Искусства и наука: Искусство и наука как культурные действия

Содержание

Взаимодействие науки и искусства в условиях НТР («Круглый стол» журналов «Вопросы философии» и «Вопросы литературы»)

«Взаимодействие науки и искусства в условиях НТР» – такова тема «круглого стола», совместно организованного редакциями журналов «Вопросы философии» и «Вопросы литературы». В «Вопросах философии» под рубрикой с таким названием в последнее время уже печатались статьи видных ученых, писателей, деятелей искусства. Не однажды проблема взаимодействия науки и искусства затрагивалась и авторами, выступавшими на страницах «Вопросов литературы». Заседание «круглого стола» явилось продолжением этой работы. Надеемся, что очная встреча «заинтересованных сторон»: философов, ученых – и литераторов, дающая возможность в непосредственном контакте общими усилиями искать ответа на сложные и актуальные вопросы, связанные с повесткой «круглого стола», будет способствовать их дальнейшей углубленной разработке.

Ниже публикуется авторизованная стенограмма «круглого стола».

В обсуждении участвуют:

Фролов И. Т., доктор философских наук, главный редактор журнала «Вопросы философии»; И. Грекова, доктор технических наук, писатель; Лифшиц И. М., физик, действительный член Академии наук СССР; Данин Д. С., писатель; Кедров Б. М., философ, действительный член Академии наук СССР; Шрейдер Ю. А., кандидат физико-математических наук; Бондаренко Б. Е., писатель; Кантор В, К., кандидат философских наук; Молчанов В. В., литературовед, кандидат филологических наук; Разлогов К. Э., киновед; Фейнберг Е. Л., физик, член-корреспондент Академии наук СССР; Гей Н. К., литературовед, доктор филологических наук; Ломинадзе С. В., литературовед; Лотман Ю. М, литературовед, доктор филологических наук; Гачев Г. Д., литературовед, историк науки, кандидат филологических наук; Мамардашвили М. К., доктор философских наук; Волькенштейн М. В., биофизик, член-корреспондент Академии наук СССР; Вьюницкий В. И., кандидат философских наук; Озеров В. М., доктор филологических наук, главный редактор журнала «Вопросы литературы».

 

И. ФРОЛОВ

ЧЕЛОВЕК – ЦЕНТР ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ НАУКИ И ИСКУССТВА В УСЛОВИЯХ НТР

Мы давно планировали это заседание и очень рады, что редакция журнала «Вопросы литературы» проявляет такую хорошую, я бы сказал, последовательную инициативу по укреплению дружбы, совместной работы и сотрудничества с обществоведами и представителями других наук, в частности с философами и журналом «Вопросы философии».

Вряд ли есть нужда делать какие-то общие предварительные замечания к нашей дискуссии. Участники заседания за «круглым столом» знакомы с материалами, посвященными вопросам взаимодействия науки и искусства, которые уже были опубликованы на страницах нашего журнала. Мне хотелось бы высказать лишь свою точку зрения по ряду обсуждаемых нами вопросов1.

Вы все прекрасно знаете, как остро и глубоко были поставлены эти вопросы на XXV съезде КПСС, в тех разделах Отчетного доклада ЦК КПСС, которые касаются воспитания человека, развития науки, литературы и искусства. В материалах съезда особо подчеркивается – и это является предметом нашего обсуждения – необходимость взаимодействия общественных, естественных и технических наук, взаимодействия науки и искусства. Это взаимодействие становится ключевым в развитии человеческого познания, в развитии всей вашей цивилизации. И, что очень важно, мы видим центр, вокруг которого реализуется это взаимодействие, – это человек, его свободное и всестороннее развитие.

Я думаю, что для нас важно показать не только то специфическое, что несет с собой и дает человеку наука и искусство, но и обратить внимание на интеграционные процессы, которые происходят сейчас. Как соединяются функции науки, философии и функции искусства в развитии человека, его нравственном воспитании – это очень важно исследовать и обсудить. Разумеется, мы не сможем решить сразу в одной дискуссии все эти большие и сложные вопросы: наша цель поставить их, стимулировать их более глубокое и серьезное исследование, и не только на страницах наших журналов, но и затем, я надеюсь, в монографиях.

Нельзя сказать, что у нас нет традиции исследования этих проблем, но мы должны теперь вести его на новом уровне, соответствующем новым задачам. Мы сейчас много говорим о комплексном подходе. Одним из элементов такого подхода должны быть соединенные усилия науки и искусства в решении поставленных перед ними проблем – прежде всего нравственного воспитания человека.

Наука не может заполнить человеческую душу полностью, до конца, так как она культивировала бы тем самым односторонность, обедняла бы человека. Ведь наука ставит проблемы и добивается однозначного ответа, тогда как искусство не стремится к такой рациональной однозначности. Об этом хорошо сказал великий ученый Н. Бор: «Причина, почему искусство может нас обогатить, заключается в его способности напоминать нам о гармониях, недосягаемых для систематического анализа» 2. Вспомним также, как в конце жизни, глубоко сожалея об утрате высших эстетических вкусов, Ч. Дарвин говорил, что если бы ему пришлось вновь пережить свою жизнь, он постарался бы сохранить активность тех частей мозга, которые связаны с эстетическими вкусами. «Утрата этих вкусов, – писал он, – равносильна утрате счастья, и, может быть, вредно отражается на умственных способностях, а еще вероятнее – на нравственных качествах, так как ослабляет эмоциональную сторону нашей природы» 3.

Социалистическое общество, преодолевшее социальные антагонизмы, создает реальные предпосылки для использования НТР в гуманистических целях. Только в условиях социализма может быть всесторонне решена задача проникновения эстетики в практику и преобразования мира «по законам красоты» (К. Маркс). Здесь, как никогда прежде, усиливается роль искусства.

Один из основных вопросов современного общественного прогресса – это вопрос о развитии творческих способностей непосредственных участников производственного процесса, о переносе центра тяжести человеческой деятельности с исполнительских функций на творческие. Исторически сложилось так, что именно в искусстве формировалась прежде всего свободная творческая индивидуальность. Да и сегодня, пересекаясь с наукой в самой точке ее зарождения (акте творчества), искусство в своих конечных продуктах (в отличие от всеобщей, безличной формы, в которой фиксируются результаты научного поиска) несет на себе отпечаток неповторимой личности его создателя, позволяя тем самым человеку конкретно-чувственно пережить приобщение к творческому процессу. Иными словами, искусство способно занять особое место в развитии творческого потенциала общества, стимулируя формирование инициативного деятеля науки и социального прогресса.

Следует, однако, со всей настойчивостью подчеркнуть, что речь в данном случае идет не только и не столько об утилизации искусства в условиях НТР, не о превращении его в подсобный инструментарий научно-технического прогресса, а прежде всего о развитии творческого, целостного индивида.

Возрастание значения науки и техники в условиях современной научно-технической революции приводит многих западных теоретиков к той мысли, что искусство, ассимилируя идеи НТР, изменяет не только свои формы, но и содержание – дегуманизируется и деидеологизируется. Искусство в соответствии с этими превратными представлениями трактуется либо как технический прием (все возможные виды модернизма, прокламирующие свою близость открытиям в современной физике, исследованиям молекулярно-атомной структуры материи), либо как точная механическая фиксация каких-то фрагментов действительности (гиперреализм) на том основании, что подобный подход диктуется якобы современной наукой, НТР.

Противопоставляя псевдонаучным утверждениям о деидеологизации искусства под воздействием НТР нашу точку зрения о классовой сущности искусства, следует еще раз акцентировать внимание на том, что только искусство социалистического реализма, создаваемое на основе коммунистической партийности, идейности и высокого гуманизма, способно в условиях НТР соответствовать задачам подлинно эстетического и нравственного воспитания людей. В представлениях же о том, что искусство должно обрести «стилистическое» единство с наукой, отказаться от своей гуманистической направленности, таится угроза развитию не только искусства, но и науки.

В связи с этим следует, видимо, рассматривать проблему существенной значимости искусства для науки в условиях НТР, в частности проблему ответственности ученого, как она сегодня решается в искусстве. Искусство способно в данном случае выступить в качестве своего рода нравственного регулятора, отражающего отношение общества к работе ученого, позволяющего ученому оценить как бы со стороны значение своей деятельности, узнать общезначимый смысл своей деятельности, а обществу – понять современную ситуацию в мире, где так велико влияние науки.

Таким образом, гуманистическая, нравственная проблематика, выдвигающаяся сегодня на передний план, связана и с дальнейшим развитием научно-технической революции.

Развитие этого процесса тесно связано, как я думаю, с углубляющейся общей гуманизацией современной культуры, и этот процесс в будущем, по-видимому, станет определяющим в развитии человечества. Это будет достигаться в том числе и за счет все более усиливающегося взаимодействия науки и искусства на основе философии реального гуманизма.

XXV съезд КПСС определил узловые проблемы развития общества на современном этапе, уделив особое внимание необходимости ускорения научно-технического прогресса. Поставив вопрос о создании условий, благоприятствующих всестороннему развитию способностей и творческой активности людей, партия выдвигает в центр внимания общества наиболее актуальные, назревшие проблемы развития человека, связанные, в частности, с особенностями научно-технической революции и условиями соединения ее достижений с преимуществами социализма. Относится это и к художникам. В Отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду партии тов. Л. И. Брежнев говорил: «Возьмите, к примеру, то, что ранее суховато называли «производственной темой». Ныне эта тема обрела подлинно художественную форму. Вместе с литературными или сценическими героями мы переживаем, волнуемся за успех сталеваров или директора текстильной фабрики, инженера или партийного работника. И даже такой, казалось бы, частный случай, как вопрос о премии для бригады строителей, приобретает широкое общественное звучание, становится предметом горячих дискуссий» 4. По существу в этих словах отмечены те социальные и нравственные проблемы, которые ставит перед художниками дальнейшее развитие научно-технической революции в нашей стране. Этой теме посвящены такие произведения, как «Человек со стороны» И. Дворецкого, «Сталевары» Г. Бокарева, «Премия» А. Гельмана, «Ситуация» В. Розова, «Эта странная жизнь» и «Однофамилец» Д. Гранина. Следует отметить, что писатели выступают не как иллюстраторы, говорящие о новых профессиях, их волнуют прежде всего человеческие и нравственные конфликты, возникающие в новых условиях.

Нужно сказать в этой связи, что вообще одним из существенных позитивных итогов развития в последние годы нашего искусства и литературы, литературной критики и литературоведения как науки является, на мой взгляд, все большее насыщение их острыми и сложными проблемами нравственно-философского, гуманистического порядка – проблемами, волнующими сегодня огромные массы мыслящего человечества; проблемами, мучительные размышления над которыми всегда были традицией отечественной культуры.

История мировой культуры доказала глубокую и органическую связь литературы и искусства с философским постижением мира и человека. Что же касается русской истории, то она показывает нам исключительно яркий пример философского самовыражения через литературу и искусство, которые придавали и специфические формы самому философствованию, направляя его прежде всего в сферу нравственности, всего того, что составляет одно из величайших завоеваний человечества и что можно назвать культурой общения между людьми. А в ней ведь и проявляется в большой мере сама человеческая сущность.

В исследовании ее средствами литературы и искусства, средствами философии было достигнуто многое. И теперь стало ясно, что попытка до предела социологизировать человека, рационализировать и, так сказать, «онаучить» его жизнь потерпели неудачу. Человек как мыслящее и чувствующее существо еще раз доказал, насколько он сложнее всех тех ограниченных представлений о нем, которые создавались в прошлом и настоящем и, я уверен, будут создаваться в будущем. Homo sapiens – человек разумный, но он весь соткан из противоречий и страстей жизни земной. И только как человек земной он утверждает свою самоценность и вообще представляет какой-либо интерес в космическом плане.

Эта мысль уже давно осознана в философии. Вспомним И. Канта, который писал, что «только человек как мыслящее существо, своим разумом сам определяющий себе свои цели, может быть идеалом красоты, пределом совершенства… Его существование имеет в себе самом высшую цель». О человеке как «самоцели» истории писал Маркс, обосновывая материалистическое понимание сущности человека как совокупности всех общественных отношений, свободное, гармоническое развитие которого является конечной целью и предпосылкой коммунизма.

Идеи Маркса о реальном гуманизме, развитые В. И. Лениным в целостное учение о путях формирования нового человека, воплощаются в жизнь в ходе строительства реального социализма и его перерастания в коммунистическое общество. Решение проблемы человека является сегодня одним из главных для всякого учения, претендующего быть мировоззрением, духовной квинтэссенцией своей эпохи. В таком значении выступает сегодня марксистско-ленинское мировоззрение, опирающееся на практику социалистического и коммунистического строительства, которое противостоит антигуманистическим тенденциям буржуазно-технократического толка, получающим определенное отражение и в западном искусстве. Я имею в виду, в частности, мрачные, почти апокалипсические пророчества современной западной фантастики: эволюция человеческого рода закончилась, на смену приходят обезьяны («Планета обезьян» Пьера Буля), философские притчи, например Уильяма Голдинга, рассуждающего в своем романе «Повелитель мух» о неустранимом изначальном зле в человеческой природе, трагические кадры фильма Кубрика «Заводной апельсин», где исследуется образ «расчеловеченного человека».

