-Петербурге, в частности, изучаю пространства антикафе и пишу работу по этой теме.

Недавно мне предложили поучаствовать в проекте «Атлас идей Московского района» и помочь (в качестве социолога) архитекторам, готовым принять участие в проекте, организовать собственную работу так, чтобы это не противоречило тому, что действительно хотели бы горожане видеть в своем районе. Может показаться, конечно, что социология и архитектура не связаны, но не будем забывать, что те явления и процессы, к которым причастен человек, культурно и социально обусловлены. Поэтому, даже преобразовывая небольшой двор, мы должны учесть, какого социального статуса и культурного уровня люди живут в нем, как они взаимодействуют, как мы повлияем на их привычные действия, если, например, построим детскую площадку. Это уже социологические вопросы, а значит, без привлечения социологического знания к решению подомных вопросов остается риск неудачи.

Мне кажется, что образование в сфере социальных наук дает широкий кругозор и особый ракурс взгляда на окружающую действительность, а также широкий спектр возможностей применения своих знаний. И что еще важно, получая социологическое образование, ты развиваешь в себе критическое мышление, тем самым учась находить в любой ситуации здравый смысл, которого порой нам так не хватает в повседневной жизни.

Из разговора с одним первокурсником:

— Зачем ты поступил на факультет социологии?
— Ну как же, мы изучили наш первый дом — «Лес», я хочу изучить наш второй дом — «Общество».

Беспалова Полина, 4 курс, социальный антрополог

Что мне особенно нравится в социологии (и антропологии), так это то, что вопросы, которыми я задавалась до учебы на соцфаке, здесь имеют значение. Как воспринимают свою внешность близнецы? Могут ли ужиться вместе веган и мясоед? Почему туристам так важно сфотографировать то, что уже было сфотографировано до них тысячи раз? Когда еще в школе я спрашивала о таких вещах окружающих, они закатывали глаза и называли меня странной. На факультете я не только смогла озвучить свои вопросы, но и попыталась найти на них ответы. Социология — это удивительная наука, которая кардинально меняет твой взгляд на мир. И ты уже никогда не станешь прежним.

Николай Д., «Прикладная информатика в социологии», 3 курс

Познания о социологии у большинства обывателей ограничиваются единственным шаблоном: социологи — это те люди, которые проводят «опросы о йогуртах» (и больше ничего не делают). Этот стереотип существует, очевидно, потому, что нигде, кроме как в опросах, слово «социолог» обычным людям не встречается. В принципе, это такое же заблуждение, как и меметичное «тыжпрограммист». На самом деле, конечно, разработкой эмпирических исследований действительно занимаются профессиональные социологи (прикладная эмпирическая социология), но непосредственно «в полях» обычно работают совсем другие люди.

Между тем, редкие «продвинутые» обыватели знают, что в перерывах между опросами социологи клепают никому не нужные теории, причем настолько сложные, что никто, кроме автора и двух-трех апологетов, не способен их понять. Примерно на таком, «продвинутом» уровне я находился сам при поступлении. Да, действительно в теоретической социологии царит неоднозначность. Не буду углубляться в детали — ситуация похожа на состояние астрономии, когда решался вопрос о структуре системы, состоящей из ближайших небесных тел: «геоцентризм или гелиоцентризм?»; или физики во время дискуссий о природе света: «волновая или корпускулярная?». Иными словами, несмотря на большое число различных теорий, парадигм и подходов, в социологии до сих пор нет того одного, единственно верно описывающего объективную реальность. Более того, до сих пор нет единой точки зрения и о том, существует ли вообще «объективная реальность» для социолога (разумеется, имеется в виду не материальный мир — вопросами его существования занимаются уже философы; эх, все-таки углубился в детали). А это означает, что фундаментальная социология — это очень молодая и перспективная наука, есть большие шансы повлиять на ход ее развития и оставить имя в истории.

Кроме высоких теорий и опросов про йогурты в социологии есть и «средний уровень» — различные узконаправленные исследования: социология труда, социология рекламы, социология семьи и т. п., где используются существующие теории и собираемые в ходе опросов эмпирические данные. Именно этими «отраслевыми» исследованиями, насколько я понимаю, занимается большинство ученых.

И самое интересное. Сейчас — эпоха больших данных, человечеством накоплены огромные массивы информации о самых разных сферах общественной, в том числе, жизни. Есть технологические и технические возможности для сбора абсолютно любых данных (кроме тех, которые под защитой закона, разумеется (на самом деле нет)). И в этих условиях возникает спрос на людей, которые могли бы эти данные объяснить с качественным теоретическим обоснованием. Нужны специалисты, которые действительно могут применить теорию к имеющимся данным, построить модель, сделать прогноз и так далее. К чему я это все — есть специалисты по общей социологии, есть специалисты по анализу данных, но специалистов, которые могут совместить социологию с данными, не очень много. Поэтому я тут незаметно агитирую за «прикладную информатику».

Вот, а факультет социологии СПбГУ — это место, где ненавязчиво и деликатно посвятят в эти тайны, расширят ваш словарный запас, обучат социологическому дискурсу и, возможно даже заложат основы социологического воображения (это, в том числе, и тот иной взгляд на мир, который позволяет раскрывать, понимать, недоступный обывателю, и все такое).

Полина Белокреницкая, 2 курс, общая социология

Что я больше всего люблю в социологии — так это большие глаза моих знакомых, когда я вещаю, что связана с этой наукой навеки. На первом курсе, когда я сама не понимала, куда ведет меня река, я вместе с ними хохотала касательно моего будущего, а сейчас…

Сейчас мое будущее также туманно, но над своим направлением обучения я уже не смеюсь. А смеющихся засыпаю фразами «Продвинь свой габитус», «Бурдье почитай», «О, смотри, фаталистическое самоубийство в новостях!», но чаще всего «Ооо! Какой интересный опыт! Напиши об этом книгу, будь новой Маргарет Мид!».

Теперь спустя пять минут знакомства меня в лоб спрашивают: «Ты социолог?». Честно, не знаю, как это светится во мне. Социология головного мозга — это про меня. Нахожу реальную эйфорию от прочтения социологических трудов, переосмысления по сто раз одной строчки, чтобы только понять кусок одной из миллиона идей автора. А на конференциях так забавно смотреть, как супергерои социологии перебрасывают друг другу в руки, как очень горячую картошку, понятие «общество».

Социологи — это торреро, а социальные проблемы — это быки, которых мы готовим к катарсису.

Мы же изменим мир, правда?

Маргарита Касабуцкая, аспирант 1-го года обучения по направлению «Социология»

Мой выбор факультета социологии по окончании школы не был случайным, однако неожиданностью для меня оказалась многогранность социологической науки, в которой можно постоянно открывать новые перспективы. Уже пройдены два важных этапа — бакалавриат и магистратура, и сейчас я в аспирантуре. Направления исследований, которые мне близки, непосредственно связаны с экономической социологией, социологией труда и социологией организаций. Как организовать социально-трудовые отношения, чтобы повысить производительность труда? Как сформировать корпоративную культуру в компании? Что такое интеллектуальный капитал организации и как его можно развивать? Почему на современном этапе организации все больше уделяют внимания именно своим сотрудникам? Вот некоторые вопросы, которые я изучаю. Если сравнить руководителей компаний с главами государств, то можно сказать, что «…дело правителя — внимательно вслушиваться, чтобы познать суждения простых людей внизу, и учитывать в своих планах мнения как служилых людей, так и простонародья, тогда все люди станут его глазами, и все голоса вокруг будут помогать его слуху…». Как верно отмечает Чжугэ Лян: «Мельчайшие вещи незаметны обычному взору, самые тихие звуки неразличимы для обычного слуха… Наблюдение самых мелких вещей и вслушивание в самые тихие звуки», а также понимание, объяснение и прогнозирование процессов, происходящих в обществе — одни из ключевых задач социолога.

Ответы на многие вопросы можно найти в древней китайской мудрости. Однако не только древний, но и современный Китай отличается своей удивительной способностью к глубинному пониманию общества. Российско-китайские исследования на факультете социологии являются перспективным направлением на сегодняшний день. Во-первых, это возможность провести сравнительный анализ, изучить и объяснить социальные процессы с точки зрениях различных культур и абсолютно разных взглядов на мир. Во-вторых, российско-китайское сотрудничество способствует обмену знаниями и опытом. Обучение на факультете предоставило мне возможность выступить на российско-китайских семинарах и конференциях с результатами исследований как в Петербурге, так в Шанхае и Пекине.

Занимаясь исследованиями в области экономической социологии и социологии труда, я заинтересовалась, как можно организовать и провести Первый Петербургский Международный Молодежный Форум Труда (ПММФТ). Это единственный в своем роде Форум, охватывающий широкий спектр вопросов, связанных с молодежью на рынке труда: вопросы занятости и безработицы, трудовой мобильности, предпринимательства и другие.

Социологи, которые делают свои первые (или уже не первые) шаги в изучении будущей профессии, задаются вопросом дальнейшего трудоустройства. Новоиспеченный социолог всегда стоит на «перекрестке дорог», и выбора карьерной траектории у него гораздо больше, чем у узкопрофильного специалиста. В этом, безусловно, есть плюсы — студент или выпускник может продолжить научно-исследовательскую деятельность, выбрать преподавание как ключевую сферу интереса, найти работу в прикладной сфере или смежной специальности: журналистике, политике, экономике.

Тем, кто только встает на путь изучения социологии, можно с уверенностью сказать, что скучать не придется, поскольку в социологических исследованиях участвуют 2 стороны: одна, прилагающая усилия, чтобы провести исследование, и другая — желающая, чтобы ее изучили и правильно поняли. Сложность возникает в том, что это 2 стороны одной медали, поскольку субъект (исследователь) и объект исследования (общество) неотделимы друг от друга! Как быть в этой ситуации? Эти и другие головоломки Вам предстоит решить в процессе обучения.

Мария Глухова, 3 курс, социолог

На факультет социологии я поступила случайно, совершенно не зная, что из себя представляет эта наука и чем я буду заниматься. Родители были против: «Ты что, опросы про йогурты будешь проводить?». Но я все равно поступила, и ни на секунду не пожалела. Теперь социология — неотъемлемая часть моей жизни. Для меня она стала своеобразной лупой, через которую можно смотреть на мир, раскрывая черты, незаметные для простого обывателя. Социология позволяет заглянуть в суть явлений и процессов, увидеть причинно-следственную связь между событиями, происходящими в современном обществе вокруг каждого из нас. Будучи социологом, можно увлекаться чем угодно и с успехом это изучать, начиная от устройства городов и заканчивая молодежными субкультурами. Можно углубляться в глобальные теории, объясняющие основы взаимодействия между людьми, искать универсальные законы существования общества. Учеба здесь — это непрерывный поиск и развитие, получение знаний, которые востребованы в современном обществе.

Мария Иванова, «Международная социология», 2 курс

Социология — это наука, которая дает возможность реализовать себя в самых разных направлениях. Долгое время я считала себя человеком, склонным к изучению гуманитарных наук, однако в то же время всегда интересовалась вопросами, связанными с экономикой и статистикой. Факультет социологии дал мне возможность совместить эти два, казалось бы, довольно разных направления. Я закончила бакалавриат по направлению «социология» (кафедра экономической социологии), и сейчас заканчиваю обучение на магистерской программе «Международная социология» (профиль «Европейские общества»). Все это время я была увлечена вопросами функционирования рынков и пыталась выяснить, как они работают не только с чисто экономической точки зрения, но и как данный феномен объясняется социологами. Применив социологический подход к анализу рынков, можно узнать то, что не поддается чисто экономическому анализу. Привнося, таким образом, что-то новое в сферу изучения экономических явлений, социолог может быть вполне востребован на рынке труда. Закончив факультет социологии, можно работать в самых разных сферах, включая бизнес, предпринимательство, аналитику, маркетинг. Грамотно проведенный социологический анализ рынков незаменим не только для тех, кто только планирует выход на рынок и хочет знать, как сделать это грамотно и без лишних рисков, но и для уже довольно влиятельных и крупных игроков, которые хотят удержать свои позиции. Поэтому, специалисты, способные совмещать количественный и качественный подход, чему учат на факультете социологии сегодня, будут не только пользоваться спросом среди работодателей, но и будут способны при желании сами начать свое собственное дело.

Мария Румянцева, 3 курс, социолог

Для меня социология — это нужный для общества, но между тем гибкий инструмент для воплощения идей и талантов. Несмотря на то, что любая наука сначала может показаться скучной и непонятной, я увидела, что на этом факультете каждый может изучать то, что ему действительно по душе. Нравится кино — пожалуйста, можно изучать социологию кино (например, почему только некоторые фильмы собирают вокруг себя сообщества фанатов). Время от времени надолго пропадаешь в видеоиграх? Безусловно, ты нужен для социологии как один из немногих, не понаслышке знающих язык и вкус игры. Так, исследуя наиболее близкую сферу, можно найти для себя много нового и интересного, понять, как сформировалась эта сфера в обществе, и как, в свою очередь, она на него влияет. В социологии уживаются люди с самым разнообразным складом ума: понимающие математику анализируют статистику, ориентированные на людей проводят фокус-группы и интервью, умеющие находить в тексте главное сосредотачиваются на дискурс-анализе и обзорах литературы, а наблюдательные и творческие личности всегда могут предложить свою нетривиальную теорию, которая раньше никому не приходила в голову. Те же, кто рассматривают наш факультет в качестве дополнительного варианта, найдут здесь интересующие их кафедры, которые не только не прервут изучения экономики, политологии, права, менеджмента и т. д., но и осветят вопросы, доступные социологам как наблюдающим со стороны.

Алина Романова, «Прикладная информатика в социологии», 2 курс:

Социологию я вижу в первую очередь как инструмент осмысления окружающего меня мира. Так как эта наука изучает общество, человека, социолог может найти нечто для изучения в любой сфере, которая, на первый взгляд, может быть очень далека от предмета нашей науки. Все, где есть или хотя бы косвенно задействованы люди, может быть рассмотрено с точки зрения социологии.

Антонина Овруцкая, «Социальная антропология», 3 курс

Для меня социология — это не просто наука о процессах, которые существуют в социальной системе, но целая философская система о том, что происходит вокруг меня. Эта наука помогает понять себя и окружающих, близких и незнакомых, процессы глобальные и локальные. Мне кажется, что такой фундамент необходим каждому человеку, даже если он планирует в дальнейшем заниматься совсем другим.

В начале была классификация

Человек на протяжении всей своей истории пытался осознать окружающий мир путем деления его на понятные и не смешивающиеся классы объектов и явлений. Так, в каждом языке имеются слова для различных видов растений и животных, выделенных на основе длительных наблюдений за природой. Современная наука разработала новые методы разграничения биологических видов, но принципиально не изменила стремления людей к удобной и непротиворечивой классификации объектов действительности. Однако живая природа, похоже, устроена гораздо сложнее, чем нам бы хотелось. Подробнее об этом рассказывает старший научный сотрудник Почвенного института им. В.В. Докучаева Тимофей Чернов.

Проблема вида

В основе любой науки лежит какая-либо классификация объектов, которые эта наука исследует. Не важно, что именно вы изучаете, — химические элементы, минералы, числа или живых существ, — чтобы ориентироваться в разнообразии изучаемых объектов, вам надо выделить базовые единицы этого разнообразия и объединить их в какую-либо систему. В биологической науке базовые единицы, из которых строится система многообразия жизни, называются видами.

Разделение живых организмов на виды — занятие не одних только ученых. У всех народов Земли, во всех языках, виды растений и животных имеют собственные названия. Задолго до того, как биологи начали составлять научные определители, люди без проблем отличали пшеницу от ржи, куницу от соболя, черного дрозда от дрозда-рябинника, и то, что живые существа объединяются в подобные группы, казалось им вполне очевидным. В конце концов, виды различают не только люди, но и множество других живых существ. Например, коалы, питающиеся исключительно листьями эвкалипта, умеют отличать съедобные виды от тех, что содержат слишком много ядовитых веществ. Но научное выделение видов, конечно, отличается от «бытового». Очень часто там, где люди видели один вид, биологи выделяют множество разных, довольно трудно различимых (или вовсе не различимых) для неспециалиста. Например, такое дерево, как береза, воспринимается многими людьми как один вид. При этом сайт британских Королевских ботанических садов Кью (один из крупнейших депозитариев ботанического разнообразия) приводит минимум 60 видов и гибридов, относящихся к роду Береза (Betula).

Отец-основатель современной биологической систематики Карл Линней со своими учениками и помощниками сумел выделить около 20000 видов растений и животных, живущих на Земле. За последующие 250 лет ученые описали около 1,2 миллиона. А сколько видов всего живет на нашей планете? Оценки варьируются очень широко — от 3 до 100 миллионов видов. В 2011 году группа ученых из университета Далхаузи при помощи несложной и элегантной модели оценила разнообразие растений, животных, грибов и простейших в 8,7 миллиона видов. На данный момент эта оценка устраивает большинство ученых, и если она верна, то пока что мы знаем «в лицо» не более 15 процентов обитателей нашей планеты. Но почему оценки общего количества видов настолько разные? Очень просто: представления о том, что такое вид, неоднократно менялись с развитием науки, и до сих пор в биологии нет единого ответа на этот вопрос.

www.biodiversitylibrary.org

Идеальный цветок

Первые попытки научно систематизировать многообразие жизни начинаются тогда же, когда и попытки научного познания вообще. Античные натурфилософы Гептадор, Аристотель и «отец ботаники» Теофраст составляли описания форм и строения живых существ и пытались разработать их единую классификацию. В первую очередь для определения вида использовались морфологические признаки (то есть внешний облик) живых существ. Ранние естествоиспытатели описывали внешний вид животных и растений, подчеркивая те признаки, которые казались им особенно значимыми. Сумма этих признаков дает нам облик конкретного вида и позволяет отличать его от других.

Такая концепция вида называется типологической. Французский ученый, автор трактата «Естественные семейства растений» Мишель Адансон описывал ее применение так:

«Сначала я сделал полное описание каждого растительного вида, рассматривая детально каждую часть в отдельной статье. По мере того, как я сталкивался с новыми видами, относительно уже разобранных, я их описывал, опуская сходства и отмечая лишь различия. Из общего впечатления, полученного от рассмотрения этих описаний, я почувствовал, что растения сами естественным образом разместились в классы и семейства, которые уже не могли быть ни искусственными, ни произвольными, поскольку основывались не на одной или нескольких частях, а на всех».

Обратите внимание, что Адансон не говорит о каких-либо численных измерениях сходства и различия видов. «Из общего впечатления», «почувствовал», «сами естественным образом разместились» — речь идет скорее об интуиции при длительном изучении живых существ. То есть на основании опыта и сравнения признаков ученый понимает, что это — один вид, а это — другой, и формирует некий образ в своем сознании — тип, определяющий эталонный облик представителей вида.

Типологическая концепция применима не только к биологическим видам — так же, на основе суммы признаков, формирующих эталонный облик, различали минералы и горные породы, языки, болезни, национальности и вообще все, что людям нужно различать и классифицировать. Применение этой концепции в научной сфере метко и несколько шуточно описал академик И.С. Барсков определением: «Вид – это то, что считает видом опытный систематик».

Несмотря на высокую роль интуиции и субъективности выбранных признаков, ученые, описывавшие виды на основании типологии, не считали, что «придумывают» их. Карл Линней, например, был убежден, что описывая виды животных и растений, он ни больше ни меньше как выделяет элементарные акты божественного творения жизни на Земле. Как и многие его современники, он считал, что виды во всем своем многообразии созданы в начале времен и существуют неизменными до наших дней, задача лишь в том, чтобы подобрать правильные признаки для их выделения.

Как же быть с тем, что представители одного вида хоть и похожи, но все же несколько отличаются друг от друга по размерам, строению и свойствам? То есть как быть с тем, что биологи сейчас называют внутривидовой изменчивостью? А никак, в рамках исторической типологической концепции эту изменчивость часто просто не замечали. Для науки того времени была характерна большая преемственность идей античных мыслителей — Платона и Аристотеля. Согласно платоновским концепциям «мира идей» и «мира вещей», реальные объекты — лишь воплощения их идеальной сущности, и воплощения, как правило, неточные. Таким образом, слегка отличающиеся друг от друга представители одного вида (например, побеги ромашки с разным количеством листьев и лепестков) — это искаженные отражения образа этого вида, типичной, идеальной ромашки.

С тех пор фундаментальные основы научных представлений, конечно же, сильно изменились, и сегодняшние студенты-биологи знакомятся с платоновским идеализмом только в курсе истории философии. Но сама типологическая концепция вида вынужденно сохраняет подобное отношение к внутривидовой изменчивости. Откройте любой биологический определитель с рисунками, например «Флора средней полосы европейской части России» П.Ф. Маевского, и вы увидите изображения симметричных растений с геометрически правильным расположением веточек, листьев и цветков — ту самую «идеальную ромашку», точного аналога которой в природе вы никогда не найдете. Именно поэтому в таких определителях чаще всего используются рисунки, а не фотографии: типичного представителя вида в природе не существует, он — плод нашей способности к обобщению.

Иллюстрации в ботанических определителях почти всегда рисованные, так как в природе практически невозможно найти особь с «типичными» чертами

Поделиться

Математика — царица наук

До начала XVIII века типологическая концепция была единственной концепцией биологического вида. Однако восемнадцатый век породил множество новых идей, совершивших переворот в научном познании мира. Многие корни того, что мы называем современной наукой, лежат в конце XVII — начале XVIII века, в трудах создателя классической физики Исаака Ньютона. Помимо основных законов механики, он дал науке новый подход, основанный на использовании опытных данных и математических моделей.

«Лучшим и наиболее безопасным методом философствования, как мне кажется, должно быть сначала прилежное исследование свойств вещей и установление этих свойств с помощью экспериментов, а затем постепенное продвижение к гипотезам, объясняющим эти свойства», — писал Ньютон.

На смену ученому-созерцателю, пытающемуся раскрыть тайны природы «пытливостью ума», пришел ученый-экспериментатор, проводящий точные измерения и скрупулезные расчеты.

Этот переворот в умах не мог не отразиться на представлениях естествоиспытателей о сущности биологического вида. Приоритет математики — «царицы наук» — в описании природных объектов привел к развитию того, что сейчас мы называем номиналистической концепцией вида. Согласно ей, виды — это не явления природы, а искусственный конструкт, абстракции, созданные человеком для удобства. В реальности существуют лишь отдельные организмы — индивидуумы, более или менее схожие друг с другом по своим свойствам, и эти свойства, как и все остальное в мире, можно измерить и рассчитать.

Определение вида, таким образом, превращается в математическую задачу: для этого необходимо досконально измерить различные (желательно — все) параметры живых организмов, условиться друг с другом о некоторых критериях сходства и далее объединять их в виды на основе этих критериев. Приверженец номиналистической концепции, американский систематик Чарльз Бесси в начале XX века писал: «Виды в природе реально не существуют. Они являются умозрительными понятиями и ничем более <…> виды были изобретены, чтобы мы могли рассматривать совокупно большие количества особей».

Такой подход к определению видов можно сравнить с выделением цветов в радуге. Радуга — это непрерывный спектр постепенно изменяющихся цветов, но человеку удобнее обращаться с дискретными единицами — отдельными цветами, и поэтому даже ученые употребляют фразы типа «синяя и зеленая части спектра» — так проще. Да, природа неразрывна, но для достижения определенных целей мы можем провести внутри нее границы — хоть и понимаем, что в реальности их нет.

Номиналистическая концепция привела естествоиспытателей XVIII века к другой крайне важной для биологии идее. Если видов как реальных единиц не существует, если облик и свойства живых организмов не заданы раз и навсегда их принадлежностью к некоему идеальному образу, то, может быть, свойства этих организмов — не неизменны? Приверженцы номиналистической концепции вида — видные ученые XVIII века Ж. -Б. Ламарк и де Бюффон — уверенно высказывали идеи об изменении живых организмов во времени, от поколения к поколению, иначе говоря — о существовании биологической эволюции.

В середине XIX века эволюционные идеи нашли воплощение в трудах Чарльза Дарвина. Со временем теория Дарвина полностью изменила представления ученых об устройстве жизни на Земле, в том числе — о сущности видов живых существ.

Эта теория говорит, что все живое на Земле находится под влиянием механизмов изменчивости и естественного отбора, а значит, виды могут возникать и исчезать в процессе эволюции. Эти представления привели к новой, биологической, концепции вида, которая стала преобладающей во второй половине XIX века и (правда, в несколько усложненном и измененном виде) господствует до сих пор.

Согласно ей, виды являются не какими-то идеальными образами, не элементарными актами творения жизни, но и не просто условными группами, введенными учеными для удобства, а реально существующими в природе группами особей, постепенно изменяющимися во времени. Если в типологии внутривидовая изменчивость игнорируется, а в номинализме просто принимается как данность, то в биологической концепции ей придается очень большое значение. Изменчивость особей одного вида — это именно та основа, за которую «цепляется» естественный отбор. А основным критерием принадлежности особей к одному виду является способность скрещиваться и передавать потомству свои признаки. Изменчивость и способность скрещиваться дает возможность видам изменяться, приобретать и закреплять новые свойства в процессе эволюции.

Звучит как очень простая и удобная система разделения видов: скрещиваются — один вид, не скрещиваются — разные. Однако в природе все устроено не так просто.

Например, всем известная птица — Большая синица (Parus major). Центр происхождения этого вида находится в Европе, оттуда она распространилась на восток по всей сибирской тайге вплоть до Приамурья. Синица — птица лесная, она не может жить в азиатских степях и пустынях, поэтому другая ветвь распространения Parus major пошла к югу от них — по горным лесам Средней Азии, в Индию и Китай. По мере расселения синица приспосабливалась к местным условиям, образовав около 15 различных подвидов. И когда наконец, после долгого пути через всю Евразию, две ветви синиц встретились на Дальнем Востоке, в бассейне реки Амур, обнаружилось, что они практически не скрещиваются между собой и даже не очень хорошо образуют гибриды!

Ученым, использующим биологическую концепцию вида, не оставалось ничего иного, как признать пришедший из Китая подвид восточной синицы отдельным видом — Parus minor. Однако это разделение, хорошо работающее в Приамурье, далеко не так заметно на всем остальном пути расселения синицы, где подвиды плавно сменяют друг друга, отлично скрещиваясь между собой. Чем не доказательство как минимум частичной правоты биологов-номиналистов, говоривших, что разделение видов — это проведение границ там, где на самом деле есть лишь непрерывный градиент изменчивости?

Подобные сложности встречаются для многих видов, впрочем, они имеют скорее частный характер. Помимо них, у биологической концепции вида есть гораздо более серьезное ограничение — критерий скрещиваемости работает только для тех организмов, которые в принципе способны скрещиваться, то есть для тех, у кого есть половое размножение. С животными и растениями эта концепция, как правило, работает неплохо. C царством грибов уже начинаются некоторые проблемы. А вот для микроорганизмов, особенно для бактерий, которые вообще не имеют полового процесса, она не применима в принципе.

Долгое время систематика бактерий строилась при помощи типологических и номиналистических подходов. Виды выделяли на основе тех признаков, которые можно было исследовать под микроскопом или при помощи культивирования бактерий: формы клеток, выделяемых пигментов, типа питания. Но в конце XX века в биологии произошел еще один переворот, который в очередной раз изменил привычные подходы в систематике, в том числе в систематике бактерий.

www.biodiversitylibrary.org

Эволюция генов

Речь идет о развитии методов анализа ДНК и появлении новой — филогенетической — систематики. Ее основной идеей является классификация организмов по принципу эволюционного родства на основе сходства генов. В принципе, биологическая систематика, основанная на идеях дарвинизма, занималась тем же самым — пыталась построить классификацию, соответствующую эволюционному древу жизни, пользуясь сравнительным анализом различных живых существ и их ископаемых родственников. Но с развитием генетических методов этот процесс пошел намного проще и быстрее.

Анализы ДНК поставили точку во многих спорных вопросах эволюционной систематики. Мы наконец выяснили, что большая панда относится не к енотам или куньим, а к медведям, окончательно доказали близкое родство человека с африканскими человекообразными обезьянами, определили положение многих других спорных групп. При этом некоторые устоявшиеся представления в систематике перевернулись с ног на голову. Например, привычное всем царство простейших — амеб, инфузорий и других одноклеточных организмов — разлетелось на множество групп, некоторые из которых родственны животным, некоторые — грибам, а другие формируют совершенно самостоятельное ветви на эволюционном дереве.

Сравнительный анализ ДНК, бесспорно, — мощный инструмент для определения степени родства различных групп организмов друг с другом. Но может ли он помочь нам различать виды?

В принципе, да. Мы можем определить примерный уровень различия генов у разных видов, и использовать его как «мерку» видовых различий. Как правило, для этого используются гены, которые кодируют рибосомы (внутриклеточные машинки для синтеза белка) или гены митохондрий (структур для синтеза энергии внутри клетки). Чем дальше расходятся организмы в процессе эволюции — тем больше различаются у них эти гены. У разных видов различия таких генов-маркеров, соответственно, должны быть выше некоторого порогового значения.

Но если группа слабо исследована и уровень внутривидовых различий для нее неизвестен, то выделение видов по такой системе может давать совершенно неправильные результаты. Предположим, что мы расположили популяции изучаемых организмов в виде точек на плоскости. Чем больше расстояние между точками — тем сильнее различия между ними. В таком случае виды должны образовывать на этой плоскости группы близко расположенных точек. Однако при этом некоторые точки, удаленные на относительно большое расстояние друг от друга, могут входить в одну большую группу (т.е. по сути — в крупный вид с высокой внутривидовой изменчивостью), и наоборот, точки, расстояние между которыми невелико, могут относиться к двум близким, но все же разным видам. Если мы выделяем виды при помощи универсальной «мерки», плохо представляя себе всю картину разнообразия изучаемых организмов, то мы неизбежно будем ошибаться.

Слева — один вид с высокой внутривидовой изменчивостью, справа — два разных, но близких вида

Поделиться

У каждого своя ниша

Помимо таких чисто методических трудностей у геносистематики есть и концептуальные проблемы. Что мы, собственно, хотим сделать, выделяя виды на основе сходства рибосомальных или митохондриальных генов? Просто пытаемся построить эволюционное дерево, на котором каждая «веточка» будет отдельным видом, или же мы хотим выделить группы, которые реально отличаются друг от друга по своим свойствам и функциям? Это не одно и то же.

Ведь помимо теории эволюции, изучающей их происхождение, понятие вида очень важно для экологии — науки о взаимоотношениях живых организмов с окружающей средой и друг с другом. Одной из основных концепций экологии является понятие об экологической нише — сумме условий, в которых существует каждый вид. Экологическую нишу определяет строение организма, тип питания и обмена веществ, все характерные для вида черты. Тесно связано с ней правило экологической индивидуальности, согласно которому каждый вид обладает своим уникальным сочетанием условий существования — уникальной экологической нишей.