Раздающиеся сегодня на Западе высказывания о дегуманизации человека, о закате личностной культуры, по существу зачеркивающие не только всю предшествующую гуманистическую традицию искусства и философии, но и творчество больших художников-гуманистов современности, таких, как Томас Манн, Фолкнер, Хемингуэй, выражают глубокий кризис, переживаемый сегодня буржуазным обществом. Подобное отрицание культуры, духовного богатства, созданного человеком на всем протяжении его долгой и трудной истории, в современных сложных мировых условиях есть деяние глубоко безнравственное.

В противовес этим представлениям советские писатели, деятеля искусства и философы вполне сознательно объявляют себя наследниками высокого гуманизма прошлого, сторонниками реального гуманизма Маркса и Ленина. Коммунистические идеалы были выстраданы человечеством и потому содержат в себе общечеловеческий этический смысл. Если говорить о национальных традициях, то высокий нравственный пафос, любовь к человеку, сострадание к нему, жажда исправить, переделать жизнь на основе справедливости, равенства, доверия друг к другу всегда были свойственны великой русской литературе. Достаточно назвать имена Герцена и Чернышевского, Толстого и Достоевского, Чехова и Короленко. Говорить об их влиянии на мировую культуру значило бы писать не одно многотомное исследование. Это влияние оказалось возможным благодаря тому пафосу «всечеловечности», по определению Достоевского, который буквально пронизывал русскую литературу. Любопытно, что идеи русских писателей, их нравственный строй оказали влияние не только на мировую литературу нынешнего столетия, но и на многих ученых и философов XX века, принадлежащих самым разным культурным регионам. Так, говоря о влиянии Толстого, можно назвать и Махатму Ганди, и Альберта Швейцера, заявлявшего, что начать работу над проблемой нравственности в истории человечества побудило его чтение Толстого, который во многом повлиял на его взгляды не только как художник, но и как крупный этик-гуманист.

Этот этический пафос, но оплодотворенный научным мировоззрением, пафос реального, коммунистического гуманизма, определяет и всю современную советскую литературу. За последние годы вышло немало произведений, нравственная проблематика которых обратила на себя внимание самого широкого круга читателей. Произведения Валентина Катаева, Сергея Залыгина, Федора Абрамова, Чингиза Айтматова, Василия Шукшина, роман Юрия Бондарева «Берег» и повесть Валентина Распутина «Живи и вомни», повести и рассказы Виктора Астафьева, Василя Быкова, последние, во многом спорные, но интересные «городские» повести Юрия Трифонова. Перечень, разумеется, можно продолжить, но важно отметить, что все названные писатели рассматривают нравственные проблемы в таком аспекте, который делает их интересными и значительными с философской точки зрения.

В недавнем выступлении литовского писателя Витаутаса Бубниса обращают на себя внимание следующие строки: «…Писатель должен быть и социологом, и философом, и психологом, он должен не только «окунуться в гущу жизни», но и досконально исследовать ее, «докопаться до корня» и увидеть перспективы ее развития, причем весь этот объективный материал должен быть пропущен через его индивидуальность, личный опыт, стать частью его собственной судьбы» 5.

Такова классика советского искусства – произведения Горького, Маяковского, Шолохова, Леонова.

Однако о многих ли нынешних писателях мы можем сказать: «а философы»? К сожалению, не о многих. Почему? Вопрос далеко не праздный. Ибо речь в конечном счете идет об уровне культуры – философской, этической и эстетической, – который позволяет решать проблемы, стоящие сегодня перед обществом. Нельзя забывать, что марксизм-ленинизм – это явление высочайшей культуры, и мы должны сохранять, обогащать и развивать его традиции во всех областях: философии и этике, социологии и литературоведении.

Здесь можно упрекнуть и философов, которые, пожалуй, чересчур далеки от задач литературной критики. Да и критики далеко не всегда находятся на уровне не только философских проблем века, но и порой не умеют прочесть подлинный философский смысл того или иного художественного произведения. Между тем все крупнейшие русские критики всегда были и крупными философами. А писатель творит не в вакууме, и атмосфера философских споров вокруг литературы много способствует и созданию философских по духу своему литературных произведений.

Среди произведений, насыщенных глубоким нравственно-философским пафосом, достойное место занимают книги на историко-революционную тему и тему Великой Отечественной войны. Могут сказать, что здесь сама тема порождает глубокие философские коллизии, требует, чтобы художник был еще и исследователем, и мыслителем. Но мало ли мы знаем бесцветных произведений, посвященных, казалось бы, глобальным темам? Следовательно, здесь, как, впрочем, и везде, дело в личности творца, в глубине его постижения человеческих, социальных и исторических проблем, в умении обнаружить и ярко выразить тенденции философско-художественного решения поставленных проблем.

Сложность сегодняшней жизни, возросший духовный потенциал нашего общества, наконец, проблемы, связанные с дальнейшим нашим развитием, требуют от писателей, деятелей искусства не простого копирования жизни, а глубокого познания процессов действительности и умения заглянуть вперед, видеть перспективу. Социалистический реализм, как мы знаем, включает в себя эти компоненты художественного мышления.

Однако много ли мы можем назвать произведений, нравственно-философский пафос которых обращен в будущее, в которых показывается, в частности, коммунистический идеал человека? Мне могут возразить, что это было бы отходом от реализма, правды жизни. Но это не так. Коммунистический идеал человека, все те качества, которыми он наделяется нами, создавался в результате обобщения всего лучшего в человеке, что накапливалось в нем на протяжении веков; он утверждается в людях, уже живущих сегодня, и они напоминают нам, как красив и благороден человек, какими должны быть все люди завтра. Это люди большой творческой, созидательной силы, подлинной интеллигентности, люди чести, благородной морали и деятельной доброты. Это люди с высокой душой. «Они, говорил А. С. Пушкин, мирят человека с человечеством, как мирит природа человечество с его судьбой». Они наследуют и развивают – не через гены, а в социальных формах – все то лучшее, что создано человечеством на протяжении истории и что воплощает сущностные силы самого человека.

Мне кажется, что успешно решать многие проблемы нравственного воспитания, поставленные партией, в частности, на ее XXV съезде, можно, утверждая прежде всего некоторый «нравственный эталон», создавая образы, реально воплощающие в себе идеалы, вырывающие нас из обыденности, обращенные в будущее.

Это не только не исключает, но, наоборот, предполагает борьбу против всякого рода отклонений от этого идеала, от социалистических норм нравственности, отклонений, противоречащих самой сути социализма: стяжательства, частнособственнических тенденций, хулиганства, бюрократизма, равнодушия к человеку.

Думаю, что весьма существенным компонентом нравственного воспитания на современном этапе является борьба против философии обывательщины, потребительства, бездуховности, которая получает известное распространение.

Духовные требования к человеку чрезвычайно возрастают по мере развития научно-технической революции. Нравственно-философская проблематика должна занять поэтому еще большее место в литературе и искусстве. Но для этого необходимо более тесное взаимодействие, расширение и углубление творческих контактов, союза деятелей литературы и искусства с философами. Нельзя понять человека и стремиться переделать его вне комплексного подхода к этой задаче, вне диалектического единства социального, биологического, философского, художественного и нравственного подхода к человеку. Наша задача – укреплять этот союз науки и искусства, чтобы шло вперед дело коммунистического воспитания человека, общее обогащение нашей советской социалистической культуры во имя человека, его свободного и всестороннего развития.

 

И. ГРЕКОВА

ЧЕРТЫ СОВРЕМЕННОЙ НАУЧНОЙ ЖИЗНИ

Мы живем в эпоху небывалого смешения жанров. Традиционное противопоставление науки – искусству, точных наук – гуманитарным отживает свой век. В нынешнее время «все смешалось в доме Облонских»; где одно, где другое – не разобрать. Математические методы проникают в литературоведение, теорию музыки и т. д. Возникают, на стыке точных и гуманитарных наук, такие странные дисциплины, как, скажем, «искусствометрия». Электронные цифровые вычислительные машины «сочиняют» вполне доброкачественную музыку, пишут (довольно еще посредственные) стихи, создают оригинальные образцы декоративного искусства и т. д.

С первого взгляда это вторжение точных наук в типично гуманитарные сферы может показаться односторонним. Вроде бы точные науки с развернутыми знаменами наступают на бедные гуманитарные, а этим последним остается только почтительно сторониться. На самом деле это далеко не так. Здесь происходит не одностороннее наступление, а обоюдное проникновение и влияние двух сфер. Проникая в ранее чуждые им области, сами математические методы трансформируются, приобретают несвойственные им прежде «гуманитарные» черты.

Тем не менее традиционное противопоставление тех и других областей знания и творчества все еще остается привычным. При этом нередко отдается предпочтение точным наукам перед гуманитарными; первые, мол, – науки «настоящие», а вторые – «так себе». Глубоко неверно!

Принято считать, что наука – точная, если она пользуется математическим аппаратом. Однако само но себе наличие такого аппарата отнюдь не сообщает научному исследованию черты точности. С помощью математических символов можно написать столько ерунды, столько пустопорожних, псевдонаучных измышлений, что иной раз диву даешься. Математический аппарат есть, а науки нет, потому что приложен этот аппарат к решению вздорной, надуманной, уродливо поставленной задачи, не имеющей никакого отношения ни к чему.

Порок таких работ – отсутствие до-математического, качественного анализа явления, подлинной постановки задачи. Умение ставить задачи, безусловно, должно быть отнесено к области искусства, и в этой зоне наука теснейшим образом смыкается с искусством, включает в себя элементы искусства как неотъемлемую часть.

К сожалению, многие авторы пренебрегают этой важнейшей стороной научных исследований и заполняют свои страницы пустыми формальными выкладками. «Через этот барьер формул и мутных мыслей (зачастую неясных даже автору) трудно бывает продраться, чтобы с уверенностью квалифицировать работу как образец псевдонауки. Впрочем, и в искусстве тоже нелегко бывает отграничить подлинные его образцы от подделок. Вспоминаются замечательные строки Твардовского из поэмы «За далью – даль» по поводу типового, ремесленнического романа:

И все похоже, все подобно

Тому, что есть иль может быть,

А в целом – вот как несъедобно,

Что в голос хочется завыть.

 

Такое бывает и в научных работах. Все как будто бы на месте, математика правильная, прямых ошибок нет, но и научного содержания тоже нет. Сиди и вой в голос.

Сейчас много говорят о так называемом «информационном взрыве». Взрыв действительно есть, и чудовищный. Научные журналы полны публикаций, и следить за всей литературой, даже в сравнительно узкой области, – задача неимоверно трудная («если все читать – когда же работать?»). Все чаще и чаще мы встречаемся с ситуацией, когда проще сделать работу самому, чем искать публикации в литературе. Многие научные работники переходят на такое «самообслуживание»; при этом вопрос о научном приоритете, когда-то непомерно раздутый, становится маловажным. Центр тяжести современной научной жизни все больше смещается в сторону личных контактов, устного общения (различные симпозиумы, конференции, семинары, где общение происходит на некоем гуманитарном, эмоциональном, пожалуй, даже художественном уровне). Тот же вид общения наблюдается и в отдельных небольших научных группировках, школах, где люди привыкают понимать друг друга с полуслова, а то и вовсе без слов. Опять-таки здесь возникают формы не целиком рациональные, а окрашенные в оттенки искусства.

Где-то на грани науки и искусства стоит такая форма творчества, как педагогическое мастерство. Хороший педагог – всегда художник, если хотите – артист. Через педагогическое творчество происходит вовлечение людей в сферу научных идей и концепций, в сферу научной этики и эстетики. Все чаще этические и эстетические вопросы входят органически в ткань научных исследований.

Отметим еще один вид творческой деятельности, стоящий на грани науки и искусства, – это научно-популярная литература, в лучших своих образцах поднимающаяся до вершин художественности. Не ложной развлекательности, а истинной художественности. К сожалению, и в этом жанре часто создаются подделки, а не подлинники.

Множественность научных школ отнюдь не означает антагонизма, борьбы между ними. Трижды нужно подумать, прежде чем сказать: вот эта школа правильная, а эти другие заблуждаются. Говорят, что ученый должен быть уверен в своей правоте. Мне кажется, наоборот: сомнение в своей правоте, готовность взглянуть на вопрос не с одной своей, но и с чужой точки зрения украшают ученого. Плохо, если он глух к чьим-либо доводам, умеет слушать только себя. Надо учитывать, что многообразие точек зрения на один и гот же предмет сообщают знанию ту полноту и объемность, которые недостижимы при одностороннем рассмотрении. Разве мы не знаем в истории науки примеров агрессивного отрицания тех идей и методов, которые в дальнейшем получают всеобщее признание? Взять, скажем, кибернетику – область, в которой я, можно считать, работаю непосредственно (кстати, мы, специалисты, этот термин редко употребляем, ввиду его крайней неопределенности). Когда-то, лет двадцать тому назад, слово «кибернетика» было ругательством. Теперь это скорее «обратное ругательство», восклицание типа «аллилуйя, аллилуйя, слава тебе, боже!». Кибернетика восхваляется, кибернетика превозносится, кибернетика объявляется чуть ли не наукой наук. Ни та, ни другая крайности не хороша – они препятствуют объективному, разностороннему анализу процессов, происходящих в науке.