Значит, у разных видов должны быть разные экологические ниши. Однако эволюционные различия видов (читай: различия маркерных генов), совсем не обязательно совпадают с экологическими различиями.

Особенно ярко эта разница заметна для тех же бактерий, которые способны обмениваться отдельными признаками друг с другом путем горизонтального обмена генов. В результате иногда популяция бактерий, не являющаяся отдельной эволюционной «ветвью», может внезапно получить какой-либо совершенно новый признак, например патогенность к человеку. Согласно геносистематике, это будет все тот же вид, но экологические черты этих бактерий и их роль в экосистеме значительно изменятся.

Бактерии вида Escherichia coli (кишечная палочка) образуют огромное количество вариаций — от безобидных обитателей почвы и природных вод до опасных патогенных форм, которые могут вызывать тяжелейшие формы пищевого отравления или менингита. Разнообразие признаков и генов внутри этого вида удивительно высоко — лишь около 20 процентов генов являются общими для всех популяций кишечной палочки, остальное — различия и мутации, причем до 18 процентов их генома может быть представлено заимствованиями от других видов бактерий. Количество разных экологических ниш, которые могут занимать представители этого вида, огромно. Тем не менее мы называем кишечную палочку одним видом, так как резких границ внутри Escherichia coli нет — лишь множество комбинаций различных признаков.

Бывает и обратная ситуация, когда эволюционно разошедшиеся группы бактерий относят к разным видам, при том что их морфология и физиология (а значит, и их экологические ниши) абсолютно одинаковы. Единственное, чем они различаются — рибосомальными генами, которые постепенно менялись на их эволюционном пути. Так в чем смысл выделять их в разные виды? И что, в конце концов, является для нас объектом классификации: рибосомы или все-таки живые организмы в целом?

www. biodiversitylibrary.org

Что же такое «вид»?

Все это заставляет систематиков снова и снова спрашивать себя о том, что мы имеем в виду, когда произносим слово «вид». Историк и философ науки Джон C. Уилкинс в 2002 году составил список из 26 относительно принятых в биологии концепций вида. Среди них есть типологические, номиналистические, биологические и сочетающие в себе черты разных подходов. Какая из этих концепций правильная? Как часто бывает в науке — ни одна, и в то же время все сразу. Биологическая концепция является базовой для высших организмов. Типологические концепции до сих пор применяется во многих простых случаях разделения видов. Номиналистические используются в геносистематике и тогда, когда биологический критерий вида не работает. Некоторые концепции вроде бы универсальны и подходят для всех живых существ, но чем более концепция общая — тем хуже она применима на практике.

В итоге на вопрос «что такое вид?» ученые, занимающиеся разными группами организмов, отвечают по-разному. В статье микробиологов из Канады, опубликованной в журнале Genome Biology, с некоторым фатализмом утверждается, что «чем больше мы узнаем о геномах, тем более невероятной кажется сама идея о возможности существования универсального понятия вида». В некоторых ситуациях исследователи в принципе не употребляют слово «вид» и используют специальные, более подходящие под конкретный случай термины, например «геновид», «риботип» или «операциональная таксономическая единица».

Научные споры (ну или более мягко — дискуссии) по поводу применимости различных концепций вида в биологии, скорее всего, не утихнут никогда. Биологическая наука продолжает развиваться, и классификация живых существ, как и ее основа — концепция вида, тоже вынуждена развиваться, чтобы соответствовать новым задачам биологии.

В конце концов, наивно ждать, что природа раз и навсегда заботливо предоставит нам удобные дискретные единицы для изучения многообразия жизни. Все та же статья канадских ученых заканчивается словами: «. .. в использовании понятия вида нам, микробиологам, стоит прислушаться к совету философа Уильяма Джеймса, который писал: «Лишь наш понятийный аппарат вносит диалектические противоречия в ни в чем не повинную реальность, поэтому решение представляется простым. Надо пользоваться понятиями, когда они полезны, и отказываться от них, когда они мешают пониманию».

Тимофей Чернов

Как российские археологи копают палеолит

Российские археологи изучают этим летом одну из самых северных стоянок неандертальцев на территории Европы, которая находится под Брянском. Отделу науки «Газеты.Ru» удалось поговорить с руководителем экспедиции, кандидатом исторических наук, научным сотрудником отдела палеолита Института истории материальной культуры РАН Александром Очередным и выяснить, как к раскопкам относятся местные жители, привлекает ли палеолит черных копателей и можно ли научиться изготавливать орудия по неандертальским технологиям.

— На протяжении длительного времени вы возглавляете Верхнедеснинскую экспедицию и проводите там раскопки. Есть ли какая-то особенность стоянки Хотылево I и удалось ли обнаружить следы неандертальцев, проживавших на этой территории?

— Археологический памятник Хотылево I был открыт в конце 1950-х годов археологом из брянского музея Федором Михайловичем Заверняевым, который раскопал отдельные участки с 1960 по 1964 год. Уже тогда выяснилось, что найдено одно из крупнейших в Европе местонахождений эпохи среднего палеолита. Наша экспедиция изучает Хотылево I с 2010 года.

На сегодняшний день нам известно уже девять культурных слоев, обнаруженных на разных участках, и все они относятся к эпохе среднего палеолита, которая отождествляется с неандертальским человеком.

close

100%

Поэтому Хотылево I это уже не одна стоянка, а комплекс разновременных среднепалеолитических памятников. Сейчас такое название для Хотылево I более адекватно. Пока мы не обнаружили останки самого неандертальского человека ни в одном из культурных слоев. Но мы надеемся, что рано или поздно такие находки у нас появятся. Обнаружение фрагментов человеческих скелетов в культурных слоях памятников нижнего и среднего палеолита является такой редкостью, что каждая из таких находок становится сенсационной.

Основные находки неандертальского человека в нашей стране были сделаны в Крыму, на Кавказе и на Алтае. Это пещерные памятники, которые сильно отличаются от памятников открытого типа, находящихся на Русской равнине.

Неандертальцы оказались каннибалами

Неандертальцы не только ели друг друга, но и делали из костей павших товарищей орудия труда — к таким…

07 июля 19:59

Сегодня на всей Русской равнине у нас есть единственная антропологическая находка из среднепалеолитического культурного слоя — это зуб со стоянки Рожок в Приазовье, обнаруженный в 1963 году. Определить физический тип человека по зубу, как правило, сложно, и в случае с зубом из Рожка существуют два мнения: о принадлежности к неандертальцам или к сапиенсам. И только несколько дней назад была предпринята попытка извлечь из него ДНК, для того чтобы выяснить, какому физическому типу принадлежал этот человек. Точных результатов пока нет, но по крайней мере выяснилось, что ДНК там есть. Поэтому спустя некоторое время станет точно известно, сапиенс это или неандерталец. Для Русской равнины это пока все, к сожалению.

— Неандертальцев традиционно считают пещерными людьми. Но вы изучаете стоянку открытого типа. Значит, теория про пещерных людей — это миф?

— Пещерный человек — это сильно устаревшее определение. Это вообще попахивает XIX веком (смеется). Словосочетание «пещерный человек» давным-давно утратило свою смысловую нагрузку. В любую эпоху люди селились в тех местах, где у них были, как правило, безопасная среда и удобные условия для поселения — близость воды, рельеф, который помогает им прятаться или спасает их от сильных холодов, сильной жары, позволяет им беспрепятственно находить пути к качественным источникам каменного сырья.

Таким образом, стоянки каменного века приурочены либо к местам, удобным для охоты, либо к источникам природных ресурсов, либо к каким-нибудь очень удобным убежищам.

Конечно, в областях со сложным, пересеченным рельефом, тем более в горных областях, таких мест больше. Пещера — это универсальное убежище во все времена. Но далеко не всегда пещеры находятся рядом с выходами на поверхность каменного сырья, подходящего для изготовления орудий. В случае если удобная пещера находилась далеко от источников качественного сырья, первобытным людям приходилось приносить его, и часто издалека.

В некоторых случаях можно реконструировать сложную систему адаптации человеческих коллективов к условиям той местности, которая являлась ареалом их обитания. Иногда мы можем предполагать, что один и тот же коллектив возвращался на одно и то же место несколько сезонов подряд и в то же время мог иметь какие-то базовые стоянки в отдалении от кратковременных лагерей. Уже давно выявлена и доказана специализация стоянок, среди которых различают мастерские по предварительной обработке кремня и изготовлению каменных орудий, стоянки на месте забоя и разделки туш животных, убитых неподалеку, и так далее. Где расположены эти памятники — в пещерах или на открытой местности — важно, когда мы говорим о методиках, которые мы применяем для их изучения, а на первое место выходит функциональный тип каждой стоянки. Например, в одной и той же пещерной полости в разные периоды среднего палеолита могли существовать серия специализированных кратковременных стоянок каких-то небольших коллективов и долговременное поселение группы людей, после которого остался богатый культурный слой. То же самое может быть и на стоянках открытого типа.

— Вы умеете изготавливать орудия по неандертальским технологиям. Это сложно? Как этому научиться?

— Это обычный процесс моделирования расщепления изотропных горных пород, которые дают раковистый излом, как правило, это кремень. Если вы занимаетесь изучением каменного века, то должны представлять себе процесс изготовления каменных орудий хотя бы в самых общих чертах. Это довольно сложно, потому что требует использования определенных технологий, которые нужно четко выдерживать. В зависимости от тех целей, которые вы ставите перед собой, вы получаете тот или иной результат. Без подготовки ничего не получится, вы просто разобьете, раздробите камень.

— Что значит быть неандертальцем? Что они умели? Каким был их мир?

Соседи хоббитов оказались их предками

Неожиданное продолжение получила история ископаемых хоббитов, найденных на острове Флорес в Индонезии…

09 июня 14:14

— Скорее всего, это значит быть умным. Неандертальский человек изготавливал очень сложные орудия. Они практически довели до совершенства изготовление двухсторонне обработанных орудий — бифасов. Изготавливали их из различных видов каменного сырья и добивались удивительных результатов. Еще выше шагнул человек уже в верхнем палеолите, в солютрейской культуре Франции и Испании. Они научились получать серии одинаковых по размерам и форме заготовок для изготовления различных по назначению орудий.

Стоит сказать, что мышление неандертальца, на мой взгляд, мало чем отличалось от мышления современного человека: логическая последовательность в их действиях, структура поведения при изготовлении орудий практически не отличались от того, что мы привыкли отождествлять с действиями первых сапиенсов и по большому счету с действиями современного человека.

Неандертальцы были настолько развитыми, что освоили различные химические процессы. Например, на стоянке Кенигсауэ в Германии мы знаем удивительный пример специального изготовления смолы для крепления орудий к древкам. Конечно, они обладали языком и, по всей видимости, с довольно сложным синтаксисом. Неандерталец — это человек, который мыслил практически так же, как мыслим мы. Единственное, что отличает нас от неандертальцев, по моему мнению, — это количество той информации, которой мы оперируем. У неандертальцев ее было меньше, у нас — больше.

— Как археологи копают каменный век? Что ищут — орудия, кости? Кто-то может сказать, что это скучно. Вот если изучать Средневековье — там монеты, украшения, оружие, доспехи. А тут что?

— Процесс исследования каменного века — один из самых трудоемких процессов в изучении археологии с методической точки зрения. Во-первых, огромная продолжительность времени, которая отделяет нас от этой эпохи, обуславливает малое количество артефактов, которые мы можем найти. Как правило, сохраняются каменные орудия и очень редко сохраняется кость. Еще реже сохраняется дерево и другие органические материалы.

close

100%

Тем не менее, если бы не археология и не раскопки, мы ничего бы не знали об этой эпохе.

Подумайте только, какой огромный пласт человеческой истории — более двух миллионов лет — мы бы упустили из виду, если бы не велись эти «скучные» раскопки палеолитических стоянок!

А между тем это знание имеет концептуальный характер, формируя у нас верные представления о себе самих. До нас очень мало дошло из той эпохи, поэтому мы вынуждены очень методично заниматься изучением любого памятника каменного века. Это нормально, когда стоянка скрупулезно раскапывается десятки лет. Прошло то время, когда в течение двух-трех сезонов вскрывались огромные площади в сотни квадратных метров и памятник считался изученным. На самом деле, чем тщательнее мы работаем с культурным слоем, тем больше мы из него извлекаем. Современные технологии позволяют нам методично разбираться во всех нюансах. По прошествии времени культурный слой сильно деформируется, он почти никогда не сохраняется в том виде, в котором был во времена первобытного человека. Поэтому нам нужно распутывать все эти события в обратной последовательности. С нами обязательно работают специалисты из смежных дисциплин: геологи, специалисты по погребенным почвам, палеозоологи. Кроме того, и сама археология каменного века располагает рядом специальных методов, которые превращают каменные изделия в полноценный источник информации о жизни древнего человека.

Человек безмозглый

Неизвестный ранее вид низкорослых людей найден в южноафриканской пещере. Они имели небольшой мозг и лазали по…

10 сентября 14:59

— На вашей стоянке, где проводятся раскопки, удалось обнаружить только орудия, человеческих костей не найдено. Можно ли лишь только по материальным останкам установить, что именно здесь проживали неандертальцы?

— Можно, но это будет в определенной степени допущение. Пока мы не найдем хотя бы небольшой фрагмент скелета неандертальского человека, мы можем только предполагать. Но, с другой стороны, те типы орудий, которые были обнаружены нами, обычно связывают с неандертальцами, потому что их костные останки, обнаруженные, например, во Франции, в Испании, в Крыму, на Кавказе, в Бельгии, в Германии, в Средней Азии и на Алтае, сопровождают орудия именно этих типов, принадлежащих к различным культурным общностям эпохи среднего палеолита.

Поэтому мы можем достаточно обоснованно говорить, что, когда мы находим орудия среднепалеолитического облика, мы сталкиваемся с миром неандертальцев.

— У стоянки, которую вы изучаете, очень поздний возраст — 27 тыс. лет. В это время чуть южнее жили кроманьонцы. Как они уживались с неандертальцами?

— Действительно, для культурного слоя среднепалеолитического памятника Бетово нашей группой получена серия очень поздних дат от 25 тыс. до 32 тыс. лет. Это как раз то, чем мы сейчас активно занимаемся. Дело в том, что в тот период, который мы изучаем, на Русской равнине пересекаются два мира — поздний средний палеолит и развитый верхний палеолит, связанный с сапиенсом. Например, в Костенках под Воронежем сотрудниками нашего института найдены верхнепалеолитические индустрии, возраст которых превышает 40 тыс. лет. Среднепалеолитические памятники, которые мы изучаем, имеют возраст около 35–40 тыс. и 27–32 тыс. лет. Получается, что на Русской равнине неандертальцы, или, строго говоря, носители среднепалеолитических традиций, хронологически пересекаются с носителями верхнепалеолитических традиций, по всей видимости, они как-то взаимодействовали друг с другом. Это только первые результаты наших исследований.

Через несколько лет, я уверен, результаты будут еще интереснее.

— Как местные жители относятся к археологам? Не мешают?

— Нашей экспедиции местные жители очень помогают, и мы очень благодарны им за это. Это касается жителей всех мест, где мы ведем раскопки, — и в Брянской, и в Волгоградской, и в Ростовской областях.

Австралопитек умелый

В Кении обнаружены самые древние орудия труда, появившиеся еще до возникновения человека умелого. Ученые…

19 апреля 11:17

На самом деле наш труд ничем не отличается от любого другого, и, если к нам хорошо относятся, значит, мы хорошо работаем.