Отмечу еще одну черту современной научной жизни: огромную тягу представителей точных наук к гуманитарным областям знания и творчества. Это сказывается не только в том, что ученые в порядке хобби занимаются искусством. Нет, дело тут обстоит гораздо серьезнее. Мы самой судьбой приведены к необходимости решения таких задач, односторонний подход к которым с традиционных позиций точных наук невозможен. Это – задачи рациональной организации и оптимального управления в сложных, человеко-машинных системах. Без решения таких задач человечество просто не может существовать и развиваться, каковы бы ни были успехи в отдельных отраслях науки и техники.

Сейчас много говорят о так называемом «системном подходе» К задачам управления. Говорятся и пустопорожние слова, но сами по себе понятия «сложная система», «системный подход» уже являются прогрессивными. Суть этого подхода в том, что нельзя вырвать из контекста окружающей действительности какой-то отдельный участок, изучать его и описывать классическими методами точных наук и на этом анализе базироваться при выборе управления. Каждое решение тянет за собой огромный шлейф последствий. Мы сталкиваемся с тем, что в каждой сложной системе неизбежно замешаны люди, их интересы, предпочтения и склонности, нелюбовь к стандарту, пристрастие к моде и многие другие черты, трудно (если вообще) поддающиеся количественному учету. К этому нужно добавить специфику эксперимента с людьми. Здесь наблюдается некое подобие «принципа неопределенности» в физике, состоящее в том, что наличие эксперимента и присутствие экспериментатора неизбежно влияют на ход явления. Прежде чем приступать к эксперименту с людьми, необходимо самым тщательным образом, на гуманитарном уровне, продумать его методику.

Вообще известная «гуманитаризация» точных наук неизбежно сопровождает их вторжение в области, ранее им чуждые. Не завоевателями приходят они туда, а скромными учениками, готовыми позаимствовать полезные черты ранее чуждой им методологии и в свою очередь по мере сил быть полезными.

 

А. СТРУГАЦКИЙ

НОВЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ТИПЫ

Как литератор-практик, я более всего интересуюсь следующим аспектом НТР: привнесла ли она в наш пестрый и сложный мир какие-либо новые объекты отражения? Позволю себе обратить ваше внимание на некое весьма существенное следствие этого небывалого в истории человечества процесса – на появление новых типов массового человека.

Прежде всего это массовый научный работник. Напоминаю, что только в нашей стране численность работников, непосредственно занятых научной деятельностью, перевалила за миллион человек. Я помню те времена, термина НТР еще не существовало, когда многие с надеждой взирали на растущее племя «научников», племя умных, умелых, целеустремленных людей. Но, как подчас бывает, увеличение количества привело к снижению качества. И ныне в миллионном научном работнике обнаружились все те недостатки, которые по-человечески свойственны всем другим общественным прослойкам. В их среде помимо передовых, беззаветно преданных делу первооткрывателей оказались и лентяи, и халтурщики, и бюрократы, и в этом смысле литератор, который ставит перед собой такую частную цель, как отображение наиболее типических характеров и наиболее типических конфликтов именно в этой среде, ничего принципиально нового не откроет. Другое дело, конечно, что массовый научный работник, как и всякий иной массовый работник, развивается и прогрессирует вместе с обществом, но именно – как всякий иной. Мне представляется, что отпечаток, накладываемый на его личность спецификой условий научной работы, прекрасно соизмерим с формирующим влиянием, скажем, обстановки крупного промышленного предприятия на личность квалифицированного рабочего. Итак, появление массового «паучника» – фактор большого социального значения, однако для наших целей этот фактор, по-видимому, значит не очень много.

Если представить массового научного работника как некий горизонтальный пласт общества, то ниже речь пойдет о пласте (или срезе, если угодно) по вертикали. Эпоха НТР породила новый тип массового человека, уже не связанного принадлежностью к определенным профессиональным или социальным группировкам, а объединенного признаками совсем иного рода. Я имею в виду Массового Сытого Невоспитанного Человека – болезнь, которой страдают многие капиталистические страны и к микробам которой мы тоже не должны быть беспечны.

Да, на огромных территориях нашей планеты населению едва хватает материальных благ, чтобы не умереть с голоду и прикрыть наготу, – в результате ли вековой отсталости или авантюристической политики неумных правителей. Но в наиболее развитых буржуазных странах определенные слои населения достигли невиданного ранее уровня материального благосостояния, который и вызвал к жизни Массового Сытого Невоспитанного Человека, явление столь же небывалое и, я бы сказал, неожиданное в истории, как и сама НТР. Явление это не только небывалое, оно еще и чревато многими опасностями.

Сравнительно недавно маститые моралисты были убеждены, что как только массовый человек будет полностью удовлетворен материально, он неизбежно и автоматически начнет отдавать все силы беспредельному духовному развитию. Но оказалось, что это не так. В схеме «работа – материальное насыщение – духовный рост» был упущен (или игнорирован) чрезвычайно существенный момент. Дело в том, что пределы материального насыщения есть функция не только и не столько физиологии, сколько психологии. Аппетит к материальным благам человек получает при рождении. Аппетит к благам духовным возникает только при правильном воспитании. Скачок в уровне материального обеспечения, вызванный НТР, не’ был подкреплен колоссальной и кропотливой воспитательной работой и застал население многих развитых стран врасплох. Так появился Массовый Сытый Невоспитанный Человек.

Для писателя этот человеческий тип представляет огромный интерес. Его появление вызвало к жизни все прелести «черного лица досуга», вплоть до фактов совершенно уже зоологического разложения. Вероятно, его можно даже поставить в один ряд со всеми прочими апокалипсическими угрозами, нависшими сейчас над человечеством: ядерная война, нарушение экологического баланса и т. д. Главное, однако, мне кажется, не в этом. Главное – в возникновении массовой психологии потребления ради потребления, массовой психологии потребления как цели существования. (Интересно сравнить этот психологический тип с психологией наживы, характерной для мещанина, но здесь, как говорится, не время и не место.) И все эксцессы, связанные с хиппизмом, сексуальными аномалиями, увеличением числа немотивированных преступлений, бледнеют, на мой взгляд, в сравнении с потребительством как с духовной инфекцией, расползающейся сейчас по земному шару.

Вот этот новый и неожиданный результат НТР должен непременно оказаться в поле зрения современного литератора. В том числе и в нашей стране, где решения XXV съезда КПСС вооружают нас на борьбу с вирусом потребительства – упорным противником всего, что нам дорого, врагом того будущего, для которого мы работаем. Бороться с этим врагом надо всеми средствами, и не последними из этих средств являются литература и искусство.

 

И. ЛИФШИЦ

НЕПОВТОРИМОСТЬ ЧЕЛОВЕКА

Среди множества вопросов, порождаемых научно-технической революцией, мне хотелось бы выделить две группы.

К первой группе вопросов следует отнести влияние нового, непрерывно возрастающего уровня технизации человеческого существования и коммуникаций на формирование общественного стандарта поведения и на сдвиги в человеческой психологии. Сюда же относится вопрос о соответствии (или несоответствии) неограниченно возрастающих технических возможностей человека и уровня его нравственности.

В привычной иерархической схеме «отдельный человек – общество – природа» происходит постепенный переход от предельного случая слабого взаимодействия (то есть слабого воздействия со стороны предыдущей иерархической ступени на последующую) к случаю сильного взаимодействия, когда вся среда обитания и все человеческое общество нераздельно и глобально связаны друг с другом. В силу большой инертности человеческой психологии новые условия существования требуют, возможно, пересмотра некоторых традиционно декларируемых идеалов свободы и гуманизма, приходящих в противоречие с благополучием общества. Однако глобальность человеческого существования требует крайней осторожности во всех решениях такого рода и накладывает огромную ответственность не только на политиков, но и на всех лиц, активно способствующих формированию общественного мнения – в первую очередь писателей и ученых. Это очень важная и интересная тема, но она требует специальной дискуссии.

Вторая группа вопросов – влияние нового уровня познания мира на характер научного мышления, на цели и задачи интеллектуального труда и на критерии оценки значимости научного и художественного творчества. Эти вопросы неотделимы от анализа природы человеческого мышления в целом. В рамках сегодняшней дискуссии я хотел бы остановиться подробнее на одной из сторон этой проблемы.

Говоря о новом уровне познания мира, я имею в виду в данном случае главным образом те огромные достижения в комплексе естественных наук, которые позволяют подойти к исследованию процессов жизни и механизмов сознания как физического явления (исключительно сложного и своеобразного). Фундаментальные открытия в области молекулярной биологии и генетики, а также исследования на более высоких этапах биологических конструкций позволяют уже сейчас в принципе понять возможность и даже неизбежность процессов пред биологической (молекулярной) и биологической эволюции, в результате которой возникли современные биологические виды, включая человека.

В то же время комплексные исследования на нейрофизиологическом, биохимическом и физико-химическом уровнях позволили далеко продвинуться в изучении механизмов сознания и ощущений человека. В ряде случаев установлена не только локализация ответственных за эти ощущения центров, но и сущность тех процессов, которые порождают эти ощущения, то есть вскрыта конкретная природа психофизического параллелизма.

С другой стороны, развитие идей кибернетики, создание нескольких поколений электронных вычислительных машин и их эволюция позволили построить модель сознания (или мышления), не связанную с процессами органической жизни. С проблемами, которые могут быть формализованы, машинное мышление уже сейчас в ряде случаев справляется значительно лучше, чем человеческое мышление. Нет сомнения, что характер таких задач и степень их комплексности и сложности будут возрастать. Машина способна обучаться и самообучаться, видоизменять первоначально заложенные программы, создавать новые, и в той мере, как какая-либо логическая или эвристическая линия человеческого мышления становится ясной, она может быть воспроизведена машиной. Таким образом, уже сейчас машина становится не только помощником, но и конкурентом в интеллектуальной деятельности человека. И подобно тому, как это произошло в области физического труда, не займет ли машина главенствующую роль в интеллектуальной сфере деятельности человека?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, следует прежде всего напомнить, что в человеческом сознании непрерывно переплетаются рациональное и эмоциональное начала. Выделение чисто рациональной логической линии возможно чаще всего лишь в наиболее примитивных случаях, так как важнейшим элементом любого творчества является интуиция. Ее пути в настоящее время нет возможности проследить и тем более формализовать. Роль интуиции как своеобразного «озарения» является равно определяющей как в творчестве ученого, так и в творчестве художника. Я во многом согласен с тем, что говорила здесь И. Грекова о взаимопроникновении науки и искусства; это означает, что и характеры интуиции в науке и искусстве не столь отдалены друг от друга. Я сказал бы, что профессиональные интуиции математика, физика и социолога различаются между собой не менее, чем интуиции математика и художника.

Несмотря на то что круг проблем и логических построений, в которых может разобраться машина, быстро расширяется, в настоящее время существует принципиальная разница между путями человеческого и машинного сознания. То, что мы называем интуицией, в машину не закладывается, и, как мне кажется, нет перспектив того, что это будет сделано впоследствии, как и того, что интуиция, сходная с человеческой, появится у машины в процессе ее самообучения. Я думаю так потому, что машина и человеческий организм построены на различных структурных элементах. Нервные клетки имеют свои каналы получения и переработки информации из внешнего мира, и, даже не зная всего механизма мышления, можно с уверенностью сказать, что на элементах совершенно другой, не биомолекулярной природы эти механизмы должны быть другими. Поэтому, хотя я не сомневаюсь, что в широчайшем круге вопросов машина сможет опередить человеческий интеллект, я также не сомневаюсь в том, что наиболее экономной моделью творческого человеческого сознания является сам человеческий мозг, а не любой его машинный аналог.

Наконец, существует еще одна сторона человеческого сознания, выделяющая его из всех других мыслящих систем или моделей. Речь идет не о его объективной, а о субъективной стороне, то есть о самосознании – о том внутреннем экране, который создает неповторимое и целостное ощущение собственного «я». С этим же связан один из самых загадочных вопросов – вопрос о свободе воли. Субъективно каждый на основании собственных ощущений и чувственного опыта не сомневается в наличии у него свободы выбора, однако никакая из существующих областей естественных наук не только не дает ответа на этот вопрос, но даже не правомочна его ставить: естественные науки призваны устанавливать лишь объективные закономерности явлений природы. Задача научного объяснения обычно состоит в раскрытии механизма явления и либо выяснении принципиальной возможности «го редукции к установленным ранее первичным законам природы, либо выявлении неустранимых противоречий его с этими законами.