По моему мнению, между тем, как ведет себя экспедиция, и тем, как к ней относятся, есть прямая связь. Местные жители всегда живо интересуются происходящим, приходят на раскоп. Первые вопросы, как правило, конечно, про золото и клады, но, узнавая больше, люди начинают лучше ориентироваться, их всегда очень впечатляет большая древность стоянок.

— А есть ли проблемы с так называемыми черными копателями? И в целом как, на ваш взгляд, стоит бороться с ними и возможно ли?

— К сожалению, нам иногда приходится сталкиваться с этими «джентльменами удачи», несмотря на то что палеолит их, как правило, не интересует. Бороться с ними очень сложно и, безусловно, нужно. Кроме законного преследования грабителей археологических памятников и, например, запрета на свободную продажу металлоискателей, необходимо просвещать людей и объяснять им, что сиюминутная выгода, которую они получают, разрушая археологические памятники, во сто крат ниже, чем та информация, которую они при этом уничтожают. Они должны отчетливо понимать, что разрушают государственное достояние, часть общего культурного наследия, которое сохранялось в течение сотен, тысяч или тем более десятков тысяч лет, часто только благодаря невероятно удачному стечению обстоятельств.

это модель человека. «В мире науки» №8-9, 2019

В небольшом селе под названием Веселое, недалеко от курортного
Адлера, без малого 30 лет существует НИИ медицинской приматологии
— «Планета обезьян», как его в шутку называют заезжающие в
питомник, — где содержится 5,5 тыс. макак, павианов и мартышек.
Научная история этой организации берет начало в далеком 1923 г. с
идеи наркома здравоохранения И.А. Семашко создать в Абхазии
учреждение, где ученые могли бы проводить исследования животных
со сходными с человеческими анатомо- физиологическими
характеристиками. Гуманное отношение к животным, изучение их без
причинения страдания — эти принципы были заложены с первых лет
работы научной организации. Не зря по подобию этого института в
мире потом создадут десятки научных центров.

С 1927 г. ведущие специалисты начинают изучать опасные вирусы,
рак, инфекционные заболевания в Сухумском питомнике обезьян
Всесоюзного института эндокринологии, который потом
переименовывают в Институт экспериментальной патологии и терапии
АМН СССР. После 1992 г. большинство специалистов и их питомцев
переехали в Адлер, где история продолжается… О прошлом и
настоящем уникальной научной школы мы побеседовали с прежним
директором, научным руководителем НИИ МП РАН Борисом
Аркадьевичем Лапиным и нынешним руководителем института
Сергеем Владимировичем Орловым.

НЕ МАРТЫШКИН ТРУД

Кабинет академика Б.А. Лапина напоминает зоологический музей:
закрученные бычьи рога, чучело морской черепахи, статуэтки
обезьян. Последних здесь, конечно больше всего: знаменитая
«Обезьяна Дарвина», сидящая в позе «Мыслителя» Родена, три
обезьяны, символизирующие собой идею недеяния зла и отрешенности
от неистинного… На стенах— множество фотографий: Ю. А. Гагарин,
Н.С. Хрущев, Г.К. Жуков, А.Н. Косыгин… Когда-то высокие чины
охотно посещали институт, выделяли деньги на его развитие,
понимая его огромное значение для современной медицины.

Сегодня первые лица не особенно балуют вниманием ученых, но мой
собеседник, которому 10 августа исполнилось 98
лет, старается не акцентировать внимание на негативном.

Борис Аркадьевич, вспомните, как все начиналось.

Я попал на Meдико-биологическую станцию в Сухуми в 1953 г. после
окончания Второго Московского медицинского института и
аспирантуры у академика И.В. Давыдовского. Это сегодня выпускники
едут куда хотят, а в то время, когда я завершал обучение, нас не
очень спрашивали, где мы хотим работать. Я сначала отказывался,
больше хотелось заниматься хирургией. К тому же как ветеран
войны, получивший тяжелое ранение на фронте, имел некие
преференции. Но мне сказали: «Надо ехать в Сухуми. Там вы можете
экспериментировать с обезьянами и готовить кандидатскую». Так моя
семья, оставив квартиру в Москве, приехала в Сухуми. Прилетели
поздно вечером, нас встретила директорская машина. Помню
улицу, по которой мы двигались, и замечательный аромат от
огромных цветущих деревьев. Нам предоставили две комнаты в
поселке станции.

В первый же день меня встретил директор и направил на работу на
северный участок в должности младшего научного сотрудника. Я
создавал лабораторию патологической анатомии. Если в эксперименте
или от заболеваний погибали обезьяны, я вскрывал
их, анализировал, ставил диагноз и делал выводы, чтобы
впредь предотвращать гибель животных. Так я проработал год и уже
не мечтал о возвращении в Москву. Потом меня неожиданно вызывает
директор и говорит: «Есть приказ забрать вас из этой лаборатории
и назначить заместителем директора по научной работе». В этой
должности я проработал несколько лет.

РАСЦВЕТ ПИТОМНИКА В СУХУМИ ПРИШЕЛСЯ НА 1970-1980-Е ГГ.
ДЛЯ УВЕЛИЧЕНИЯ ПОГОЛОВЬЯ ОБЕЗЬЯН БЫЛИ СОЗДАНЫ ДВА ФИЛИАЛА — В
АБХАЗИИ, ВБЛИЗИ СЕЛА ТАМЫШ,

И В АДЛЕРСКОМ РАЙОНЕ СОЧИ. ПОСЛЕ ТОГО КАК КОЛИЧЕСТВО
ОБЕЗЬЯН ПРИБЛИЗИЛОСЬ К 10 ТЫС., ЧАСТЬ ЖИВОТНЫХ ИЗ-ЗА НЕХВАТКИ
КЛЕТОК ВЫПУСТИЛИ В ЗАКАЗНИКИ, ТО ЕСТЬ В ДИКИЙ ЛЕС В СУХУМСКОМ
РАЙОНЕ АБХАЗИИ, А ПОЗЖЕ — В ТУАПСИНСКОМ РАЙОНЕ КРАСНОДАРСКОГО
КРАЯ.

Какие направления были наиболее актуальными на Сухумской
станции?

Очень углубленно в первое время мы изучали инфекционные
заболевания: дизентерию, дифтерию, сальмонеллез… Обезьяны
чувствительны к подавляющему большинству патогенов человека. Они
могут заболевать от них спонтанно при контактах с возбудителем,
но на них можно и создавать модель инфекционного заболевания,
интересующего медиков. На таких экспериментальных моделях
инфекций человека можно испытывать новые вакцины и методы
лечения.

Став заместителем директора по научной работе. я довел до конца
создание лаборатории патологической анатомии. Вскоре была создана
и лаборатория радиобиологии. В Сухуми прибыли мощные
рентгенотерапевтические установки, по нашему ходатайству
Институтом биофизики были сконструированы и построены два
облучателя. Исследования влияния радиации представлялись важными
в связи с развивавшейся тогда атомной промышленностью.

Институт до некоторого времени оставался единственным в
своем роде. Коллеги из-за рубежа часто приезжали к вам перенимать
опыт?

Очень часто приезжали американцы и европейцы. Вспоминается визит
авторитетной американской делегации, в состав которой входил
личный врач президента США Дуайта Эйзенхауэра и директор
Национального института кардиологии в Бетесде. Последними словами
руководителя делегации были: «Мы были бы счастливы иметь такую
колонию в США». Позже по образу и подобию Сухумского центра стали
создаваться приматологические центры за рубежом. Только в США
начиная с 1962 г. было создано восемь (!) таких центров.

В одной из американских колоний содержатся человекообразные
обезьяны — шимпанзе и орангутаны. Одно время мне хотелось создать
подобную и у нас — для психологических исследований, но со
временем я понял, что это слишком затратная и непростая с точки
зрения этики затея. Потому для наших опытов мы остановились на
низших приматах, не отличающихся особым интеллектом.

Расскажите о самом значительном периоде ваших
исследований. С чем они были связаны?

Мы очень много занимались исследованием заболеваний
сердечно-сосудистой системы, моделировали гипертоническую
болезнь. Часто работы проводились совместно с американскими
коллегами. Гипертоническая болезнь и коронарная недостаточность
развивались у животных, как правило, в сложных экспериментах,
связанных с испытанным ими стрессом. Этим болезням также
способствовало содержание обезьян в индивидуальных клетках. При
нахождении в большом коллективе проблем, как правило, не
возникало.

Расскажите о ваших экспедициях во Вьетнам и Африку для
отлова обезьян.

Мы часто выезжали для отлова обезьян в дикой природе. Порой
командировки длились по полгода. Если во Вьетнаме нам помогали
отлавливать животных местные жители, то в Нигерии, как ни
пытались привлечь помощников, ничего не получилось. Помню, с
вождем племени договаривались три дня, пообещали деньги, что его
очень обрадовало. Но в назначенный час на следующий день
никто к нам с обезьянами так и не пришел. Пришлось все делать
самим: прицеливаться в объекты «охоты» и стрелять шприцами со
снотворным. Бывало, нам приходилось и убивать обезьян. чтобы
посмотреть, есть патологии у представителей дикой фауны или нет.

Находили?

Нет. Все были здоровыми. Мы поняли, что условия неволи, жизнь
рядом с человеком чаще приводят их к заболеваниям, таким как
гипертоническая болезнь, коронарная недостаточность и инфаркт
миокарда, онкология.

В 1970-х гг. началась работа по отбору и подготовке
обезьян для космических экспериментов. Как вы отбирали
претендентов?

Сначала мы много работали с обезьянами на Земле. Нас интересовал
целый ряд моментов, который можно было изучать на обезьянах,
имитируя элементы космического полета— невесомость и перегрузки.
Мы возили животных на самолете в Москву в НИИ авиационной и
космической медицины, который располагается в районе метро
«Динамо». Наших «испытателей» крутили на
центрифуге, смотрели как они реагируют, и решали, как
можно смягчить патологические изменения, вызываемые космическими
факторами. Кстати, на этой же центрифуге готовили и космонавтов.
В частности, наши эксперименты чередовались с подготовкой женщин
— претенденток на полет. Их было довольно много, и для них
создавали значительные перегрузки. Физиологов беспокоил вопрос:
как будет реагировать сосудистая система женщины-космонавта при
переходе от состояния невесомости к тяжелым перегрузкам при
посадке? В какой фазе менструального цикла целесообразно давать
команду на снижение, чтобы не вызвать опасного кровотечения?

Хвостатые «дублерши» В.В. Терешковой— самки павианов-гамадрилов,
испытывающие на центрифуге нагрузку в 7-8 д, — помогали
нам принять правильное решение.

Какой вывод сделали в итоге?

Что женщина может лететь в космос и справляться там с
перегрузками. Но все же главным вопросом была радиация, это
основная проблема, которую мы изучали перед полетами первой
женщины в далекие 1960-е гг. и которую изучаем сейчас.

Вы хорошо помните обезьян, участвовавших в проекте «Бион»
с 1983 по 1997 г.? Как их выбирали?

Выбор пал на небольших макак из соображения снижения «полезной
нагрузки» космического модуля, все-таки они в пять-шесть раз
легче шимпанзе. Выбирали самых бойких самцов, поскольку они
наиболее обучаемы. Всем перед полетами купировали хвосты, чтобы
было плотнее и удобнее сидеть в космических креслах. Лучшие
животные, по нашему мнению, — четырехлетние макаки-резусы,
которым по человеческим меркам лет по 20 (вообще обезьяны живут
до 30- 32 лет). В этом возрасте они еще не заматерели, не стали
излишне агрессивными и помещаются в созданные для них специальные
кресла и костюмы.

В ПРОГРАММЕ «БИОН» ПРИНЯЛИ УЧАСТИЕ 12 МАКАК-РЕЗУСОВ. 1983
Г.: АБРЕК — БИОН; 1987 Г.: ВЕРНЫЙ — ГОРДЫЙ; 1989 Г. : ДРЕМА —
ЕРОША; 1990 Г.: ЖАКОНЯ — ЗАБИЯКА; 1992 Г.: ИВАША — КРОШ; 1997 Г.:
МУЛЬТИК — ЛАПИК. МУЛЬТИК ОКАЗАЛСЯ ЕДИНСТВЕННЫМ, КОМУ НЕ ПОВЕЗЛО,
ПО ВОЗВРАЩЕНИИ НА ЗЕМЛЮ ОН УМЕР. ОСТАЛЬНЫЕ МАКАКИ, НЕСМОТРЯ НА
ТО, ЧТО КАЖДОЙ НА ВРЕМЯ ПОЛЕТА ВЖИВЛЯЛИ БОЛЬШОЕ ЧИСЛО ЭЛЕКТРОДОВ
(В РЕЦЕПТОРНЫЕ ВОЛОКНА ВЕСТИБУЛЯРНОГО АППАРАТА, МОЗЖЕЧОК, ГДЕ
ИДЕТ ОБРАБОТКА ВЕСТИБУЛЯРНЫХ СИГНАЛОВ, В КОРУ ГОЛОВНОГО
МОЗГА, В МЫШЦЫ, ВОЗЛЕ АРТЕРИИ НА ШЕЕ) ДЛЯ РЕГИСТРАЦИИ ЧАСТОТЫ
СЕРДЕЧНЫХ СОКРАЩЕНИЙ И ДАВЛЕНИЯ, ПРИБЫВ НА ЗЕМЛЮ, БЫСТРО
ВОССТАНАВЛИВАЛИСЬ И ЧУВСТВОВАЛИ СЕБЯ ХОРОШО, ДОЖИВАЯ СВОЙ
ОБЕЗЬЯНИЙ ВЕК КТО В ЗООПАРКАХ, КТО В ЖИВЫХ УГОЛКАХ ШКОЛ. А
КОЕ-КТО ДАЛ ЖИЗНЬ ДРУГИМ. САМЫМ ПЛОДОВИТЫМ ОКАЗАЛСЯ
ГОРДЫЙ, У КОТОРОГО РОДИЛОСЬ ТРОЕ ДЕТЕЙ. У ЛАПИКА, КОТОРОГО
ПОСЛЕ ПОЛЕТА «ДЛЯ РЕЛАКСАЦИИ» ПОСЕЛИЛИ С ДВУМЯ СПОКОЙНЫМИ
САМОЧКАМИ, РОДИЛИСЬ ДВЕ ДОЧЕРИ.

Кто-нибудь из хвостатых «космонавтов» еще жив?

Самым последним полтора года назад умер от старости Лапик,
который летал вместе с Мультиком на последнем «Бионе» в 1997 г.
Школьники, которым мы доверили выбрать имена для наших
«космонавтов», сначала назвали его Лапиным, в честь меня. Но мы
сочли это не слишком этичным, и тогда дети переименовали макаку в
Лапика.

Слышала, что среди ваших питомцев были Владимир, Иосиф и
Никита, названные так в честь Ленина, Сталина и
Хрущева…

Я уже не помню, в честь кого они были так названы
(улыбается), но с этими именами возникли проблемы.
Кто-то наверху связал их с конкретными историческими личностями,
и нам пришла резолюция: «Переименовать». В дальнейшем с именами
мы уже не экспериментировали, давали только клички в соответствии
с характерами наших питомцев.

Расскажите о переезде питомника в Адлер в 1992 г. Ваш
директорский стаж к тому времени подходил уже к 34
годам.

Мне очень трудно вспоминать об этом. Говорят, что один переезд
равен двум пожарам. Но, увы, предотвратить его не удалось из-за
военных действий, начавшихся 28 лет назад между Грузией и
Абхазией. Переезжать пришлось в филиал института под Адлером, где
мы с вами сейчас и беседуем. От холода и голода обезьяны
погибали. Перевезти удалось около тысячи питомцев. Большую роль в
этом сыграло героическое усилие со стороны моих сотрудников, моей
супруги, которая все время была рядом.