Субъективность самосознания делает его категорией sui generis. В то время как объективные проявления сознания установимы множеством способов, самосознание может быть лишь косвенным объектом эксперимента, причем даже такая косвенная возможность возникает лишь вследствие одинаковости биологической природы исследователя и исследуемого. Что же касается возможности выявления противоречий с существующими первичными законами физики в вопросе о свободе воли, то здесь возникает любопытная ситуация.

В рамках классической физики механический детерминизм всех явлений природы делал свободу воли иллюзорной и приводил к фатализму. Однако особая форма квантово-механической причинности, вводящая вероятность как неизбежный первичный элемент единичного явления, в принципе устраняет предопределенность событий в мире. Однако это само по себе не означает еще свободы воли. В самом деле, вероятностные элементы могут быть заложены и в программу действий машины, в результате чего она сможет и станет принимать различные решения при полностью совпадающей системе начальных условий. Внешняя и даже объективная сторона поведения такой думающей машины дала бы основания говорить о ее свободе воли, хотя в человеческом понимании эти термины означают нечто другое, а именно внутренне осознанную субъектом свободу выбора.

Тем не менее анализ машинного мышления (с вероятностными элементами) имеет большое эвристическое значение. Прежде всего, ясно, что момент «выбора» связан с дискретностью элементарных актов счета. Несомненно также, что дискретность актов выбора решения имеет определяющее значение и в человеческом сознании – только дискретные «пороговые» акты могут включить каналы усиления, переводящие нервный сигнал в макроскопическое действие. Однако для квантовой физики характерен синтез дискретного и непрерывного. Это должно иметь место и для механизма сознания как физического процесса. Характеристики такого непрерывного процесса не должны иметь точной временной локализации. Возможно, что именно это окажется важным для понимания проблемы сознания в целом. Однако не следует думать, что квантовую физику можно непосредственно связать со свободой воли – несмотря на вероятностный характер описания, квантовая физика исключает возможность введения внутренних «скрытых параметров», которые можно было бы отождествить с самосознанием.

Таким образом, мы приходим к альтернативе:

1) На достаточно высоком уровне организации «мыслящей» системы законы природы требуют видоизменений, при которых самосознание, как внутреннее свойство, отличающее субъект от объекта, входит в законы природы как конструктивный элемент. Это означало бы необходимость радикальной перестройки всей структуры науки.

2) Все законы природы едины и имеют лишь объективный характер. Однако на достаточно высоком уровне организации «мыслящей» системы, помимо ее свойств, объективно проявляющихся во взаимодействиях с другими телами, в этой системе возникает (или может возникнуть) особое внутреннее свойство – самосознание, выделяющее каждую из таких систем как субъект из остального мира. По отношению к законам природы самосознание является сопутствующей категорией, не изменяющей хода физических событий. Оно является как бы особым дополнительным внутренним способом описания системы. При этом оно формируется в процессе взаимодействия с другими «мыслящими» системами (возможно, одинаковой, а возможно, и разной природы). Субъективно самосознание определяет целесообразность или необходимость тех или иных действий, хотя все эти действия происходят в полном соответствии с объективными законами природы. Субъективно самосознание помогает выработать наиболее удобную форму языка для общения с существами той же природы, хотя объективно эволюция в процессе такого общения сама формирует подобные средства общения.

Во всех известных до сих пор случаях в действиях биологических систем нет никаких отклонений от законов физики, и я полагаю, что правильной является именно вторая возможность. Казалось бы, что с этой точки зрения возникает вопрос о возможности появления самосознания у достаточно высокоорганизованной машины, однако в соответствии с уже сказанным такая постановка вопроса бессодержательна и лежит вне науки.

Я остановился на этих вопросах по той причине, что в современной ситуации уже назрела необходимость в большей мере понять меру выделенности человеческого интеллекта и место человека в природе. Не нужно думать, что слишком детальное знание механизмов наших эмоций и ощущений обеднит эмоциональное существование человека. Так, например, сексуальные эмоции биолога не ослабевают от того, что он знает их физиологические или биохимические механизмы.

Мне казалось бы особенно важным подчеркнуть, что, несмотря на принципиальные трудности научного анализа вопроса о свободе воли, свобода выбора человеческих действий отнюдь не является иллюзорной, хотя все эти действия и происходят в строгом соответствии с едиными законами природы. Только веря в свободу воли человека, можно вводить нравственные категории и ставить задачи морального и материального усовершенствования человеческого общества. Только веря в объективность и научную познаваемость законов природы и общества, можно пытаться содействовать этому усовершенствованию научным путем. Неповторимость талантов и творческих возможностей разных людей (будь то в области науки, искусства или других сферах деятельности человека) – самое ценное отличие человека от его технических конкурентов. Наша общая задача – наилучшим образом использовать эти таланты и возможности на благо общества.

Д. ДАНИН. Вы говорили о принципе дополнительности в связи с самосознанием. Как вы считаете, где в данном случае проходит водораздел внутри сферы действия этого принципа?

И. ЛИФШИЦ. Я говорил о дополнительности описания человека: как объективной, весьма сложной системы в любых естественнонаучных «функциональных» терминах (физических, биологических, кибернетических), с одной стороны, и на языке, связанном с его самосознанием, – с другой. Термин «принцип дополнительности», заимствованный из квантовой механика, имеет значительно более точный и конкретный смысл, и я бы поостерегся его употреблять. Вообще говоря, этот принцип, как известно, связан с невозможностью «избыточного» описания системы с одновременным использованием ее объективных, но несовместимых характеристик. В таком расширенном понимании он не обязательно связан с квантовой физикой. Известным примером является, в частности, переход от механического к термодинамическому описанию макросистемы (эти способы описания – несовместимы). Для систем, функционирование которых связано с любой формой мышления, хорошо известным примером является переход от каузальной формы описания (отвечающей на вопрос «почему») к финалистическому способу (отвечающему на вопрос «зачем»). Для простейших физических систем каузальный способ описания является естественным; именно в этой форме законы физики имеют простейшую конструктивную форму. Для сложнейшей системы функционирующего интеллекта (не только человеческого, но и машинного) естественным и простейшим способом описания является финалистический (освобожденный от массы ненужной информации). Этот способ описания имеет, разумеется, антропоморфическое происхождение, однако такое описание может быть полностью объективировано или даже формализовано и поэтому является составной частью науки.

Говоря о самосознании как об особом, дополнительном способе описания «изнутри», я имел в виду как раз ту сторону сознания, которая не может быть объективирована. Именно здесь лежит тот водораздел, о котором вы спрашиваете. Такая граница может быть отодвинута, но не устранена. Однако так как природа самосознания остается непонятной, равно как и вопрос об исключительности именно человеческого самосознания, то я не могу ничего добавить к сказанному.

 

Д. ДАНИН

ЗАЧЕМ ИСКУССТВО?

Мне хочется внести в нашу дискуссию один новый мотив. Но для этого я должен начать со старого и слишком простодушного для такой ученой аудитории вопроса: «Зачем искусство?» Впрочем, в согласии с моей ограниченной целью, задать его лучше менее общо:

– Зачем человечеству, как биологическому виду, понадобилось искусство?

Наука, с ее ранних зачатков, ясна по назначению. По крайней мере – практическому. Но искусство – зачем оно? Есть немало ответов. В каждом содержится своя правда – психофизиологическая или историко-социологическая. Однако никогда нелишне взглянуть на многократно рассмотренное с неожиданной стороны. Предлагаемая попытка тем более оправданна, что сперва она заставляет нас прикоснуться к одной блистательной области современного естествознания, а потом – к одной из глубоких проблем эпохи научно-технической революции. Может быть, эта попытка покажется вам не совсем уж бессодержательной.

…В герценовских «Письмах об изучении природы» я наткнулся на интереснейшую фразу с собственным курсивом Герцена: «…Человек выдумывает субстанцию или самость своего я как неведомое нечто, сохраняющее тождество с собою в перемене». И еще: «Понятие я есть признание беспрерывно продолжающейся самости…»

Тривиально утверждение – у каждого свое «я». Но совсем нетривиально, что молодой Герцен, говоря об этом, воспользовался столь земным и вещным словом самость вместо обесцвеченного расхожестью слова индивидуальность. То неведомое, что чудится человеку лежащим в основе его индивидуальных отличий, Герцену захотелось определить как нечто именно вещное – материализованное – субстанциальное. Нет ничего странного, что он при этом назвал такую самость выдумкой: она выглядела метафизической – ведь от нее требовалось сохранять «тождество с собою в перемене». Мысль о ее реальном существовании слишком далеко опережала бы тогдашнее природоведение.

Меня поразили определения Герцена, потому что были они по моей работе, как сон в руку: в связи с одним литературным замыслом мне пришлось в ту пору много читать по современной иммунологии, а она в последние годы получила название «науки о самости» (по-английски – «Science of Itself»)!

Герценовское неведомое нечто через столетие с небольшим открылось в биохимической программе наследственности – в структуре знаменитой двойной спирали ДНК. Возможные варианты этой структуры неперечислимы. У каждой особи – свой вариант. Он начинает работать – программировать биологическое развитие особи – с первого момента зачатия новой жизни. Возникшая клетка – родоначальница живого существа переживает деление. В ней удваивается завещанный отцом и матерью набор наследственных нитей ДНК. Две новые клетки, размножаясь в свой черед, передают дальше все новые копии исходной программы. Она с неизбежностью становится достоянием всех клеток особи. Короче: генетическую печать отличия каждого из нас от остальных двуногих – да в вообще ото всего на свете! – природа ставит на любой из наших клеточных тканей.

Это и есть печать нашей самости.

Мне бы надо попросить прощения за столь азбучные сведения. Но я осмелился повторить их только ради ясности дальнейшего. Уже не столь азбучно, что эволюция создала специальный физиологический аппарат для охраны самости всякого сложного живого существа. Природе пришлось позаботиться об этом задолго до появления человека – еще на тех ступенях эволюции, когда просто-напросто резко возросла многоклеточность живых существ. Тогда над дальнейшим развитием животного мира нависла опасность мутационного риска. Это легко понять…

Мутации – изменения в структуре ДНК. У мутировавшей клетки иная программа жизни, чем исходно заданная организму. Делясь, такая клетка порождает уже свои подобия, а это чревато бедой: в особи может развиться чужеродная ткань или переродиться собственная. Тогда впереди – гибель. Средняя частота мутаций наблюдена: мутирует одна клетка на миллион. Пустяк? Но подсчитано, что в теле такого многоклеточного существа, как человек, ежедневно около ста тысяч клеток становятся чуждыми его самости! И род наш не мог бы появиться на Земле, а чудом появившись, обречен был бы уйти в тупик эволюции, если бы еще у его предшественников не возник аппарат, умеющий распознавать и уничтожать все чужое с точки зрения генетической программы организма.

Этот аппарат – механизм специфического иммунитета. Он так чувствителен, что отличает свое от чужого даже по одному измененному гену. Право же, кажется фантастичным, что природа оберегает не только общевидовое, но и уникально-единственное в каждом из нас! Разве не производит сильнейшего впечатления это тонкое открытие современной науки о самости?! Мне хочется подчеркнуть – современной: нынешняя иммунология – дитя научно-технической революции. Ее успехи были бы невозможны без сегодняшней лабораторной техники и отважно-ассоциативного стиля современного научного мышления.

…Появляется соблазн гаданий, выходящих далеко за пределы науки о самости. (К слову, этот термин еще не устоялся. По свидетельству профессора Р. Петрова, одним он нравится, другим – нет. Стоит подхватить его в момент рождения: звучит в старинном «самость» поэтическое начало, уводящее воображение к глубинным корням живого.)

Познание мира в наше время все чаще опирается на модели и аналогии. Хочу рискнуть и здесь на одну вольную параллель. Ради выводов из нее я и попросил слова.

Эта параллель начинается издалека – с дороги естественного отбора. Хрупкому виду homo sapiens удалось пройти эту суровую дорогу только благодаря содержимому его черепной коробки. Паскалевский «мыслящий тростник»! В борьбе за существование физическим сверхпреимуществом homo sapiens оказался его разум. Или – духовность. Она позволила человеческому роду даже сойти с дороги естественного отбора – выключиться из этой беспощадной конкурентной борьбы. Такова заслуга человеческой культуры.

Ее главные слагаемые – наука и искусство. Без них наш вид не занял бы своего выделенного места в природе. Начатки этики и религии относятся к их содержанию. Не удивительно, что примитивные формы искусства и науки возникли уже на заре истории, когда не было на малонаселенной планете никаких сложных социальных структур.

Как и всюду в природе, механизм наследственности охранял целостность вида homo sapiens. Попросту – от людей рождались люди, независимо от многообразия их индивидуальных признаков.

А механизм иммунитета охранял целостность каждого человека и потому тоже охранял вид как целое. Попросту – соматические мутации в каждой особи грозили бы неминуемой гибелью всем.

Так вот, следуя природе, не разделили ли наука и искусство между собой эволюционно-спасительные функции этих двух решающих биологических механизмов – общевидовой наследственности и индивидуального иммунитета?