Клеток для всех перевезенных обезьян не хватало, нам пришлось
выпустить часть павианов в заказнике неподалеку от Туапсе.
Смотрели, как они приживутся в дикой природе. Павианы хорошо
уживались с медведями и дикими кабанами, питались ягодами, дикими
фруктами, зеленью и корой молодых деревьев. Помимо этого мы
регулярно подкармливали их всегда в одном и том же месте
брикетированной едой, которую они принимали в качестве лакомства.

Заодно вели подсчет, фиксировали приплод.

Но, к сожалению, эта история закончилась, и очень своеобразно.
Местное туапсинское начальство стало выделять рядом с нашими
обезьяньими угодьями участки для строительства дач. И ладно бы
обезьяны не ужились с людьми — жили они спокойно, пока раздор не
произошел между самими дачниками. Одна из двух повздоривших
женщин набрала ведро фруктов и выложила ими дорожку из леса к
участку ненавистной соседки. В итоге к той пожаловало все стадо
павианов… Не только съели разложенные на земле яблоки, но и
ликвидировали весь урожай на огороде и даже повредили крышу
домика. Разразился скандал. Нам пришлось отловить всех и вернуть
в питомник.

В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ В ПИТОМНИКЕ СОДЕРЖИТСЯ 5,5 ТЫС.
ОБЕЗЬЯН, БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ КОТОРЫХ СОСТАВЛЯЮТ РАЗЛИЧНЫЕ ВИДЫ МАКАК
(РЕЗУСОВ, ЯВАНСКИХ И ЛАПУНДЕРОВ) И ПАВИАНОВ (ГАМАДРИЛОВ И
АНУБИСОВ). ИМЕЕТСЯ ТАКЖЕ ОКОЛО 150 ЗЕЛЕНЫХ МАРТЫШЕК, НЕБОЛЬШОЕ
КОЛИЧЕСТВО ЮЖНОАМЕРИКАНСКИХ ОБЕЗЬЯН, ИСПОЛЬЗУЕМЫХ В ОСНОВНОМ ДЛЯ
ДЕМОНСТРАЦИИ ТУРИСТАМ. Б.А. ЛАПИН ЗАКАНЧИВАЕТ ОЧЕРЕДНУЮ
МОНОГРАФИЮ ОБ ОСНОВНЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ МЕДПРИМАТОЛОГИИ, КОТОРАЯ
ДОЛЖНА ВЫЙТИ ОСЕНЬЮ ЭТОГО ГОДА.

БЕЗ ОБЕЗЬЯН БОЛЬШУЮ НАУКУ НЕ СДЕЛАТЬ

Нынешний директор НИИ МП С.В. Орлов до приезда в Адлер в 2013 г.
был практикующим хирургом в Санкт-Петербургском медицинском
университете им. И.П. Павлова. Теперь ему приходится совмещать
научное руководство питерской лабораторией, которая занимается
поиском методов лечения онкозаболеваний, с обязанностями
директора приматологического института.

Эти два направления взаимосвязаны, — говорит С.В. Орлов, — ведь
на обезьянах мы имеем возможность испытывать новейшие средства
лечения рака. НИИ медицинской приматологии — уникальный научный
центр. Здесь были созданы вакцины против опаснейшей болезни XX в.
— полиомиелита, уносившего жизни миллионов детей, а также против
кори. Недавно с участием наших питомцев специалисты разработали
вакцину против лихорадки Эбола, и она уже доставлена в Африку.

Обезьяны— это лабораторный двойник человека. мы относимся к
одному классу приматов, все процессы в организмах у нас схожи.
Это используется для проведения экспериментов и разработки
лекарственных средств. Последние годы характеризуются большим
скачком в развитии области фармакологии, направленной на лечение
онкологических заболеваний— бича человечества, третьих в рейтинге
причин смерти.

Для испытания лекарства вам нужна обезьяна с
онкозаболеванием?

Доклинические исследования не ставят цель проверить эффективность
лекарства. Она оценивается во второй-третьей фазе испытаний,
когда препарат используется у людей. На доклинической стадии
определяется именно переносимость препарата. На приматах
определяют возможность применения, опасность появления
аллергических реакций, токсичность, испытывают возможность
введения разных доз.

То есть вы работаете на абсолютно здоровых
обезьянах?

Да. Сами по себе они редко страдают онкозаболеваниями.
Встречаются только редкие спонтанные опухоли. Таких обезьян мы
тоже используем в экспериментах. Но их немного. Доклинические
испытания мы проводим в среднем на 30 приматах. В частности, не
так давно испытывали препарат, разработанный российской
фармкомпанией «Биокад». Он обладает возможностью связывать
рецепторы на лимфоцитах, которые помогают опухоли «ускользать» от
иммунного ответа. Ей это удается за счет выделения определенного
вещества, так называемого лиганда. А разрабатываемые препараты—
чекпойнт-ингибиторы— как раз направлены на то, чтобы собственная
иммунная система человека узнавала чужеродную опухоль и атаковала
ее. Если раньше на рынке были только западные препараты для
борьбы с раком, то теперь скоро появятся и отечественные, более
дешевые аналоги. В 2013-2014 гг. препараты «Биокада» были первым
делом испытаны здесь, в Адлере. Сегодня они уже поступают в
клиники для второй и третьей фазы испытаний на эффективность.

Вы говорите, что у обезьян редко встречается рак. Может,
благодаря вашим подопечным вы уже приблизились к разгадке причин
его возникновения у человека?

Причины могут быть различными, но в основе всех клинических
случаев лежит патологическая мутация. Самые первые исследования
по индукции опухоли проводились профессором Н.Н. Петровым в
1940-1950-х гг. Он проводил индукцию развития опухоли костей
обезьян (это было еще в Сухуми) с помощью химических и
радиационных методов путем внедрения в костный мозг
соответствующих агентов. Через через несколько лет у обезьян
развивались мутация и остеосаркома. Много проводилось
экспериментов, направленных на изучение вирусной природы рака.
Учеными Л.А. Зильбером и академиком Б.А. Лапиным были
смоделированы искусственные лимфомы. Исследования продолжаются и
сейчас, но до разгадки лечения онкозаболеваний еще далеко.

Слышала, что у вас в институте не так давно был создан
препарат от краснухи на основе штамма «Орлов». Его назвали в вашу
честь?

Нет. В честь мальчика, который болел краснухой, чей биоматериал
был использован для создания вакцины. Мы испытывали ее на наших
обезьянах. У них был такой же иммунный ответ, какой после
возникал и у человека. Таким же образом мы создали вакцины от
кори и полиомиелита, вирусного гепатита. За границей, например,
проводится работа по созданию вакцины против СПИДа.

Биоматериал обезьян используется в вашем институте для
создания вакцин?

У нас — нет. На них мы проводим только эксперименты с готовыми
препаратами.

Имеется ли у вас все необходимое для работы с вирусами,
опасными для жизни исследователей?

Для испытания наиболее опасных вакцин, например против вируса
Эболы, мы вывозим наших обезьян в крупные специализированные
научные центры. Работа с опасными веществами проводится на
предприятии «Вектор» в Новосибирске, в НИИ вакцин и сывороток им.
И.И. Мечникова в Москве, в ряде организаций военного назначения,
которые обладают специальными боксами высокой степени защиты.

Естественно, вы работаете в соответствии с
международными правилами этики? В чем они заключаются?

Сформулированные еще в конце 1950-х гг., они основаны на трех
R.

Первое— это replacement, замещение. Там, где можно
заменить обезьян другими видами животных, надо заменять. У нас
нет человекообразных обезьян. Даже те, кто использовал таковых
раньше (это некоторые американские приматологические центры),
сейчас не привлекают их к своим опытам. В нашем институте —
только низшие приматы: макаки (резусы, яванские и лапундеры),
павианы (гамадрилы и анубисы) и зеленые мартышки.

Второе — reduction, редукция, то есть максимальное
уменьшение количества животных в экспериментальной группе.

Третье— refinement, улучшение самого опыта, то есть
уменьшение страданий обезьян, проведение экспериментов
максимально гуманными методами, под наркозом. Мы стараемся
использовать наших питомцев только для самых жизненно важных
экспериментов.

С помощью приматов получено около десяти (!) Нобелевских премий.
Это тот объект, без которого большую науку не сделать. И мы
стараемся в благодарность максимально скрасить их жизнь. В
условиях просторных вольеров со сбалансированными кормами,
фруктами и зеленью обезьяны чувствуют себя вполне комфортно. В
основном, все проживают свой обезьяний век по максимуму — до
30-35 лет, что редко бывает в природе.

Целесообразность использования отечественных вакцин
определяется только стоимостью?

В первую очередь, своя вакцина — это безопасность страны.
Представьте, что какие-то поставщики из-за рубежа, на которых мы
полагались, вдруг перестанут поставлять ее в нашу страну. Этот
жизненно важный препарат— прямой политический элемент
воздействия. И мы должны иметь возможность произвести свои
препараты в своей стране. Это касается не только вакцин, но и
всех других фармпрепаратов. В социалистическом лагере основные
производства лекарств были размещены в Венгрии и Болгарии, а
потому после развала системы взаимоотношений в 1990-е гг. наша
фармпромышленность оказалась в плачевном состоянии. Но за
последние 20 лет у нас появились свои производители.

Для борьбы с какими болезнями мы пока не имеем своей
вакцины?

У нас есть почти все виды вакцин. Даже при том, что некоторые еще
импортируем, мы имеем возможность хоть завтра начать их
производство у себя. Что же касается вакцины от полиомиелита,
наша страна уже экспортирует ее в Европу.

Расскажите о международных проектах, которые
осуществляются в вашем институте.

Начну с нашего сотрудничества с партнерами из Высшей медицинской
школы в Ганновере. Оно длится с 1994 г., когда здесь начались
первые эксперименты по трансплантации органов. Была целая серия
экспериментов по созданию органов на основе децеллюляризации
(очистки трупного органа от существовавших на нем клеток). Для
этого брали трупный орган— трахею, пищевод, сердечный клапан — с
помощью специальной методики удаляли с него клеточный состав.
Оставшийся каркас, на котором уже не было антигенов, засевали
стволовыми клетками донора и пересаживали в организм. Такие
работы активно ведутся и сейчас на сердечных клапанах. В Германии
подобные трупные каркасы уже 15 лет используются в клиниках. У
нас же мы планируем сделать подобное только в этом году. Внедрим
сначала в обезьян, а потом передадим методику в клинику. Мы
сотрудничаем с хирургами краснодарской больницы,
специализирующихся на трансплантации органов. Во всем мире
очередь на донорские органы на порядок превышает возможности
клиник. Создание альтернативных вещей, таких как искусственные
органы на основе биологических скаффолдов (матриц), поможет эту
очередь существенно уменьшить. Кроме биологических матриц мы
используем также синтетические каркасы НИЦ «Курчатовский
институт», тоже засеваем их стволовыми клетками и на разных
этапах наблюдаем, как они приживаются. Подшиваем их подкожно и в
артерии обезьянам и смотрим, какой способ подготовки лучше,
отрабатываем методики для удаления антигенов. Сегодня в
большинстве операций по замене клапанов сердца используются
клапаны свиней. Так вот их антиген альфа- гал часто не дает
приживаться клапану, и удалить его не получается никакими
способами. У пожилых людей, у которых иммунная система работает
хуже, они еще функционируют, а у молодых быстро отторгаются.
Поэтому создание клапанов с подсаженными собственными клетками
пациента очень перспективно.

Сколько нужно времени, чтобы каркас оброс стволовыми
клетками?

Процесс засевания длится сутки-двое. После, попав в организм, они
сами начинают развиваться в нужном направлении.

Какие результаты получили ваши германские коллеги,
работающие с подобными методиками?

К настоящему времени пересажено около 400 сердечных клапанов
умерших людей. Есть ряд пациентов, которые уже родили детей.
Кстати, эти клапаны с родными стволовыми клетками пациента могут
расти, если были подсажены ребенку, вместе с ним.

Какие еще органы можно пересаживать при помощи вашей
методики?

Трахеи, пищевод, сосуды. В перспективе можно децеллюляризировать
целое сердце или легкое. Но это пока находится на ранних стадиях
экспериментальной работы.

Слышала о ваших уникальных исследованиях возможности
возвращать мужчинам утерянные в результате ряда заболеваний
половые функции…

Эти исследования уже находятся на стадии передачи в клинику.
Работа ведется с нашими российским спонсорами— компанией
«Ростагроэкспорт». Инициатором был Б.Ю. Александров, бывший врач,
бизнесмен, который финансировал эту работу на протяжении
последних двух лет.

Смысл методик в том, чтобы с помощью новейших технологий,
основанных на применении электрических импульсов, стимулировать
определенные нервы, которые проходят в тазу у обезьян, и вызывать
с помощью этой стимуляции эрекцию. Это направлено на решение
проблемы пациентов после радикальных операций на предстательной
железе. В настоящее время доклинический этап испытаний полностью
завершен, изучена анатомия, отработано подкожное вживление
стимулятора. Стимулятор — это прибор, который работает по
принципу водителя ритма, кардиостимулятора. Конечно, тут есть
свои нюансы — у обезьяны другая анатомия, иной тип прохождения
нервных пучков, отсутствие жировой клетчатки в малом тазу (у
человека она присутствует и мешает проводимости электрических
сигналов). Тем не менее экспериментальная часть работы завершена,
операции по отработке различных режимов и перспективы применения
в клинике идут каждый месяц.

Почему на Западе до сих пор никто не додумался до
такого?

Запад начал работать в этом направлении лет 20 назад, но с
появлением виагры и ее аналогов исследования были заброшены.

Так за чем же будущее, по-вашему?

У каждого варианта есть свои плюсы и минусы. У той же виагры есть
ряд противопоказаний, например для больных с сердечно-сосудистыми
заболеваниями. У некоторых наше устройство не будет работать в
силу анатомических особенностей. Поэтому мы считаем, что стоит
рассматривать возможности использования обоих методов либо по
отдельности, либо в сочетании.

Вы хотели бы клонировать обезьян, если бы это было
разрешено в нашей стране?

Мы планируем такие работы, но не совсем по клонированию, а по
созданию вариантов с элементами человеческих органов, которые мы
могли бы использовать для исследования, как модель. Мы ведем
переговоры с рядом научных фондов, заинтересованных в этой
работе. Естественно, на первых порах работа будет заключаться в
пересадке органов от обезьяны к обезьяне. Возможно, испытаем
возможность редактирования генома.

Как это будет происходить?

Берется донорская яйцеклетка, оплодотворяется in vitro,
в появившийся эмбрион вносятся изменения по принципу генной
инженерии, чтобы появившийся детеныш был с заданными свойствами.
Какими? Например, без того или иного наследственного заболевания.
За рубежом такие эксперименты проводятся очень активно. Да и в
России наверняка тоже проводятся, но о них пока не говорят.

В вашем институте изучаются и поведенческие особенности
обезьян. Расскажите о самых интересных их аспектах.

Обезьяны очень сильно отличаются друг от друга, у каждого вида
свои особенности. Мы их изучаем на павианах гамадрилах, которые
считаются самыми высокоорганизованными из низших приматов.
Исследовать поведенческие аспекты в их жизни можно так же, как и
в человеческом социуме. В каждом вольере есть глава семейства—
альфа-самец, который первым подходит к кормушке, но и в случае
опасности первым принимает бой, моментально встает между самкой с
детенышем и возможным агрессором. Есть работы с так называемыми
депривированными обезьянами, лишенными матери в раннем возрасте.
В других экспериментах мы сначала обучаем обезьян определенным
навыкам, потом воздействуем на них некоторыми неблагоприятными
факторами, а после смотрим, как эти навыки восстанавливаются.
Подобное исследование связано с подготовкой полета на Марс.