Наука – одна для всего вида homo sapiens: объективное познание мира общезначимо. В его открытиях не имеют права отражаться личные черты познающего. Искусство – свое для каждого: познавая себя в мире или мир через себя, каждый отражает в нем свою индивидуальность. Безличное искусство, как известно, не надобно никому. И открытия искусства уже не общезначимы: всякий потребитель искусства ищет в этой сфере близкое себе.

Подобно наследственности и иммунитету, наука и искусство – достояние всего вида homo sapiens. Но сохранению, развитию и могуществу человечества они с первых шагов служили по-разному. Наука – словно бы в подражание консерватизму наследственности – передавала из поколения в поколение копящиеся опыт и знания, общеобязательные для всех. Она помогала роду людскому в его историческом восхождении, как целому. Искусство – словно бы в подражание иммунитету – помогало в каждом поколении утверждению индивидуальностей (и тех, кто его создавал, и тех, для кого оно создавалось). Оно позволяло выражать и оберегать индивидуальные различия людей. И потому – тоже помогало людскому роду в его историческом совершенствовании.

…Издавна известно: параллели – не доказательства. Они, между прочим, потому не доказательства, что параллели в нашем эвклидовом мире никогда не пересекаются, то есть сходятся к общей точке лишь в бесконечности. Но в том-то и заключена их прелесть (и плодотворность): они разрешают сколь угодно далеко продолжать размышления. И оправдывают странное признание Нильса Бора, сбереженное для нас его первым ассистентом Крамерсом: «Мой метод работы состоит в том, что я стремлюсь высказать то, чего, в сущности, высказать еще не могу, ибо пока не понимаю этого сам». Каждый из нас, пытаясь высказать еще не понятое до конца, может удобно чувствовать себя под защитой такого авторитета.

Мне хочется протянуть намеченную параллель из далекой дали первобытных времен в современную эпоху научно-технической революции. Дело в том, что у этой эпохи есть свои беды.

Драматичной стала проблема охраны окружающей среды – никогда прежде не объявлялась она глобальной заботой всех стран. Существует и другая опасность, о которой с готовностью и не без оснований часто говорят философы, публицисты, ученые, художники: угроза усреднения и подавления человеческой личности – превращения человека в робота автоматики. Не думаю, чтобы эта угроза была столь же глобальной, как первая, но от этого реальность ее не исчезает. Тут все лишь сокровенней и глубже.

Так, параллельно проблеме охраны внешней среды возникает проблема охраны внутреннего мира человека. И так же, как в решении первой проблемы неоценима роль науки, так в решении второй неоценима роль искусства!

Все выступающие в этой дискуссии ищут и, как правило, с успехом находят интуитивно-творческие основы общности искусства и науки в эпоху НТР. С тем большей настойчивостью мне бы хотелось отметить различие функций этих двух сфер культуры в истории и бытии биологического вида homo sapiens. Хотелось бы повторить, что они совершенно по-разному служат одной цели.

Насущные задачи своего самосохранения этот замечательный вид в конце концов всегда разрешает. Нет причин сомневаться, что человечество сумеет решить проблему охраны природы. Кроме благоприятных социальных условий для этого понадобится все более мощное развитие науки. Нет причин сомневаться, что и проблема охраны внутреннего мира человека тоже будет решена. Для этого кроме все тех же социальных условий понадобится расцвет искусства в его неограниченном многообразии. И потому, вопреки распространенному пессимизму, я думаю, что по глубинной логике истории и природы длящаяся эпоха НТР с большой вероятностью сможет привести нас к эпохе нового Ренессанса.

А нам нужно только делать все, чтобы эта вероятность обернулась достоверностью.

 

Б. КЕДРОВ

ИСКУССТВО И ПРОБЛЕМЫ ВОСПИТАНИЯ

Проблема, которую мы обсуждаем, имеет много аспектов.

Хорошо говорили здесь относительно воспитания. Надо воспитывать человека гармоничного, способного не только увлекаться автомашинами и гарнитурами, но и интересоваться литературой, искусством. Но задумываемся ли мы над тем, как это происходит сейчас, например, у молодежи? Обеспечивается ли сейчас такое развитие молодого поколения, чтобы в условиях научно-технической революции, в условиях взаимодействия искусства и литературы, с одной стороны, и науки и техники – с другой, действительно происходило бы гармоничное становление личности, с правильным сочетанием интересов материального порядка и интересов духовного порядка? Секрет здесь, как мне кажется, заключается в том, что воспитание надо понимать как обязательно включающее в себя активную выработку духовных потребностей у человека. Эти потребности могут быть выработаны только в процессе освоения художественных ценностей, между тем как интересы или потребности материального порядка возникают более или менее автоматически, порой их чрезмерное развитие нужно даже как-то сдерживать, ограничивать, особенно если оно получило одностороннюю направленность. А вот чтобы выработать устойчивый интерес к хорошей книге, к хорошей и нужной духовной пище, должна быть проведена колоссальная и очень умная воспитательная работа, начиная со средней школы и даже детского сада. Иногда дело в некоторых школах так поставлено, что воспитание духовных интересов и вообще гуманистических чувств у молодежи подавляется по сравнению с накоплением школьных знаний в области математики, техники, физики и других наук.

Как же здесь быть? Мне кажется, что в ходе воспитательной работы соотношение литературы и искусства с тем, что дает наука и техника, состоит в том, чтобы все силы и главное внимание направить на решение более трудной задачи, а именно на то, что труднее поддается воздействию воспитательной деятельности, на выработку духовных потребностей у будущего строителя нашего общества. Поэтому если раньше упор делался на науку и технику, то сейчас следовало бы перенести упор на искусство и литературу. Дабы не вырос хороший инженер, хороший работник, который вполне удовлетворен тем, что он хорошо зарабатывает, что у него есть автомашина и т. д., а достаточно развитых духовных потребностей и запросов у него не будет. Недостойно человека жить в полном материальном довольстве, но быть лишенным духовных интересов.

Есть мнение, что наука и в особенности техника как бы подавляют личность человека, нивелируют ее, подчиняют ее себе, превращая в свой придаток. Это можно сказать и о материальной стороне жизни человека, если она превалирует над духовной ее стороной, выходит на первый план и становится самоцелью. Развитие, причем широкое и устойчивое, духовных запросов, потребностей и интересов становится в этих условиях гарантом того, что опасность стирания человеческой индивидуальности, нивелировки личности будет устранена, что в человеке возникнут и закрепятся высокие идеалы и вкусы к жизни, а не одно лишь меркантильное стремление к бытовым удобствам и накоплению материальных благ.

Об этом всегда надо помнить в условиях научно-технической революции. Но что такое научно-техническая революция? Это процесс, который требует раскованности человека. Не может быть успешно и всесторонне осуществлена научно-техническая революция, если ее будут претворять в жизнь люди, которые развиты однобоко. По-видимому, механизмы эти еще слабо изучены. Но характер творческой деятельности таков, что любая ее сфера органически влияет на другие сферы творческой деятельности.

  1. При подготовке данного текста к публикации автор включил в него также материалы из своего выступления на Шестом съезде писателей СССР.[↩]
  2. Нильс Бор, Атомная физика и человеческое познание, Изд. иностранной литературы, М. 1961, стр. 111.[↩]
  3. Чарлз Дарвин, Воспоминания о развитии моего ума и характера (Автобиография). Дневник работы и жизни, Изд. АН СССР, М. 1957, стр. 148.[↩]
  4. »Материалы XXV съезда КПСС», Политиздат, М. 1976, стр. 79. [↩]
  5. »Вопросы литературы», 1976, N 5, стр. 104. [↩]

Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.

Уже подписаны? Авторизуйтесь для доступа к полному тексту.

искусство, наука, или ремесло? / Хабр

Разработка программного обеспечения с самого своего начала и по сей день существует на стыке науки, искусства и ремесла. Постоянно балансируя на границе этих трех сущностей, она, тем не менее, не желает стать ни одной из них. Строгие законы логики с одной стороны, широта выбора алгоритмов с другой, и шаблонные методы решения типовых задач с третьей стороны позволяют рассматривать разработку ПО с совершенно разных точек зрения и делать выводы, иногда противоречащие друг другу.

Человек же, по своей природе, не любит неопределенности и пытается понять сложное путем упрощения. Так и программирование часто рассматривают только с какой-то одной стороны, сознательно или несознательно не замечая остальных его свойств.

В разработке ПО странным образом переплетаются кажущаяся простота и невероятная сложность, жесткие правила и полная свобода, необходимость и необязательность. По опыту работы приходилось не раз наблюдать как сложность и простота в разработке ПО причудливо менялись местами, приводя к совершенно непредсказуемым, хотя и не всегда отрицательным, результатам.

Ремесло программирования: кажущаяся простота


Если хотите получать удовольствие от программирования, оно должно показаться простым. В конце концов, как учил нас основоположник кибернетики Норберт Винер, ничто не мешает представить любой алгоритм как «черный ящик» с данными на входе и результатами на выходе, и если противоречий в этом не замечено, то, вуаля, осталось отдать этот ящик кодерам, выступающим здесь в качестве ремесленников, которые за умеренную плату изготовят продукт, и дело в шляпе.

В самом деле, типов операторов всего-то три: безусловный, условный и циклический. И с помощью этих трех можно запрограммировать без преувеличения что угодно. Куда уж проще. Примерно такую логику берут на вооружение сторонники рассматривать программирование как ремесло. Из этой логики, например, также следует и то, что руководить разработкой ПО может любой здравомыслящий, как он сам в этом уверен, человек. При этом, само собой разумеется, он не обязан быть специалистом в программировании.

Думаете это не так? На моей долгой памяти, не только у меня но и у моих знакомых, программистами руководили специалисты из следующих областей, как говорится, извините, если кого забыл: инженер по трубопроводам, физик, геолог, электронщик, дипломированный фотограф, специалист по английской литературе, и даже романтик с большой дороги без высшего образования.

Искусство программирования


Конечно, изредка встречались среди руководителей и специалисты по программированию, что было, то было. Компания, как видим, получается пестрая. Что из этого может получиться? Например, вам могут сказать:

— У нас есть программа в исходных кодах, но она немного не полная. Нужно изучить ее и сделать аналогичную или даже лучше, так как я точно знаю, что у этой программы есть недостатки.

Вы смотрите на исходники и понимаете, что не хватает модуля с ключевой функциональностью, которую и надо «улучшить». Говорите об этом руководителю, то есть специалисту по чему-угодно-только-не-программированию, и он удивленно и слегка недоверчиво глядя на вас отвечает, что он точно знает что программа, которую он вам дал, и есть то что вам нужно, потому что так сказал программист, который и передал ему эту не совсем полную программу.

После чего вы начинаете пояснять свою точку зрения и ненароком вставляете ненужные математические термины из предметной области задачи. И тут наступает момент истины. Ваш руководитель, слегка выпрямив спину, с металлическим блеском в глазах, заявляет, что у него гуманитарное образование, он никогда не любил математику, а точнее, ее просто ненавидит. Занавес. В сознании проносятся видения взрывов звезд и камни, рушащиеся в бездонный разлом земной коры, и мысли о том, что добиться внятных сроков решения задачи не получится в принципе, равно как и оценить предложенный вами способ решения задачи. Даже просто понять что на самом деле хочет ваш руководитель можно будет только после того, как вы несколько раз покажете ему готовое решение, но это будет не-то-что-он-хотел.

Это, конечно, смешно, скажете вы, но это уж слишком частный случай! Хорошо, вот вам еще один пример, варианты которого я наблюдал неоднократно. Делать программы приятно вообще, а особенно, когда не несешь за них ответственность. Точнее, когда эту ответственность можно незаметно переложить на кого-то другого. Руководитель как никто другой переживает за успех проекта и поэтому имеет полное право, а может даже обязанность, особенно если у него это немного получается, внести свой скромный вклад в написание программы, которую поручено сделать вам.

Итак, вам поручено написать программу. Задание более или менее понятно. Сроки… в общем, согласованы. Вы собрались с мыслями, представили в целом что и как будете делать и принялись за работу. И тут получаете письмо от шефа, где он сообщает, что сделал программный модуль, который решает один вопрос для вашей программы, в котором он очень хорошо разбирается. Естественно, эта библиотека пригодится компании и в других проектах.

Вот ведь, талантливый человек талантлив во всём. Интересно, как он эту библиотеку отлаживал, думаете вы, понимая, что с этим придется что-то делать. И с видимым энтузиазмом подключаете библиотеку к своему проекту, уже представляя выражение своего лица, когда будете говорить шефу, что после многих тестов, по вашему мнению, глючит именно его библиотека.

В другом варианте, шеф прибегает в комнату программистов и с невинным детским видом подсаживается к одному из них, глядя на процесс написания программы. Затем на шефа, в который уже раз, снисходит гениальное просветление, в котором он понимает, что на самом деле в пользовательский интерфейс, далее по выбору: в базу данных, структуру класса, функцию и т.д., нужно внести изменение, которое будет окончательным и… ну вы же сами видите что так и надо было сделать!