Очень интересно, расскажите об этом поподробней.

Нам известно, что при полете на Марс космонавты будут
подвергаться воздействию опасных космических лучей. Есть
предположение, что здоровыми они на Красную планету не долетят,
мозг будет поражен. Мы должны проверить эту версию. Для этого был
выдан грант РФФИ сразу на три института: наш, Институт
медико-биологических проблем и ОИЯИ в Дубне. Именно в Дубну мы
возили в прошлом году своих питомцев, шесть обученных навыкам
обезьян, чтобы облучать их, моделируя условия полета. Сейчас они
возвращены в Адлер, сидят в изоляторе, мы за ними наблюдаем. Пока
явных изменений в поведении не замечаем. навыки они не забыли, но
не исключено, что последствия «полета» могут сказаться не сразу.

Они облучались в течение 500 дней?

Это нереально. Было лишь несколько сеансов, но доза, которую они
получили за время их проведения. сопоставима с той. что могли
получить за весь полет. Мы предполагаем, что у облученных обезьян
могут раньше обычного наступить старческие изменения мозга,
например деменция.

Она свойственна и обезьянам?

Конечно. Как я уже говорил в самом начале, обезьяны очень похожи
на людей и у них наблюдаются схожие процессы. Не так давно у нас
была создана лаборатория для изучения проблем, связанных с
мозговой деятельностью. На обезьянах можно моделировать
паркинсонизм и другие нейродегенеративные заболевания.

Как обстоят дела с воспроизводством животных?

Они неплохо рождаются в неволе. До 2015 г. у нас насчитывалось
4,5 тыс. голов. Ежегодный приплод составлял около 500 обезьян. А
после того как в 2015 г. мы построили 44 новых вольера, у нас
случился беби-бум. Ежегодно обезьянье стадо увеличивается на
900-1000 голов. По большинству видов мы закрываем потребности. Но
ряд видов, например макака яванская крабоед, которая активно
используется для испытаний лекарств, требуется в больших
количествах. Частично мы привозим их из Вьетнама, по 100-200 в
год. Это количество необходимо не только для экспериментов, но и
для пополнения стада «новой кровью», что помогает бороться с
инбридингом (скрещиванием родственных форм в пределах одной
популяции, которое приводит к ослаблению иммунной системы).

Строительство новых вольеров, лабораторий, операционных, закупка
обезьян… Институту медицинской приматологии очень нужны деньги.
Научная организация еще жива во многом благодаря хозрасчетной
деятельности, которая позволяет покрывать минимальные расходы на
корма, лекарства, необходимый уход за питомцами. Для прорыва и
возвращения прежних лидирующих позиций требуется гораздо больше:
чтобы развернуть полноценные исследования мозга, необходимы
компьютерный томограф и магнитно-резонансный томограф, ангиограф,
полногеномный секвенатор и другое современное оборудование.

■

Беседовала Наталья Веденеева

«Мы были особенными задолго до происхождения от обезьяны»: интервью с нейробиологом Николаем Кукушкиным

Николай Кукушкин — нейробиолог, который работает и преподаёт в Нью‑Йоркском университете. Он изучает память, нервную систему и эволюцию. Недавно вышла книга Николая «Хлопок одной ладонью. Как неживая природа породила человеческий разум», в которой автор показывает, что мы были особенными на каждом повороте нашего эволюционного пути, и шаг за шагом воссоздаёт нашу историю: от неживой материи до человеческого разума.

Мы поговорили с Николаем об эволюции и мозге: выяснили, как появление речи повлияло на развитие человека, как работает память и почему мы помним дурацкие песни, но забываем о дне рождения друга. А также узнали, что можно понять о человеке, изучая моллюсков.

Николай Кукушкин

Нейробиолог, автор научно-популярной книги «Хлопок одной ладонью. Как неживая природа породила человеческий разум».

О работе нейробиолога и слизнях

— Что вы сейчас изучаете?

Я занимаюсь молекулярными и клеточными механизмами долгосрочной памяти. Это ближе к клеточной биологии, чем к традиционной нейробиологии, потому что обычно я работаю не с целыми организмами, а с отдельными клетками и нейронами или парой клеток, которые соединены между собой. Естественно, исследуя глобальные механизмы запоминания, которые применимы к человеку и остальным животным.

Меня интересует, как сигналы, получаемые нервными клетками, интегрируются в долгосрочный ответ — такой, как формирование долгосрочной памяти. Условно говоря, как клетка узнаёт, что что‑то повторилось несколько раз. Или как она узнаёт, что какой‑то из стимулов важнее, чем другой.

— Помните ли вы тот момент в жизни, когда решили посвятить себя науке?

Я родился в научной семье и рос с ощущением, что заниматься наукой естественно и очевидно. Я учёный уже в третьем поколении. Не было момента, когда на меня снизошло, что я хочу быть не космонавтом, а научным деятелем. Но бывало такое, что я всерьёз задумывался о чём‑то другом.

Например, после 9‑го класса я поступил в лицей при Первом Санкт‑Петербургском государственном медицинском университете. Тогда медицина меня увлекала и казалось, что этим я и хочу заниматься. Но кто меня всё-таки повернул из медицины или химии (все мои родственники — химики, я первый биолог в роду) — это моя учительница биологии Татьяна Викторовна Селеннова. Она молодая, стильная и темпераментная, нам хотелось быть на неё в чём‑то похожими.

Я понял, что биология — это не обязательно старички в пыльной ботанической лаборатории, которые рассматривают что‑то в микроскоп. Это может быть очень интересно и увлекательно. Поэтому я пошёл на биофак и с тех пор этим занимаюсь.

— А почему именно нейробиология? Чем вас так заинтересовал мозг?

То, что для меня значит биология, очень сильно менялось с течением времени. Когда я поступил на биофак, меня совершенно не интересовали животные, растения и эволюция. На первых порах хотелось заниматься чем‑то молекулярным, искать лекарство от рака. Однако обучение на биофаке так устроено, что нельзя просто выбрать: вот я хочу заниматься исследованиями рака и больше ничем.

На биофаке очень последовательно выстраивается цельная форма мышления биолога. Мы двигаемся от водорослей к позвоночным, потом всё это рассматриваем в контексте эволюции.

К концу четвёртого курса у нас есть картина мира — и дальше с ней можно делать что угодно.

Когда я стал заниматься наукой более профессионально, то в итоге пошёл в обратную сторону: от лекарства от рака до эволюции, животных и какому‑то единению с природой. Это дало осознание, что не всё, что было интересно на первых порах, обязательно будет интересовать меня всю жизнь.

В один момент у меня произошёл кризис научного направления. Я занимался клеточной биологией — это вроде так замечательно и интересно, — но перестал понимать, чего хочу в итоге.

Тогда я понял, что надо искать то, что может меня увлечь на так называемом духовном уровне. Я много писал и читал за пределами своей области: затрагивал темы от ботаники до нейробиологии. Так сложилось, что это направление стало для меня самым интересным.

Я стал искать лаборатории, где бы пригодились мои знания по молекулярной и клеточной биологии. И в то же время такие, где работа связана с эволюцией и памятью. Так я и оказался в лаборатории, где сейчас работаю. Для меня это был сознательный шаг в сторону от мейнстримовой науки.

Да и потом: кому не интересно, что происходит у них в голове?

— Вы изучаете нервную систему слизней. Почему именно слизни?

Аплизия — моллюск, которого ещё называют морским зайцем / Фото: Николай Кукушкин

Преимущество аплизии — в простоте нервной системы и рефлексов. С их помощью можно изучать вещи, которые не разглядеть у большинства животных. Ввести электроды туда, куда не получится, если работать с клетками позвоночных. Можно контролировать поведение моллюсков простейшими манипуляциями — вся «мишура» убрана, есть только самые глубинные соединения частей организма.

Меня привлекает в аплизии то, что большинство людей от неё, наоборот, отталкивает, — насколько она далека в эволюционном смысле от человека.

Конечно, всё зависит от задачи. Если цель работы приближена к человеку — например, вылечить болезнь Альцгеймера, — то здесь лучше подходят грызуны. Мы во многом очень близки. Мышей легко видоизменять: можно делать их трансгенными или искусственно активировать память. Однако стоит заметить, что для людей это работает не очень эффективно: у мышей болезнь Альцгеймера вылечивали тысячу раз, но результаты пока не очень легко переносятся на человека.

Если же задача — понять, как работает нервная система, откуда она взялась, в чём её смысл, то для этого нужен организм, который отдалён от нас. Сравнивая человека с ним, можно увидеть: вот эта штука специфична для нашего организма, а вот это — что‑то фундаментальное, оно сидит в корне этой нервной системы уже миллиард лет.

Меня не интересует физиология аплизии, мне не интересно знать, как себя чувствует улитка. Однако простота слизней позволяет мне изучать нервную систему в целом, без человека как объекта.

— Что в работе нейробиолога самое сложное?

Эксперименты. Нужно свыкнуться с идеей, что по умолчанию ничего не работает и так может продолжаться годами. В нейробиологии очень много того, что нужно делать руками и что требует месяцев или лет тренировки.

Любое неверное движение способно испортить весь эксперимент, над которым вы работали последние месяцы.

Также есть и эмоциональная составляющая. Очень сложно год долбиться головой об стену и не сойти с ума. У меня в жизни такое бывало неоднократно: над чем‑то работаешь несколько лет, а потом оказывается, что твоя работа никому не интересна, никто её даже не хочет читать. Потом нужно всё переделывать и ещё год заниматься тем, что может вообще не работать. Это эмоционально тяжело. С другой стороны, это закаляет, и, получив достаточно опыта, начинаешь к этому относиться немного спокойнее. Просто заранее знаешь, что существенная часть неимоверных усилий окажется в помойке.

Об эволюции и мемах

— Как появление языка/речи повлияло на эволюцию человека?

Все понимают, что язык играет принципиальную роль в возникновении человека. Но есть вопрос, над которым многие спорят и на который нет чёткого ответа: что было первым?

Есть несколько возможных вариантов. Может быть, сначала появился язык, и мы благодаря этому стали такими умными и цивилизованными. А может быть, мы развили неординарные способности и уже вследствие этого создали язык — способ коммуникации, который зависит от наличия очень сложной нервной системы. Это два крайних варианта, но мне кажется, что истина посередине.

Без очень сложного социального мозга невозможно представить появление чего‑то подобного языку. Но с другой стороны, однажды появившись, язык может влиять на генетическую эволюцию мозга — и наверняка так и происходило последние 200 тысяч лет.

Думаю, эволюция языка, человека и его мозга в частности — это замкнутый круг, самосбывающееся пророчество. Язык усложняется — мозг усложняется, язык усложняется ещё больше — и мозг соответственно.

Это похоже на коэволюцию цветковых и насекомых. Очевидно, что они эволюционировали вместе. Но кто был первым? Цветы подстроились под насекомых или насекомые — под цветы? Это не так принципиально. Важно, что когда они соединяются, то начинают вместе эволюционировать. То же самое, на мой взгляд, произошло с человеком и его языком.

— В лекциях вы рассказываете о нашем свойстве имитировать разные явления и людей. Что вы под этим имеете в виду? Каково эволюционное значение имитации для человечества?

Когда мы слышим слово «имитация», на ум приходит что‑то плохое: будто мы воруем, а не производим своё. Но имитацией можно назвать любое культурное явление.

Все представления о реальности мы получаем от других людей. Мы смотрим на окружающих, чтобы понять, как вести себя в обществе, как ходить на работу, сколько отдыхать, есть и спать. Это и есть имитация.

Свойство имитировать присуще не только человеку. Птицы учатся песням от своих родителей. Киты тоже учатся издавать свои звуки у окружения. А у обезьян имитация — это то, что мы называем обезьянничаньем.

В имитации состоит именно то зерно, которое не обязательно становится культурой, но даёт нам возможность построить культуру и язык.

Я думаю, способность к имитации связана с развитием нашего мозга, а именно его свойством моделировать и отражать действия и мыслительные процессы других людей.

— Мы имитируем в том числе много бесполезных вещей. Например, приём наркотических веществ, игры на телефоне или моду. Это значит, что мы пошли против эволюции?

Вопрос: эволюции чего? Наркотические вещества или игры в телефоне как раз очень точно встраиваются в человеческий мозг и обеспечивают именно то, что этот мозг хочет делать.

Нам обычно кажется, что эволюция — это единый процесс: происхождение жизни, потом обезьяны, потом пещерные люди, а теперь мы, современные люди с компьютерами и цивилизациями.

На самом деле, когда в эволюционном процессе мы доходим до человека, возникает принципиально новое направление эволюции, которое существует одновременно с древним генетическим эволюционным путём. Это эволюция культуры. Это передача знаний, мемов^{Здесь и далее — термин, введённый Ричардом Докинзом, означающий единицу значимой для культуры информации. — Прим. ред., идей от человека к человеку посредством мозга, а не с помощью копирования генов.}

Мемы и гены развиваются очень похожим образом. Если немного осовременить формулировку Чарльза Дарвина, то можно сказать вот так: единицы информации, такие как гены и мемы, будут двигаться из прошлого в будущее в направлении наибольшей приспособленности.

Но наибольшая приспособленность означает разные вещи для генов и для мемов. Для генов это движение в сторону максимально эффективных организмов, которые имеют высокую вероятность передать гены из предыдущего поколения в следующее. Броня, зубы, долголетие — всё это может помогать генам двигаться из прошлого в будущее.

А мемы развиваются по другим законам. Они двигаются не из тела в тело, а из мозга в мозг.

Единственное, к чему стремится мем, — стать всё более и более желаемым для человека. Всё лучше и лучше встраиваться в запросы его мозга.

Поэтому движение мемов совсем не обязательно должно приносить нам пользу в биологическом смысле.

— То есть как эгоистичный ген, только эгоистичный мем?

Абсолютно верно. Это понятие как раз ввёл Ричард Докинз в книге «Эгоистичный ген». Там же он сравнивал движение гена с движением ещё одного типа информации, который назвал мемом.

Можно сказать, что наши идеи так же эгоистичны, как наши гены. Им совершенно всё равно, полезны они или не полезны. Их интересует только то, насколько они заразны. Насколько они привлекают людей.

О памяти и способах её улучшить

— Ранее в исследовании вы ставили под сомнение чёткое разделение памяти на краткосрочную и долгосрочную. Как всё-таки работает память?

Разделение долгосрочной и краткосрочной памяти — это вопрос терминологии. Разные лаборатории определяют эти вещи по‑разному: дискретно или разделяя на условные категории.

Основная идея нашей лаборатории, которую мы опубликовали несколько лет назад, в том, что расширение временной границы памяти — её фундаментальный механизм. Это не единственный переход из краткосрочной в долгосрочную, а наращивание всё более длительных изменений в нервной системе, которые и являются памятью.

Всё, что наш мозг получает из внешней среды, — это временные интервалы. На сетчатку падают фотоны, в ушах колеблются разные частоты воздуха.

С какой периодичностью и какие именно точки появлялись на сетчатке — в этом состоит память. Фундаментально память — это колебания гомеостаза. Когда в наш организм поступает сигнал, он колеблет какую‑то переменную в мозге. Любой сигнал — это волна. Это как будто отклонение, которое потом возвращается обратно к норме.

Допустим, несколько визуальных стимулов вызвали краткосрочное отклонение работы мозга. Встретившись с другим краткосрочным отклонением — например, от звукового стимула, — они вместе породили новую, более долгосрочную волну и стали частью памяти.

Такие превращения краткосрочных отклонений в долгосрочные происходят на огромном количестве уровней. Это пирамида, которая надстраивается сама над собой.

С точки зрения мозга нет двух типов памяти: краткосрочной и долгосрочной. Есть множество отклонений в работе мозга, которые в определённых комбинациях приводят к более и более долгосрочным изменениям.

— Давайте представим, что я пытаюсь выучить билет к экзамену. Что в это время происходит в моём мозге?

Первое, что происходит, — вы направляете внимание на этот текст, фиксируете глаза на странице. Визуальная информация начинает поступать через сетчатку в таламус, а из таламуса — в зрительные отделы коры. То есть сигнал из сетчатки передаётся всё выше и выше в мозг.

Когда он доходит до коры, то встречает обратный сигнал, который движется с передней части мозга, с префронтальной коры, где закодирована ваша мотивация читать учебник. Обезьяне вы просто так не объясните, почему нужно читать этот текст. У вас же есть идея, зачем вы это делаете и что хотите из этого извлечь. Эта идея проецируется из префронтальной коры в зрительную.

Я немного упрощаю, но суть в том, что есть визуальная информация, поступающая через глаза. И есть нисходящая — внимание, которое освещает эту информацию и извлекает из неё элементы, которые важны с точки зрения мотивации. Этот второй сигнал регистрирует то, что вы считаете важным, и игнорирует то, что кажется неважным. Два сигнала взаимодействуют друг с другом, между ними устанавливается синхрония.

Эта ментальная конструкция транслируется в гиппокамп — придаток коры больших полушарий, который отвечает за эпизодическую память. Эпизодическая память — это сочетания разных отделов коры, которые были активны в определённый период времени. Когда с вами что‑то происходит, у вас активны слух, зрение, обоняние — всё это связывается гиппокампом в цельную структуру и закладывается в нём единой «гиперссылкой».

Когда вам нужно вспомнить, что вы прочли в учебнике, префронтальная кора посылает запрос в гиппокамп. И он воспроизводит то состояние, в котором префронтальная кора была в момент запоминания — во время чтения.

Получается, что память состоит из фиксации синаптических соединений и их относительной силы в гиппокампе.

— Что в большей степени влияет на запоминание? Мотивация?

Очень сложно отделить мотивацию от внимания. Это разные названия для единого процесса в мозге, который необходим для запоминания.

Эпизодическая память действительно зависит от мотивации и, как следствие, от внимания, которое направлено на запоминание. Я как‑то вывел уравнение: память = значимость × повторение. Это условность, но она отражает принципиальные факторы запоминания, которые максимально универсальны и применимы к большому количеству видов памяти у разных животных.

Значимость может физически выражаться как всплеск нейромодуляторов — дофамина или норадреналина, которые вырабатываются мозгом, когда вы обрадовались или испугались. Условно говоря, дофамин поступает в гиппокамп, пока там формируются синаптические контакты, и усиливает их образование. Поэтому, если вам интересно то, что вы читаете, если у вас есть мотивация, то гиппокампальное запоминание будет работать лучше.

Повторение тоже одно из фундаментальных свойств памяти. Если что‑то повторяется с регулярными промежутками времени, то оно будет иметь больший эффект. Это верно даже для существ, у которых нет нервной системы. Бактерии могут запоминать вспышки света с регулярными промежутками и реагировать на них, как если бы у них формировалась память. В повторении есть что‑то совершенно глобальное в эволюционном смысле.

— Вы, наверное, помните, как в школьные времена учили стихи: вечером много раз повторяем, ложимся спать, наутро можем рассказать стих на память. Как сон влияет на запоминание?

Это абсолютно логичная методика. Я неоднократно убеждался, что учить перед сном — это максимально эффективный способ запоминания. Здесь действуют два фактора: повторение и то, что оно происходит именно перед сном.

Нейробиологи согласны, что фундаментальная функция сна тесно связана с памятью. Но как именно — пока не очень понятно.

У всех живых существ есть медленный сон. А быстрый сон — это небольшая надстройка над медленным, которая характерна исключительно для нас, млекопитающих. И, может, других позвоночных.

Во время быстрого сна мы видим сны, и они, по всей видимости, помогают нам запомнить некоторые вещи. Сон — это имитация бодрствования. Пока мышцы тела отключены, мозг берёт разные куски памяти и комбинирует между собой. Смотрит, что получилось, и если вдруг что‑то полезное срослось, то это можно и запомнить.

Медленный сон, по‑видимому, нужен для забывания. Во время бодрствования часть синапсов в мозге усиливается, часть ослабляется, но усиление преобладает над ослаблением. Работая мозгом, мы толкаем его к большей и большей силе синапсов. Продолжаться так до бесконечности не может, это состояние должно компенсироваться. Предполагается, что медленный сон — возврат к балансу.

Сон — универсальное явление в царстве животных, что само по себе парадоксально, ведь он очень опасен: мы отключаемся от мира на значительный промежуток времени и совершенно беззащитны перед хищниками. Если бы можно было избежать сна, то эволюционно мы бы точно это сделали. Получается, сон нам обязательно нужен.

— Почему мы помним слова дурацкой песни, которую услышали сто лет назад, и забываем про день рождения лучшего друга? Как это работает?

Понятно, что день рождения друга для нас важнее, чем песня, которую когда‑то услышали. Но это совсем не значит, что наш мозг считает так же. Для него — одним другом больше, одним меньше, это не так принципиально. А вот шлягер, услышанный в пятом классе, — это очень важно.

Конечно, мы были бы рады запоминать социально важные вещи и не запоминать бесполезные. Но мы не всегда имеем контроль над тем, какие эмоции вызывают у нас разные стимулы.

Дело может быть ещё и в том, что песни и реклама нацелены на то, чтобы лучше запоминаться, вызывать у нас эмоциональную реакцию. Ну а день рождения — это просто факт, который сам по себе эмоциональной окраски не несёт. Все даты одинаковы, нам самим нужно создавать значимость вокруг конкретного числа, чтобы лучше его запомнить.

У меня такое ощущение, что 30% моего мозга отдано под рекламу из 90‑х. Я очень сильно переживаю по этому поводу. Могу воспроизвести в мельчайших деталях рекламу жвачки «Малабар», но при этом дни рождения запоминаются гораздо сложнее.

— А разве эволюционно не важнее запоминать социально значимые вещи, такие как даты?

Я совершенно согласен, значимые вещи запоминать эволюционно важнее. Просто эта важность может определяться разными отделами мозга. Я думаю, дело в том, что мы не эволюционировали с днями рождения. Календарь и даты, которые нужно помнить, — это недавняя культурная надстройка над жёстко прописанными в нашем мозге процессами. А вот реакция на звуки — это действительно то, что в нас заседает прочно.

— Можно ли улучшить память?

Внимание принципиально для запоминания, и его точно можно тренировать. А вместе с ним и память. К тому же память проще формировать не с нуля, а путём добавления элементов к уже существующей памяти.

Чем больше мы знаем, тем проще запоминать.

Интересуйтесь большим количеством вещей, наполняйте память — это поможет запоминать в дальнейшем.

О науке, современном образовании и книге

— Вы работали учёным в США, Великобритании и России. Чем принципиально западная наука отличается от российской?

Учёным в России я почти не работал. Учился, но это не совсем работа в лаборатории, и это было довольно давно. Я 12 лет не живу в России и думаю, что многое изменилось.

По ощущениям, главное, что отличает меня и моих однокашников с биофака от западных коллег — это тот факт, что нас учили понимать природу, а не работать биологами. В этом есть и плюсы и минусы.

На биофаке нас воспитывали в таком ключе, что беспокоиться о практических вещах, заниматься наукой ради того, чтобы что‑то создать или вылечить болезнь — это недостойно настоящего учёного. Мы занимаемся наукой как музыкой. Создаём знания в вакууме, понимаем природу как она есть, живём в хрустальном замке натурфилософии.

Ничего такого на Западе нет. Здесь это совершенно немыслимая позиция. Если ты учишься биологии, то именно тому, как быть биологом: как работать у станка, гонять гели^{«Гонять гели» — сленговое выражение биологов для «разделять и анализировать молекулы методом гелевого электрофореза». — Прим. ред. и анализировать результаты. Здесь всем плевать, какие у тебя представления о природе и каким образом ботаника с зоологией укладываются для тебя в единую картину.}

Я не знаю ни одного западного нейробиолога, который бы мог нарисовать древо жизни. Но как можно изучать мозг, не зная о том, что населяет планету? Мне это кажется очень странным подходом, в котором меньше интеллектуальной работы. А меня в науке всегда привлекала именно она.

Фото: Николай Кукушкин

За годы работы в лаборатории я понял, что для продуктивной научной деятельности раз в полгода мне нужно поднимать голову от станка и задумываться о том, что я делаю. Если я так сориентируюсь, то на следующие полгода можно вообще обо всём забыть и монотонно проводить эксперименты.

Я очень благодарен, что Санкт‑Петербургский государственный университет дал мне такое образование, которое позволяет смотреть на всё с высоты птичьего полёта, менять область деятельности, если мне захочется.

— Такое отношение к науке — это то, чего не хватает в США?

Это то, чего не хватает мне. Как показывает практика, совсем не обязательно производить перевороты в понимании реальности, чтобы быть успешным учёным. Мне просто интересны перевороты в понимании реальности. И неинтересны практические аспекты работы биолога.

— Есть ещё что‑то, чего вам не хватает?

У меня очень критичное отношение к системе публикаций в современных научных изданиях. Это не связано с работой в США или другом месте. Просто такова реальность, что научная мысль руководствуется приоритетами трёх коммерческих журналов, которые решают, куда движется мировая наука. Это Cell, Nature и Science.

В Китае, например, это была особенно серьёзная проблема. Их государственная политика довела^{The Truth about China’s Cash‑for‑Publication Policy ситуацию до абсурда: профессор, который сидит на хлебе и воде, может сдать одну статью в Nature и получить 20 000 долларов в качестве премии. За такой мотивацией публиковаться именно в этих журналах теряется любая научная мысль. Это исключительно работа на журнал. И для многих возникает соблазн подделывать данные или недобросовестно их представлять.}

Процесс приёма статей в эти журналы тоже далёк от идеала. Сейчас активно обсуждаются проблемы научного рецензирования, потому что из‑за коронавируса они вышли на поверхность. Мы увидели, какое количество шлака может попасть даже в уважаемое научное издание.

Обратная ситуация — то, что могло бы опубликоваться в тех журналах, не проходит просто потому, что у рецензента сегодня нога болит.

— Как вы относитесь к современному образованию? Какие проблемы видите и что бы улучшили?

Сложный вопрос. По поводу образования у меня тоже есть критика, но особых идей, как всё исправлять, к сожалению, нет.

У меня ощущение, что чем более массовым становится образование, чем оно честнее, тем оно рутиннее и тем больше основано на зубрёжке. Образование в прошлом было частным взаимодействием между студентом и преподавателем, который учитывает особенности личности ученика. Реализовать такое в масштабе миллионов просто невозможно.

Массовое образование, которое даёт всем одинаковые возможности, можно организовать только с помощью стандартизированных тестов. Но стандартизация ведёт к тому, что мы перестаём видеть глобальную картину и начинаем работать на эти тесты. Так же, как некоторые учёные работают исключительно на публикацию в Nature.

Это может приносить плоды, но лично мне кажется, что в этом чего‑то не хватает. Образование должно включать компонент, который не сводится к тестированию знаний. Это может проявляться через устное или хотя бы письменное взаимодействие, где у человека есть возможность формулировать свои мысли, обдумывать, применять их в жизни.

Я читаю лекции дважды в неделю трём секциям, и в каждой секции — от 20 до 25 человек, поэтому вполне могу знать всех студентов по именам. Я знаю, кому что будет интересно, от кого чего ожидать и кого куда толкать. Хотелось бы, чтобы этого было больше в образовании в целом.

— Недавно вышла ваша книга «Хлопок одной ладонью. Как неживая природа породила человеческий разум». Можете рассказать, о чём книга?

Книга не про науку, а про природу. Я упоминаю Дарвина, Хомского, Добржанского, но они не главные герои. Главные герои — медузы, динозавры, археи и папоротники.

Мне хотелось описать историю человека с самого начала. Обычно когда говорят «эволюция человека», то имеют в виду происхождение человека от обезьяны. Но это последнее мгновение в эволюционной истории.

Я ссылаюсь на книгу Юваля Ноя Харари «Sapiens. Краткая история человечества». Замечательная книжка, я её очень люблю, но она начинается с главы «Ничем не примечательное животное». Идея в том, что до появления языка мы ничем не выделялись, а потом его изобрели и всё стало замечательно.

Можно сказать, что моя книжка — это приквел или расширенная версия Sapiens, где я говорю, что мы были особенными задолго до происхождения от обезьяны, на каждом повороте нашей эволюционной судьбы. Мне хотелось проследить этот путь с самого начала: от неживой материи до момента, когда мы стали людьми, владеющими речью, думающими по‑человечески, решающими человеческие проблемы.

Если в книге написано про эпителий и АТФ, то она автоматически превращается в «науч», а если там ещё и шутки есть, то она также становится «поп». Соответственно, автор превращается в популяризатора науки, несёт свет научных знаний народу. У меня совершенно нет такой задачи. Просто за время работы в науке я узнал довольно много разных вещей. И каждый раз, когда я до них доходил, неизменно возникало ощущение «да что же мне раньше никто этого не сказал». Если бы мне кто‑то дал такую книгу, когда я только начинал заниматься биологией, то я бы умер от счастья.

— Можете привести ваши самые любимые моменты из книги?

Почему рыба умирает, если её вытащить из воды? Раньше я никогда об этом не задумывался.

Можно начать с того, чем отличаются лёгкие от жабр. Лёгкие — это мешок внутри тела, а жабры — тот же самый мешок, вывернутый наизнанку и торчащий снаружи. Так почему рыба умирает на воздухе? Казалось бы, кислорода на суше гораздо больше, чем в воде.

Оказывается, что рыбьи жабры настолько тонкие и мягкие, что если вытащить рыбу из воды, то они слипаются и поверхность всасывания кислорода резко уменьшается. Если расправить жабры, то рыба вполне могла бы жить и на воздухе.

Существует организм, у которого есть наземные жабры — это пальмовый вор, или кокосовый краб. Его жабры пропитаны хитином, поэтому они жёсткие и помогают кокосовому крабу спокойно дышать на суше. А вот морские огурцы могут дышать лёгкими под водой.

Ещё мне никто никогда не объяснял логику происхождения фотосинтеза.

Мне кажется, это самое главное событие, которое произошло в природе за всё время существования жизни.

Это увлекательная история о том, что сначала фотосинтез происходил на сероводороде. Потом перешёл с сероводорода на воду: у неё очень похожая молекула, которую при этом гораздо сложнее разломать. Когда бактерии научились разламывать молекулы воды, они перестали зависеть от источников сероводорода.

Суть в том, что переход с этого альтернативного вещества на воду означает, что фотосинтезировать можно вообще везде. Фотосинтез стал настолько эффективным и простым, что массово распространился по миру и в качестве побочного продукта стал производить кислород.

Мы привыкли воспринимать кислород как что‑то очень полезное. На самом деле это яд: кислород разрушает всё, с чем взаимодействует. Этим ядом заполнился мир, в результате погибла большая часть живых организмов на тот момент времени. Это явление называется кислородным холокостом. В то же время это дало толчок к возникновению эукариот, к более эффективному сжиганию топлива и получению энергии из питательных веществ. Без всего этого никогда бы не появились животные и человек.