Конечно, программисты видят и не сомневаются. Проект амбициозный, но не слишком долгий, где-то на три месяца. Задача, в общем, не очень сложная. Вам же все объяснили. Документацию писать нет большого смысла, потому что команда у нас небольшая. Тема описана в литературе. Программисты опытные. Да, эти изменения изначально не были предусмотрены, но они, по большому счету, несущественные. Слегка отклоняемся от графика. Ну что ж, всего не предусмотришь. Заказчик понимает, что проект сложный и согласен потерпеть.

Примерно через полгода, один из лучших программистов проекта, после перекура, тихо, но уверенно говорит вам:

— Я уже вообще не понимаю что мы делаем.

Программирование как наука или как измерить труд программиста


Помните как в школе на лабораторной работе по физике вычисляли на практике ускорение свободного падения. Точное значение почему-то не получалось. Когда у меня получилось 9.6 м/c2, и это сильно отличалось от истинного значения, я спросил учительницу что делать. Напишите 9.7, это больше похоже на правду, сказала она. Другими словами, мы верим в идеальную науку, но практика иногда подбрасывает сюрпризы.

Документация полезна, никто не спорит. Но, не во всех случаях. Например, для маленьких проектов она не нужна. Пока пишешь документацию, программа уже давно будет написана, так зачем тратить время. Пользовательский интерфейс самоочевиден. По исходникам легко понять что делает программа. Просто проект нужно сделать срочно. У нас нет технического писателя. Полная документация по стандартам разработки — это слишком сложно. Ее все равно никто не читает! Мы прошли обучающие курсы по официальным методикам разработки проектов. Мы можем создавать документацию, но для своих проектов мы ее не пишем.

— Но вы же разрабатываете программы на заказ. Вашими программами пользуются клиенты, перед которыми вы имеете какие-то обязательства, по крайней мере по поддержке ваших программ. А если через год они найдут в вашей программе ошибку? Или захотят внести доработки, а программист сменился или просто забыл что он там написал? У вас ведь уже не один десяток проектов. Что вы будете делать без документации если завтра один из ваших заказчиков позвонит и попросит что-то сделать с одним из ваших проектов?

— Пока еще никто не звонил.

— Сколько строк кода в день вы обычно пишете? — эйчар пристально смотрит вам в глаза.

Вообще-то, лучшие алгоритмы часто бывают самыми короткими, думаете вы, мысленно перебирая варианты. Двести. Тысяча. Две тысячи строк… А вы знаете сколько кода иногда приходится переписать чтобы получить одну небольшую функцию, думаете вы. А еще вспоминаете случай, когда вы укоротили в 4 раза недокументированный код на SQL, и он стал выполняться в 9 раз быстрее, но отчего-то молчите.

Философ Алексей Лосев: Наука без искусства и без любви — уродство!

Третий год «Родина» сотрудничает с удивительным сайтом «Прожито» (PROZHITO.ORG), на котором собрано более 2300 дневников россиян XIX-XX веков. Очередной выпуск «Прожито с Родиной» приурочен к Дню российской науки, который отмечается 8 февраля.

Стилистика и орфография авторов сохранены.

Сокровенные мысли выдающихся ученых из их личных дневников (1862-1961)

1862 ГОД

Василий Ключевский, историк, профессор Московского университета, председатель Императорского Общества истории и древностей российских при Московском университете

9/21 марта. Жутко стоять между двух огней. Лучше идти против двух дул, чем стоять, не зная, куда броситься, когда с обеих сторон направлены против тебя по одному дулу.

Мне часто хочется безотчетно и безраздельно отдаться науке, сделаться записным жрецом ее, закрыв и уши и глаза от остального, окружающего, но только на время. Здесь не страх перед действительностью, не трусость от сознания недостатка сил для восприятия и осуществления того, о чем речь ведется всеми деятелями нашей современной жизни. Нет, хочется поскорее понабраться нужных запасов, без которых, говорят, ничего нельзя сделать, а чтобы скорее сделать это, я думаю на время замкнуться и не развлекаться. Но стоит заглянуть в какой-нибудь из живых, немногих наших журналов, чтобы перевернуть в себе эти аскетические мысли, стоит встретиться только с этими речами и вопросами, чтобы увлечься ими и забыть мирную книгу.

В самом деле можно ли спокойно оставаться и смотреть, когда там копошится мысль в каком-нибудь далеком уголке Руси, когда неотступно, со всей силой тянут к себе эти вопросы, глухо, но сильно раздающиеся из-под маскированной, а подчас и немаскированной речи? И готов сказать себе: стыдно оставаться глухим при этом родном споре, стыдно не знать его.

Что же за беда такая, что наука должна непременно заколачивать ухо от всего, что творится и шумит перед тобой! Жутко стоять между двух огней!

Л. Пастернак. Портрет В. Ключевского. 1909 год.

1907 ГОД

Николай Вавилов, генетик, ботаник, селекционер, географ

11/24 ноября. В начале бы слово, и слово бы делом. Да, в науке важную роль играет слово. Человек, посвятивший себя той или иной области науки, когда передает свое знание людям, должен увлечь их, должен говорить самое интересное, самое нужное, чтобы возбудить любопытство, симпатию и даже и любовь к науке. Всякая наука глубоко интересна, когда посвятишь себя ей, когда углубишься в нея. И вот эту-то любовь и надо уметь передать людям.

Николай (слева) и Сергей Вавиловы с матерью. 1916 год.

1909 ГОД

Сергей Вавилов, физик, основатель научной школы физической оптики в СССР, академик и президент АН СССР

19 января/1 февраля. Поскольку возникает у меня потребность теоретического миросозерцания, постольку я не стесняюсь. Для меня […] единственным миросозерцанием является наука, как познающая мир без вмешательства личности. Наука чистая от всяких проклятых вопросов о цели жизни, Боге, и пр[очей] ерунде.

Личность — только вещь в мире, не более (в Маховском смысле вещи). Но как только перехожу я в практику, я, конечно, принимаю личность как нечто данное, ценное (поскольку вся практика обусловлена личностью), и ей я начинаю служить, для нее изучаю науку, для нее наслаждаюсь искусством. В науке я иду от личности к миру, в искусстве, наоборот, от мира к личности. Я соединяю в себе два полюса — науку для теории и искусство для практики.

Искусство и наука — мой символ веры — основные принципы моего миросозерцания.

4/17 февраля. Сегодня ужасный день. Трещит голова, ничего не делаю, валяюсь, хожу как безумный снизу вверх, сверху вниз. И теперь-то я уж окончательно понял причину: недостаточно я еще поспел для науки, нужно и жить, жизнь нужна, как соль в кушанье. И уже разве такие противоположности [как] жизнь и наука, разве они исключают друг друга? Нет, нет, я убежден, они различны, но [не] противоположны. Полечимся жизнью.

1910 ГОД

Сергей Вавилов

13/26 марта. Вчера мне исполнилось 20 лет. Треть жизни, по крайней мере, прожита. До поставленной мною цели — «ученого» в эти 20 лет я еще далеко не достиг, все еще в тумане и иногда бывают даже сомнения, достигну ли когда-нибудь. Последние два года я несомненно поворачиваю и даже довольно круто поворачиваю кривую моей жизни. В сущности я всегда был частью поэтом, мечтателем, философом или ученым. Это я помню отлично. Теперь задача в том, чтоб сделаться ученым всецело, всецело уйти в область «зеркальности». Этот и будущий год для меня во многом решающий.

1911 ГОД

Николай Вавилов

16/29 апреля. Чем > забредаю в сферу научного мышления, тем страшнее путь. В ушах звенит: не успеешь, не знаешь, такая бездна познания впереди и ясно вижу, что должно ограничить себя, Боже упаси лезть в чистую ботанику, биологию — черезчур богата должна быть систематическая подготовка, нужен глаз, одним словом с кувшинным рылом и т. д. Не путь и в чистую агрономию, там делают прекрасно свое дело, лучшие работники, но их хватит.

В душе лежит глубокая симпатия к биологии. Жизнь кажется проясняющейся в ея свете. И если суждено иметь к[акое]-л[ибо] >е определенное возрение, ясно для меня — биологическое. Чем глубже пробираешься в недра биологического мышления — тем проще становится жизнь. Эта симпатия по-видимому внутренняя — angeboren.

Ее и принимаю за основу.

1913 ГОД

Алексей Лосев, философ и филолог, профессор, доктор филологических наук

1/14 мая. […] Эх-ма! Кто полюбит филолога, получающего за громадный труд ничтожное жалованье? Кто полюбит филолога, который целую жизнь то у других учится, то сам преподает какую-то науку о духе, какие-то гуманитарные науки? Разве не лучше его инженер, врач, юрист, которые удовлетворяют наши насущные потребности, которые дают счастье видимое, осязаемое, а не какие-то занебесные идеалы, ни для кого не очевидные, ни для чего не приспособленные? Вот и Люся не хочет понять меня, хотя надо сказать, что моя практика отношений к ней в течение целого года, — это наталкивает меня на некоторые размышления, возвышающие Люсю.

1914 ГОД

Алексей Лосев

16 февраля/1 марта. […] Я вспомнил незабвенные ноябрьские дни, когда я выходил в 4 часа из Института после погружения в науку, и выходил только для того, чтобы вспомнить свою милую Люсю, свою небесную любовь, столь же далекую от земли, как и функциональная психология. Да, надо жить наукой. Ею можно жить. Не ей одною, это правда. Наука без искусства и без любви — уродство. Но, с другой стороны, что же такое искусство и любовь без науки?

Наука без искусства — созерцание предмета познания издали, «сквозь зерцало, как бы в тумане», по выражению Апостола, здесь непобедимая дистанция познающего и познаваемого. Искусство же и любовь без науки — порывание без осознанной цели, утомительный бег на месте.

Алексей Лосев с женой на Беломорканале. 1933 год.

1918 ГОД

Милица Нечкина, историк, академик АН СССР

17 октября. […] Господи, как трудно, как тяжело быть одной, совершенно одной в научной работе. Университет сейчас совершенно замер, на лекции ходят по одному студенту, иногда не бывает никого. Как много громадного труда тратится совершенно бесплодно. С закрытыми глазами, как слепой щенок, карабкаешься на острые, недосягаемые вершины научной мысли: пальцы слабые, детские, устала, а в душе ужасное сознание того, что сделанного до смешного мало, а сделать предстоит такую бездну, перед которой замирает дыхание. И как у края бездны испытываешь странное желание броситься вниз, так и здесь хочется. Закрыть глаза и… будь что будет. И вот здесь — одна!

Крошечная горсточка моих однокурсников еще слепее меня, она еще ищет то, что нашла я, а я нашла так мало, так мало…

Чувствовать, что ты бесконечно мало знаешь и все-таки по знаниям на целую голову выше окружающих, разве это не ужас? Мне хочется, чтобы кругом меня ключом била научная молодая работа, чтобы все исследовали что-нибудь, думали, спорили, рассуждали, чтобы каждая новая научная идея сразу претворялась во многих молодых мозгах — сколько бы пропастей можно было перескочить одним прыжком. Если бы я искусственно не создавала себе такой рабочей обстановки в моем Эртоне, я бы была еще несчастнее.

«Слепой щенок» — как это точно, как верно, как близко подходит ко мне сейчас.

1939 ГОД

Василий Трушкин, литературовед, критик, доктор филологических наук, профессор Иркутского госуниверситета

10 июля. […] Заларинские учителя обвиняли меня в отсутствии упорства в работе, в несерьезном отношении к математике и в своих изысканиях доходили до того, что готовы были отрицать мои математические способности. Как они еще плохо знают людей. Я не из тех, к[оторые] идут по линии наименьшего сопротивления. Своим лбом я пробью себе дорогу в жизнь, и, разумеется, постулаты Эвклида не смогут преградить мне путь.

Если удастся поступить в институт, я помимо лекций по своей специальности займусь серьезным изучением астрономии, физики, алгебры, французского языка. Понятно, эти занятия не будут заключаться в срывании верхушек знаний «все понемногу и ничего», а явятся глубоким проникновением в сущность вещей. «Дайте мне точку опоры и я переверну мир». Такой опорой станет для меня наука. С ней я пойду на штурм мира.

1942 ГОД

Галина Комкова-Коржикова, гвардии лейтенант, мастер по вооружению ночного бомбардировочного авиационного полка. Студентка исторического факультета МГУ

17 декабря. Ура! Карандаш есть — теперь я вооружена с ног до головы, глазами, языком, наблюдениями и карандашом. […] Вообще, «непризнанный политрук», относись к себе трезво, смотри на себя критически, облик у тебя не военный, а душа, душа тоже. Ну а зачем ей быть военной?! Ведь это только страницы твоей немудреной биографии — теоретический и практический поиск, как быть полезной своей стране в год войны, а это не будет уже так длительно. Или ты не вернешься (потому что такова логика войны, не все с нее возвращаются, и ты это знаешь с пионерского возраста) или вернешься и окунешься в свою историческую науку.

Люблю ее, даже в разлуке еще больше, но теперь я знаю ее уязвимое место, она слишком повернута в прошлое, в область эстетики или культуры, и плохо готовит к современной войне.

Студенты послевоенных лет в аудитории МГУ.

1946 ГОД

Зара Минц, литературовед, доктор филологии, профессор Тартуского университета. Жена Юрия Лотмана

Нет ничего абсолютного. Так сказал еще Энгельс. Но он сам превратил учение о диалектике в абсолютную истину, в догму. Нам вбивают эту догму в голову и говорят, что она — единственно верная. А может быть, нет? Нам говорят, что в основе всего лежит вечное движение, вечный процесс рождения и умирания. На этом построена вся философия наша. Но, может, это не так? Ведь признают же другие ученые основу мира метафизической. Нам говорят, что первооснова всего — материя. Но ведь и Гегель не был дураком, и он признавал абсолютную истину, исходя из чего-то! «Вдруг» все, совершенно все, чему нас учат — неверно?!

Говорят, что диалектический материализм базируется на новейших достижениях науки. Но ведь из этих же научных открытий ученые Европы делают выводы, противоположные нашим! Кто же «прав»?!

Выходит, что никто. Все взгляды ученых — это сплошная «точка зрения». И со своей «точки зрения» каждый прав. Наша «точка зрения» — диамат, и мы говорим о неизбежности революции во всем мире. А у Ницше другая «точка зрения», и он приходит к другим выводам. Но почему же мы считаем, что наша точка зрения «лучше»? Только потому, что она выгоднее нам? (пр-ту)

И это не только в философии: все науки относительны. Считалось, что сумма углов тр-ка = 360 . Пришел Лобачевский и доказал, что это не так. Вся таблица умножения справедлива лишь постольку, поскольку она из «точки зрения» о том, допустим, что 1+1 = 2. А по Эйнштейну, кстати, выходит не так.

Правды нет. Есть лишь великое множество точек зрения. Из нескольких теорий оказывается справедливой (в глазах большинства) не та, кот. основана на лучшей из этих точек (ибо все они в равной мере относительны), а та, кот. защищают с большим умом и хитростью. В споре двух людей побеждает лишь тот, кто умнее и ловче. Семиклассник легко докажет первокласснику, что 2 х 2 = 5. Победа материализма над эмпириокритицизмом объясняется лишь тем, что Ленин умнее Маха.

С этим сознанием очень тяжело жить, но это так. Тот, кто докажет остальным абсурдность этой теории, докажет лишь, что он умнее меня.

Карикатура в журнале «Крокодил», критикующая генетику. 1948 год.

1954 ГОД

Лев Аннинский, литературный критик, литературовед

23 апреля. Один ученый говорил: литературовед — это препаратор, он засушивает живое произведение, режет, расчленяет и изучает его.

Но это не так. Теперь литературовед старается не «засушить» произведение при анализе; он режет и расчленяет его живьем.

Студенты МГУ на встрече с академиком архитектуры, автором проекта здания университета на Ленинских горах Л.В. Рудневым. 1950 год.

1958 ГОД

Олег Амитров, доктор геолого-минералогических наук

14 декабря. […] В «Правде» была статья против «Ботанического журнала». Восстановлено прежнее положение: генетикам снова придется сматывать удочки. Это возмутило и огорчило меня. Вообще, я думаю, основными принципами, которые создались у меня на основе пяти лет учебы в Университете, являются следующие:

Ничего не принимать на веру. Больше доверия оказывать фактам, чем каким бы то ни было обобщениям. Чем больше степень обобщения, тем меньше доверия. В философии лучше быть вообще агностиком, чем ортодоксально придерживаться какого-либо направления; ни в коем случае не идти от общих философских предпосылок к конкретным научным теориям. Критерий истины — практика, а не философия.

Никогда не связывать себя вступлением в Партию или другую организацию, требующую определенной идеологии.

В науке из двух враждующих течений никогда одно не бывает полностью правильным, а другое — целиком ложным; всегда есть рациональное зерно и в том, и в другом (много примеров; соответствует требованиям диалектического метода). Основная задача ученого, который хочет быть объективным — искать эти «зерна», сближать направления (как сделал Каблуков с теорией растворов).

А. Дейнека. Покорители космоса. 1961 год.

1961 ГОД

Валентин Пролейко, руководитель Главного научно-технического управления Министерства электронной промышленности СССР

17 марта. Трудно понять мне Левку. Он хочет взять от жизни максимум, а если это не удается, то зачем же жить. Я тоже стремлюсь прожить полнее, но, если не удается, — ограничиваюсь достигнутым. А вот Дижонов бьется до тех пор, пока не достигнет. Интереснейшая работа, глубокие знания — кандидат наук — но не такой кандидат, как В. Мак, который способен все лето без отпуска долбить философию, он — серьезный альпинист, автор собственных фильмов, владелец автомобиля, развитый человек. Но мне иногда кажется, что я не способен на большее. Не способен, отстав от ворон, пристать к павам. Чего-то во мне не хватает: то ли ума, то ли знаний, то ли упорства.

Проекты на стыке науки и искусства — мода или эффективный инструмент научной коммуникации


ФИЦ «Красноярский научный центр СО РАН» стал организатором дискуссии о перспективах развития научной фотографии и искусства. Художники, научные фотографы и научные коммуникаторы обсудили, как исследования ученых могут вдохновлять художников, есть ли какой-то эффект от того, что художник начинает работать с научным изображением и может ли научное изображение стать эффективным инструментом научной коммуникации. 

В Год науки и технологий ФИЦ «Красноярский научный центр СО РАН» стал организатором художественной выставки «Объекты и Структуры». Выставка стала первым проектом красноярских ученых на стыке науки и искусства. Две серии работ — лаконичных фотографий «Объекты» и коллажей на основе снимков электронного сканирующего микроскопа «Структуры» — показывают, как необычно можно представлять результаты научных исследований.  

После двух недель экспозиции работ в небольшом творческом пространстве организаторы получили несколько приглашений от местных музеев и выставочных пространств. Научно-художественные гастроли уже расписаны на полгода вперед. Но организаторов, безусловно, волнует, станет ли он настолько же успешным и понятым среди ученых, будет ли творческое переосмысление науки способствовать повышению ее узнаваемости, вовлекать в науку зрителей?

 

«Выставка стала для нас точкой входа в мир искусства. Можно сказать, что эксперимент удался, ведь мы получили положительные отзывы и предложения разместить наши работы в других местах. Но теперь нужно понимать, куда двигаться дальше, насколько эффективным с точки зрения научной коммуникации будет выбранный формат. Ведь в конечно итоге нас волнует повышение уровня доверия к науке в обществе и продвижение бренда красноярских ученых», — рассуждает кандидат биологических наук Егор Задереев, руководитель группы научных коммуникаций ФИЦ КНЦ СО РАН, один из кураторов выставки. 

 

Для ответа на эти важные для организаторов выставки вопросы они организовали экспертную дискуссию. Для Красноярска, да и для всего Сибирского региона такое актуальное направление искусства, как сайнс-арт, является относительно новым, поэтому к участию в беседе были приглашены авторы подобных проектов и специалисты по научной коммуникации из Санкт-Петербурга, Москвы, Екатеринбурга и Красноярска. 

Искусство и научная коммуникация


Специалист по связям с общественностью Центра научной коммуникации Университета ИТМО Валерия Прокуратова считает, что визуальная составляющая — один из важных аспектов научной коммуникации, перспективный инструмент преподнесения, объяснения и иллюстрации информации. В научной коммуникации можно работать с разными форматами вербального восприятия. Ярким примером является мультимедийная научная журналистика, в которой текст может сочетаться с фотографиями, видео и анимацией. При этом история рассказывается так, чтобы аудитория научилась взаимодействовать с научными данными, вовлекалась, заряжалась интересом узнать, что делают ученые. 

«Визуал — это база, с которой мы работаем, которая в дальнейшем перерастает в новые практики и форматы. Один из прекрасных проектов, иллюстрирующий это, — совместный проект с Всероссийским научно-исследовательским институтом метрологии им. Д. И. Менделеева в Санкт-Петербурге. Наши студенты с помощью данного проекта хотели показать, как ученые проводят измерения глубокой ночью, поскольку в другое время им мешает шум метро. После этого ребята еще придумали видеоигру о будущем человечества и роли метрологии в его осуществлении. Сегодня визуальные способы репрезентации для научной коммуникации — это тренд», — отметила Валерия Прокуратова.

 

SMM-менеджер Центра Art & Science Университета ИТМО Екатерина Юдаева отметила, что они создали одну из первых в России площадок, которая представляет возможность посетителю не только познакомиться с работами в направлении сайнс-арт, но и самому стать творцом. В таком формате визуальная составляющая помогает привлекать людей к науке за счет яркости и красочности. В большинстве случаев в подобных пространствах происходит некое взаимодействие посетителя с арт-объектом (визуальное, вербальное, физическое). В итоге человек переосмысливает научную составляющую. 

 

«Мы привлекаем людей в науку через чувство красоты, эстетики и чего-то нового, интересного. Здесь коммуникация науки и общества происходит через инструменты искусства. В этих проектах люди понимаю, что наука — это не что-то страшное, а наоборот, — красивое и завораживающее», — заключила Екатерина Юдаева. 

 

Рассуждая о тенденциях в области научной фотографии и искусства, менеджер в сфере культуры и образования, продюсер технологического искусства Анна Пеплова (Москва) подчеркнула, что сейчас роль изображений меняется. Если в традиционном представлении фотография документирует мир, то современный художник используют не саму научную фотографию, а связанные с ней гибридные формы. С приходом новых медиа- и цифровых технологий изображение может переводиться в другие формы, например при помощи искусственного интеллекта создаются медиаинсталляции, дополненные или виртуальные реальности. Такие преображения порождают интерактивные формы взаимодействия с экспозицией, заложенными в ней смыслами. Подобные проекты распространены довольно широко, и поучаствовать в них может любой желающий.

 

При этом надо помнить, что аудитория проектов, которые рождаются в результате взаимодействия ученых и художников, довольно узкая. Это характерно не только для России. Причина такого положения в специфике проектов. Чтобы понимать любое современное искусство, нужно войти в контекст, прочитать экспликацию, узнать про суть научного исследования и концепцию, заложенную в работу художником. 

 

«Мода на сайнс-арт привела к тому, что многие работы выставляются в музеях и в общественных пространствах, они доступны широкой публике. Но всегда возникает вопрос, насколько публика не только видит, но и понимает заложенные в проект смыслы», — делится своими сомнениями Анна Пеплова.

 

Впрочем, эксперт отметила, что существуют и узкоспециализированные программы, ориентированные на научную и узкую музейную специфику. В таком случае научная фотография выступает как документальный и доказательный базис, представляющий в каком-то смысле традиционный взгляд на мир.

Искусство фотографии

Фотограф, специалист по связям с общественностью Красноярского научного центра СО РАН и сокуратор выставки Анастасия Тамаровская рассказала о том, как родилась идея серии «Объекты», ставшей основой проекта. Перед ней стояла задача воплотить в изображении такие сложные тематики, как органическая химия, магнитная физика, генетические исследования в сельском хозяйстве. При решении этой задачи автору нужно было показать научные направления, но придумать новые образы, запоминающиеся символы. С одной стороны, они должны быть понятны и узнаваемы, а с другой — нести новую для зрителя информацию.   

«Первое, что приходит нам в голову — это стереотипы. Но это ловушка. Важно находить новые образы. Только они запоминаются и меняют нашу картину мира. Вообще, красивым и удивительным нам кажется только новое, а то, что мы видели много раз — скучным. В нашем фотопроекте мы пришли к идее показать научные направления через объекты. Именно такие переосмысленные научные символы и образы могут впоследствии проникнуть в массовую культуру через сайнс-арт. С одной стороны, фотография документирует факты, но с другой — добавляет им эмоции и новые смыслы», — рассказывает Анастасия Тамаровская. 

 

Руководитель красноярского Информационного центра по атомной энергии Ирина Билай рассказала про свой опыт взаимодействия фотографов и ученых. В течение двух лет в рамках проекта «Научный фотокросс» она занималась организацией экскурсий в научные лаборатории города. Организаторам было интересно, как фотографы отрефлексируют науку. При этом, как отмечает Ирина, на первых порах были опасения, что творческий взгляд художников будет фокусироваться на условной обратной стороне медали. Ведь людям из творческой среды часто близки темы хаоса, усиления неких мрачных идей. Так, во время самой первой экскурсии в лаборатории Красноярского государственного аграрного университета внимание камер было приковано к препаратам аномалий развития животных, паразитов, больных органов, законсервированных в формалине. 

 

В конечно итоге проект получился крайне удачным. После посещения десятка научных лабораторий в нескольких университетах и Красноярском научном центре была собрана подборка фотографий. Избранные работы выставлялись на Красноярской ярмарке книжной культуры. 

 

«Мне было приятно наблюдать, как люди реагируют на результаты нашего творчества, читают экспликации, когда сталкиваются с чем-то непонятным. В этом проекте мы, скорее, рассматривали самих фотографов как трансляторов популяризации науки. Ведь после каждой экскурсии они пишут об увиденном в социальных сетях, выкладывают истории», — рассказывает о своем опыте Ирина Билай. 