Без фотосинтеза представить жизнь на Земле в её нынешнем виде просто невозможно. Хотелось, чтобы мне кто‑нибудь это объяснил в школе или институте.

— Что можете посоветовать читателям Лайфхакера? Или, может, дадите какое‑то напутствие?

Купите мою книжку, это будет полезно для вашего мозга! Не дорос я ещё давать напутствия. Просто расслабьтесь, и всё будет нормально.

Лайфхакерство от Николая Кукушкина

Увлечения и отдых

Моя любимая форма отдыха — выезд на природу. Я нигде себя не чувствую настолько свободно и хорошо, как в лесу, горах или на море. Это для меня всегда самое приятное и ценное, что помогает накапливать материал для лекций, книг и всего остального. Я наблюдаю за природой вживую, соприкасаюсь с ней.

Ещё я очень люблю готовить, и у меня научный подход к кулинарному искусству. Мне интересно понять, каким образом продукты химически видоизменяются и как это можно делать более эффективно.

Всю жизнь я также увлекаюсь музыкой, это очень важный элемент моей жизни. Когда‑то баловался гитарой, даже играл в группе в студенческие годы, но всё это дела давно минувших дней.

Книги

Я практически не читаю художественную литературу. Исключение — «Война и мир» Льва Толстого, это моя самая любимая книга. Я её перечитывал пару лет назад, когда начинал писать свою.

Мне очень интересна историческая литература. Например, «Шёлковый путь» Питера Франкопана — про мировую историю с позиции Средней Азии, Персии и Ближнего Востока. Недавно прочитал книгу Уильяма Далримпла «Анархия», где рассказывается о Британской Ост‑Индской компании. Также советую «Ружья, микробы и сталь» Джареда Даймонда. Это впечатляющий труд, который произвёл на меня очень сильное впечатление и повлиял на мои представления о мировой истории и биологии. Сейчас читаю книгу Шошаны Зубофф The Age of Surveillance Capitalism о том, как за нами следят Google и Facebook*.

Из научпопа советую «Sapiens. Краткая история человечества» Юваля Ноя Харари и «Эгоистичный ген» Ричарда Докинза — классика, которую стоит знать людям, интересующимся биологией. Мой кумир в области философии сознания, эволюции и нейробиологии — Дэниел Деннет, рекомендую все его книги.

Фильмы и сериалы

Не смотрю ничего, что связано с Диснеем или супергероями. Ничего не имею против последних, но за последние годы я неоднократно пытался ими заинтересоваться, но в итоге ничего не вышло.

Одно из лучшего, что я посмотрел за последние годы, сериал Фиби Уоллер‑Бридж «Флибэг» («Дрянь»). Также советую первый сезон «Убивая Еву». Вообще, мне нравится то, что делает HBO. Я большой поклонник «Игры престолов». Рекомендую также сериал «Наследники» (Succession), «Последний танец» про Майкла Джордана и комедию «Кайф с доставкой» о торговце марихуаной, который развозит свой продукт по Нью‑Йорку.

Музыка

Последние лет десять я преимущественно слушаю хаус, техно и джаз. Мои любимые лейблы — Rhythm Section International, Banoffee Pies, Dirt Crew, Lagaffe Tales, Idle Hands. В Лондоне сейчас потрясающее время для джаза, советую, например, шоу Джайлса Питерсона на BBC6. Ещё сейчас много интересного в Южной Америке: Chancha Via Circuito, Никола Круз, Николас Джар — последний вообще мой кумир.

В моём беговом плейлисте в основном забойный постпанк вроде Gang of Four и The B‑52s. А ещё «Мумий Тролль» и «Мультfильмы», потому что для бега нет ничего лучшего, чем то, что ты слушал в 6‑м классе.

Если бы нужно было выбрать что‑то одно самое‑самое любимое, то, думаю, я бы выбрал румынское минимал‑техно. Послушайте, например, Петре Инспиреску или Rhadoo, вообще весь каталог легендарного лейбла arpiar. Как и гитарой, я когда‑то баловался диджейством и немного продюсированием, но сейчас предпочитаю слушать тех, кто это делает лучше меня.

Подкасты

Мне очень нравится 99% Invisible — это подкаст про дизайн и архитектуру. И The Anthropocene Reviewed, где разные аспекты нашей планеты обозреваются по пятизвёздочной шкале.

Читайте также 🧐

• «Задача современной медицины — помочь вам дожить до своего Альцгеймера». Интервью с кардиологом Алексеем Утиным
• Рабочие места: Алексей Водовозов — популяризатор науки, журналист и медицинский блогер
• «В каждом из нас примерно сотня битых генов»: интервью с биоинформатиком Михаилом Гельфандом

*Деятельность Meta Platforms Inc. и принадлежащих ей социальных сетей Facebook и Instagram запрещена на территории РФ.

Biology4Kids.com: Научные исследования: научный метод

Узнать о научном методе — это почти то же самое, что сказать, что вы учитесь учиться. Научный метод – это процесс, используемый учеными для изучения окружающего мира. Его также можно использовать для проверки правильности какого-либо утверждения. Вы можете использовать научный метод для изучения листа, собаки, океана или всей Вселенной.

У всех нас есть вопросы о мире. Научный метод позволяет проверить правильность вашего ответа. Вы можете спросить: «Почему у собак и кошек есть волосы?» Один из ответов может заключаться в том, что это согревает их. Затем хороший ученый придумал бы эксперимент, чтобы проверить, было ли утверждение точным. БУМ! Это научный метод в действии. (Хорошо, успокойся.)

Почти все начинается с вопроса. Обычно ученые задают вопросы, глядя на окружающий их мир. «Что это?» Видите эту волнистую штуку в конце предложения? Родился вопрос.

Итак, у вас есть ученый. Когда ученые видят что-то, чего они не понимают, у них появляется огромное желание отвечать на вопросы и открывать новые вещи. Это одна из черт личности ученого. Хитрость в том, что вы должны быть в состоянии предложить около доказательство , подтверждающее каждый ваш ответ. Если вы не можете проверить свой собственный ответ, другие ученые не смогут проверить его, чтобы увидеть, правы вы или нет.

По мере того, как задается больше вопросов, ученые строят основу для ответов. Когда у вас есть много индивидуальных ответов, пришло время организовать. Одна из замечательных особенностей науки заключается в том, что другие ученые могут узнавать что-то новое из того, что уже установлено. Им не нужно выходить и проверять все снова и снова. Наука особенная, потому что она основывается на том, что было изучено ранее.

Весь процесс позволяет миру развиваться, развиваться и расти. Все сегодняшние достижения основаны на достижениях ученых, которые уже проделали большую работу. Например, вам никогда не придется доказывать, что вода (h3O) состоит из одного атома кислорода (O) и двух атомов водорода (H). Многие ученые до вас подтверждали этот факт. Вашей задачей как нового ученого будет взять эти знания и использовать их в новых экспериментах.

Экспериментальные данные используются для подтверждения ответов в науке. Результатов подтверждает (признается правдивым), когда другие ученые повторяют эксперименты и получают те же результаты. История доказательств и проверок показывает, что первоначальные утверждения были правильными и точными. Это простая идея и основа всей науки. Заявления должны быть подтверждены массой доказательств.

Ученые начинают с общих наблюдений, а затем выдвигают гипотезу . Гипотеза находится где-то между утверждением и догадкой. Это предлагаемое объяснение того, что наблюдалось. Одним из примеров гипотезы может быть: «Все цветы желтые».

Как только у вас появится научная гипотеза, можно начинать веселье. Вам нужно проверить гипотезу с помощью экспериментов и серии из процедур . Испытания и тесты приведут к наблюдениям и данным . Данные — это свидетельство, которое вы можете использовать, чтобы определить, была ли гипотеза верна.

Очень важно, чтобы эксперимент был объективным. Вы должны использовать элементы управления, которые являются количественными (основанными на значениях и цифрах, а не на мнениях или эмоциях). Затем ученые могут исследовать приводит к и развивает новые идеи. Этот процесс приведет к большему наблюдению и уточнению гипотез. Науке нужны как идеи (гипотезы), так и факты (количественные результаты), чтобы двигаться вперед.

А как насчет первой гипотезы? Все цветы желтые? Нет, это не так. Почему? Мы вышли на улицу и сфотографировали красный цветок. Существование одного красного цветка означает, что первоначальная гипотеза была неверной. Любознательный ученый мог бы выдвинуть другую гипотезу, согласно которой все цветы красные или желтые. Вы можете проверить эту гипотезу, взглянув на большее разнообразие цветов.

Существуют различные термины, используемые для описания научных идей, основанные на количестве подтвержденных экспериментальных данных.

Гипотеза
— утверждение, основанное на нескольких наблюдениях
— идея или предложение, основанное на наблюдениях без экспериментальных доказательств
Теория
— использует множество наблюдений и имеет множество экспериментальных данных
— может быть применено к несвязанным фактам и новым отношениям
— достаточно гибко быть изменено, если будут представлены новые данные/доказательства
Закон
— выдерживает испытание временем, часто без изменений
— неоднократно подтверждается экспериментально
— может создавать верные предсказания для различных ситуаций
— имеет единообразие и является универсальным

Вы также можете слышать о термине «модель». Модель — это научное утверждение, имеющее некоторую экспериментальную достоверность, или научная концепция, которая точна только в ограниченных ситуациях. Модели не работают и не применяются во всех ситуациях во всех средах. Они не являются универсальными идеями, такими как закон или теория. Климатологи используют множество моделей для прогнозирования изменений климата. Каждая модель зависит от конкретных переменных и ситуаций.

► СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА ПО НАУЧНЫМ ИССЛЕДОВАНИЯМ
► СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА НА ЭКСКУРСИИ ПО САЙТУ
► ВЕРНУТЬСЯ НА НАЧАЛО СТРАНИЦЫ

► Или выполните поиск по сайтам…

Научный метод (видео Files NASA SCI)

Encyclopedia.com:
http://www.encyclopedia.com/topic/scientific_method.aspx
004 800485.
5.

5.

5. /en.wikipedia.org/wiki/Scientific_method
Британская энциклопедия:
http://www.britannica.com/EBchecked/topic/528929/scientific-method

Наука говорит, что есть много преимуществ

В связи с тем, что очень подробный экзамен по биологии не за горами, вы с головой ушли в учебники. каждую свободную секунду, которая у тебя есть. Во время ночных учебных занятий, освещенных звездами, вы постоянно плететесь за полночь, и часы множатся. Что, если бы существовала более полезная практика, чем проводить часы за часами в тишине в своей спальне?

Теория

Вы наверняка уже слышали, что музыка помогает учиться. Но знаете ли вы, почему и родители, и преподаватели призывают вас настроиться на iTunes? Исследования показали, что музыка оказывает несколько положительных эффектов на тело и мозг человека. Музыка активирует как левое, так и правое полушарие одновременно, а активация обоих полушарий может максимизировать обучение и улучшить память. Узнайте, как музыка влияет на ваше тело и мозг, и узнайте, как улучшить процесс обучения с помощью песен!

Доказано, что он снимает стресс у студентов

В середине напряженного семестра студенты испытывают сильный стресс. Это идеальная причина просмотреть свои конспекты занятий под музыку — доказано, что это помогает снизить стресс! Медицинский центр Университета Мэриленда показывает, что студенты должны «слушать музыку. Музыка эффективно снимает стресс как у здоровых людей, так и у людей с проблемами со здоровьем. Исследования показывают, что прослушивание успокаивающей музыки может снизить артериальное давление, частоту сердечных сокращений и уровень беспокойства у пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями» (Медицинский центр UMD). Это заявление показывает, какое сильное влияние песни могут оказать на человеческий организм. Итак, включите радио, чтобы справиться со стрессом, прежде чем отправиться на учебную сессию.

Музыка — это способ обработать эмоции и укрепить их решимость, когда они перегружены. Люди часто обращаются к музыке, которая им близка, поскольку таким образом она помогает им справляться со стрессом. Так что, если университетская жизнь заставляет вас чувствовать себя немного подавленным, ошеломленным или рассеянным, возможно, стоит включить какую-нибудь музыку. Это не только поможет вам сконцентрироваться на учебе, но и поможет избежать стресса и настроит вас на учебу.

Снижение беспокойства при тестировании

Беспокойство может стать калечащей блокадой между учениками и их учебниками. Как студенты могут победить его? Давайте представим, что вам предлагали бесплатный успокаивающий массаж во время каждой учебной сессии, пока вы учились в колледже. Вы почувствуете более низкий уровень беспокойства и напряжения, когда просматриваете свои записи. Хотя это может быть трудным достижением для типичного студента колледжа, следующая лучшая вещь легко доступна для учеников во всем мире. Хотите верьте, хотите нет, но USA Today сообщает, что «одно исследование показало, что влияние музыки на уровень тревожности похоже на эффект от массажа» (Христос). Это официально; Ваши любимые мелодии могут уменьшить тревогу не меньше, чем массаж! Охваченные тревогой ученики должны вставить наушники перед тем, как отправиться в библиотеку. Они будут чувствовать себя расслабленными, непринужденными и готовыми покорять главу за главой.

Если вы, как и многие студенты, страдаете от беспокойства и стресса, попробуйте во время учебы слушать рэп. Исследование, проведенное Кембриджским университетом, показало, что музыка в стиле хип-хоп возвышает слушателей, помогая им принимать, справляться и лучше справляться с проблемами психического здоровья. Существует более одного жанра рэпа, поэтому найдите тот, который вам нравится, если это означает дать вашему мозгу дополнительную поддержку, в которой он нуждается.

Улучшите свою производительность

Музыка помогает людям работать лучше в стрессовых ситуациях, таких как проходящие два раза в год соревнования высокого напряжения, которые являются финальной неделей. Исследования показали, что музыка может помочь учащимся превратиться из угля в бриллианты, сияющие под давлением. USA Today спрашивает: «Хотите нанести решающий удар, когда давление на вас? Послушайте веселые мелодии перед большой игрой. . . Баскетболисты, склонные к плохой игре под давлением во время игры, значительно лучше справлялись со штрафными бросками с высоким давлением, если сначала слушали запоминающуюся, оптимистичную музыку и тексты» (Христос). Это относится ко всем, кто борется с напряженными ситуациями, включая вас и ваших прилежных сверстников! Возьмите бумбокс в стиле 80-х и сделайте погромче!

Он даже может вылечить боль!

Итак, вы прибыли на последний баскетбольный матч Conquistadors, готовые выступить лучше после небольшой музыкальной терапии. Взволнованный и энергичный, вы делали все свои лучшие движения на корте, пока не растянули лодыжку, приземлившись на слэм-данк. Ой! Теперь каждый раз, когда вы пытаетесь заниматься, ваш разум сосредотачивается только на пульсирующей боли в лодыжке! Вы пробовали учиться под музыку? Согласно USA Today, музыка настолько сильна для тела, что действительно может облегчить боль. Исследования показывают, что музыка может значительно уменьшить воспринимаемую интенсивность боли, особенно в гериатрической помощи, интенсивной терапии или паллиативной медицине.

У вашей боли в лодыжке и промежуточных экзаменах нет шансов против вашего любимого альбома и сфокусированного ума! Подобно тому, как колыбельная успокаивает вас, прослушивание музыки также может помочь вам расслабиться, снизив кровяное давление, ослабив мышечное напряжение и увеличив концентрацию внимания.

Это поможет вам лучше сосредоточиться