 

Фотограф и художник из Екатеринбурга Наталья Подунова поделилась своим опытом и мыслями о взаимодействии фотографии, искусства и науки. По ее мнению, проектов по совмещению науки и искусства в профессиональной фотографической среде не так много, поэтому она и ее немногочисленные коллеги, скорее, ощущают себя белыми воронами. В то же время она считает, что у этого направления художественной фотографии есть большой потенциал.

 

У Натальи есть успешный опыт, когда вместе с художницей они делали проект дополненной реальности. На фотографиях современного Екатеринбурга были дорисованы животные и растительность палеозойского периода. Авторы пытались погрузить сегодняшнего зрителя в атмосферу древнего мира. Результат был впечатляющим: выставку посетили порядка шести тысяч человек, многие оставили восторженные отзывы. 

 

«Главное — мы донесли до зрителей идеи теории эволюции и геологической истории Земли. Это научная коммуникация в прямом смысле этого слова, намного более эффективная, чем обычные лекции. В данном случае искусство помогает проще донести знания до адресата», — отмечает Наталья Подунова.

Наука как муза

Для художника и архитектора из Красноярска Алексея Шидловского визуальные миры науки — источник вдохновения. Он уверен, что некоторые вещи, которые можно в них обнаружить, невозможно придумать. К примеру, в своем проекте «Структуры» Алексей работал с изображениями со сканирующего электронного микроскопа. В данном случае художник получает то, что глаз не сможет увидеть в принципе. Прибор анализирует взаимодействие электронов с поверхностью, а уже затем преобразовывает язык электронных сигналов в понятные нам образы. 

«Из науки можно черпать вдохновение, она наполнена им. Очень странно, что до сих пор, в 21-м году XXI века, многие считают, что наука — это что-то угрюмое и непонятное. Наука — это весело и бесконечно красиво. Отрефлексировать научные данные и создать из них творческий продукт непросто, но мне, как художнику, очень интересно», — высказывается Алексей Шидловский.

 

Искусствовед и куратор выставок Нина Робачевская рассказала, как она делала первый сайнс-арт-проект в Красноярске. Тогда, в 2018 году, группа красноярских искусствоведов и специалистов в области культуры получила поддержку фонда Президентских грантов на проведение всероссийской выставки «Со-единение». Поначалу организаторам казалось, что люди искусства и науки говорят на разных языках. Но на практике вышло совсем иначе, и точек соприкосновения оказалось гораздо больше, чем это могло показаться на первый взгляд. Как и среди ученых, у каждого художника есть своя техника или идея, которые лежат в основе его работы. Именно тогда, например, зародилось сотрудничество художника Алексея Шидловского и физиков из Красноярского научного центра СО РАН.

 

«На три недели “Со-единение” стало пространством диалога между искусством и наукой. Такое слияние превзошло все наши ожидания. Тогда, за столь короткое время работы выставки, нас посетили около двенадцати тысяч человек. Я считаю, что за сайнс-арт-проектами будущее. Ведь обе эти сферы — наука и искусство — в конечно итоге производят то, что остается в вечности», — заключила Нина Робачевская.

 

Источник: Наука в Сибири

Управление как наука и искусство – Учительская газета

Талант руководителя проявляется в его яркой индивидуальности, оригинальности, в его нестандартном образе мышления и широком кругозоре

Управление считается одновременно древнейшим искусством и новейшей наукой. Понятие об управлении как об искусстве сложилось еще в античные времена, когда границы между миром искусства и миром науки не были так отчетливы. Явное разграничение между искусством и наукой произошло в XVIII веке, но самостоятельной областью человеческих знаний наука управления стала только в конце XIX века.

Листайте вправо, чтобы увидеть больше изображений

 

Для начала разберем понятие науки управления. Управление – процесс воздействия на человека или группу людей для поддержания определенного состояния или перевода объекта воздействия в новое состояние.

Как наука управление имеет свой предмет изучения, свою теорию, свою специфику. Теория управления изучает закономерности управленческого процесса и возникающие во время этого процесса отношения между людьми, соответствующие специфике объекта исследований, разрабатывает систему и методы активного воздействия на объект управления и определяет способы предвидения и прогнозирования изучаемых процессов.

Задача науки управления – выявление наиболее эффективных методов и средств достижения поставленных перед обществом целей, выявление мероприятий, повышающих эффективность самой системы управления в изменяющихся условиях деятельности.

Наука управления, как и любая другая наука, имеет свои фундаментальные основы. Существует четыре подхода к теории управления.

Процессный подход основан на идее существования универсальных функций управления. Системный подход сложился на базе общей теории систем. Ситуационный подход возник как попытка интеграции достижений всех школ управления и других отраслей науки. Согласно этому подходу любая организация – это открытая система, находящаяся в постоянном взаимодействии с внешней средой. Универсальный подход сложился на теории универсального управления, теории переходных процессов, теории относительности сознания.

Первые работы об основах научного управления появились в конце XIX – начале XX в. в ответ на потребности промышленного развития. Предприятия-гиганты испытывали острую необходимость в рациональной организации производства и труда, в четкой и взаимосвязанной работе всех подразделений и служб, менеджеров и исполнителей в соответствии с научно обоснованными принципами, нормами и стандартами.

Родоначальник теории и практики управления – Фридрих Уинстон Тейлор, выдающийся американский инженер-исследователь. Тейлор стал основоположником научной организации труда и менеджмента. В своей повседневной работе он рассматривал вопросы рационализации труда и производства для повышения производительности и эффективности. Тейлор сформулировал четыре принципа управления индивидуальным трудом рабочих: научный подход к выполнению каждого элемента работы; научный подход к подбору, обучению и тренировке рабочего; кооперация с рабочими; разделение ответственности за результаты между менеджерами и рабочими.

Другой известный специалист в области управления – Анри Файоль, французский горный инженер. Файоль считается основателем административной (классической) школы управления. Его принципами управления предлагалось руководствоваться при выполнении функций управления и решении управленческих задач.

В нашей стране в условиях нового общественного строя и социалистической системы хозяйствования идеи научного управления развивали А.А.Богданов, Е.Ф.Розмирович, А.К.Гастев, О.А.Ерманский, Н.А.Витке и многие другие ученые и практики. Марксистская парадигма экономического развития послужила основой для системы взглядов, в течение семидесяти лет определявшей развитие теории и практики управления. Критерием социальной ориентации экономики этой системы являлось всестороннее развитие личности. Роль экономического фундамента справедливого распределения по результатам труда играла общественная собственность на средства производства, а план выступал как регулятор производства.

Управление как искусство – это способность эффективно применять на практике накопленный опыт.

Искусство управления, как и всякий другой вид творчества, включает в себя талант и самобытность личности. Талант руководителя проявляется в его яркой индивидуальности, оригинальности, в его нестандартном образе мышления и широком кругозоре. Воздействуя на человека или группу людей, необходимо в полной мере понимать силы своего умения и отдавать отчет за свои действия перед обществом. Воздействие на человека силой своего умения и отточенного мастерства может оказаться непоправимо безнравственным, хотя в повседневной жизни мы зачастую пытаемся повлиять на окружающих людей любыми доступными нам способами.

В широком смысле термин «искусство» применяется к любой области человеческой деятельности, если работа выполнена грамотно, аккуратно, мастерски, искусно и в технологическом, и в эстетическом смысле. Человек, занимающийся искусством, проявляет способности к импровизации, высокое умение комбинировать элементы знания и интуиции. Искусство развивает воображение, способствует нравственному самосознанию и самоопределению, формирует творческий подход, эстетические вкусы и идеалы. Искусство в целом рассматривают как деятельность, направленную на изучение окружающего нас мира и его образное моделирование. Искусство управления полностью отвечает этому принципу, так как руководитель должен постоянно исследовать возникающие реальные ситуации и творчески подходить к решению поставленных управленческих задач.

В основе искусства управления лежит тот факт, что организации – это сложные социально-технические системы, функционирование которых зависит от многочисленных, разнообразных факторов внешней и внутренней среды. Люди, работающие в организациях и с организациями, – это самый главный фактор, учет которого требует не только использования научного подхода, но и искусства его применения в конкретных ситуациях. Поскольку каждый человек обладает своим особым характером, системой ценностей и мотивами к труду. Поэтому зачастую управление рассматривается как искусство, которое наравне с медициной или инженерным делом должно опираться на лежащие в его основе теории, принципы, концепции и методы. Это позволяет соединить науку и искусство управления в единый процесс, требующий не только постоянного пополнения научных знаний, но и развития личностных качеств менеджеров, их способности применять знания в практической работе.

Методы искусства управления подходят для применения в различных ситуациях, они универсальны. На результативность коммуникации влияет множество сложных, взаимосвязанных психологических факторов. От того, кому, когда и как разумнее изложить свои аргументы, зависит успешность воздействия на объект управления.

В различных видах управленческой деятельности выбор метода деятельности зависит от специфики этой деятельности и конкретных условий. Например, сбор необходимой информации можно осуществлять посредством анкетирования, интервьюирования, наблюдения; прогнозирование можно осуществлять методами «дельфи», экстраполяции, экономической модели.

Практическое управление в организации осуществляется с помощью системы методов, представляющей собой комплекс правил, процедур и способов воздействия на управляемый объект с целью достижения поставленных целей.

Методы управления характеризуются своей направленностью (на определенное производственное подразделение компании, отдел, конкретного сотрудника), целевой установкой (какая конкретная цель должна быть достигнута) и формой воздействия на персонал (прямое или косвенное, приказ или создание стимулирующих условий).

Метод Сократа

Неоценимый вклад в мировую цивилизацию внесли великие мыслители Древней Греции, среди которых стоит выделить Сократа (ок. 469-399 гг. до н. э.) – учителя и гражданина, создателя знаменитой афинской школы философии и риторики. Основы учения Сократа, который принципиально ничего не писал, известны лишь из сочинений его многочисленных учеников – Платона, Аристиппа, Антисфена, Евклида и позже Аристотеля. Платон так высоко чтил своего учителя, что вывел его главным персонажем всех своих философских диалогов. Сократ сформулировал сверхсложные задачи познания («познай самого себя и научись искусству жить»), дал определения таким этическим понятиям, как мужество, доблесть, справедливость, свои исследования сравнивал с искусством повивальной бабки, обосновал критическое отношение к догматическим утверждениям, получившим название «сократовская ирония». Исследуя проблемы человеческого общения, Сократ особое внимание уделял диалогу. Диалог развивается в непосредственном словесном контакте, в общении и является интерактивным поиском истины, искусством рассуждений и доказательств.

В современной риторике, в искусстве убеждать заслуженной известностью пользуется один из способов ведения диалога, получивший название метода Сократа, который неоднократно демонстрировал свое мастерство ведения диспутов, споров. Его метод ведения диалога строился на блестящем умении так строить логическую цепь умозаключений, что его оппонент был вынужден соглашаться с каждым доводом на любом этапе диалога, то есть отвечать «да, да, да» на каждой позиции логического построения Сократа. На этих диспутах Сократ, убедив своего оппонента, мог шутя доказать правильность рассуждений как своих, так и противоположной стороны, хотя постоянно подчеркивал, что всякое умение, если оно не опирается на справедливость и добродетель, является плутовством, а не мудростью.

Любопытное подтверждение разумности приемов Сократа и учеников его школы нашла современная физиология. Оказывается, оппонент, подготовленный к спору и настроенный весьма настороженно, даже агрессивно, соглашаясь в начале диалога с совершенно очевидными мыслями Сократа, успокаивался, его возбуждение падало, сердцебиение приходило в норму, его воля ослабевала, как и способность спорить с очевидными на первый взгляд истинами. В итоге искусно составленная логическая концепция Сократа побеждала.

Метод трех раундов

Искусство управления предлагает еще один метод ведения диалога, а именно способ убедить оппонента в правильности и разумности именно вашего предложения. Этот метод можно условно назвать методом трех раундов, так как модель ведения диалога чаще всего строится из трех частей (возможен и более сложный алгоритм этого метода). В первой части диалога (первый раунд) вы коротко излагаете суть проблемы или ситуации, соглашаясь с доводами вашего, скажем, руководителя и вызывая, таким образом, его положительные реакции. Во втором раунде вы даете несколько альтернативных вариантов решения проблемы, упомянув в том числе и свой, желанный. И в третьем раунде, когда сам оппонент поймет, что ненавязчиво упомянутый вами вариант лучший, нужно согласиться с ним.

Этот метод эффективен и в принципиально иных ситуациях – когда его применяет руководитель. Ему, скажем, необходимо добиться выполнения важных, но непопулярных в коллективе мероприятий. Можно провести совещание с руководителями структурных подразделений, можно подготовить соответствующий приказ и обязать коллектив выполнять необходимые мероприятия, но скрытных оппозиционных настроений, а может быть, и прямой критики в свой адрес руководителю не избежать. Но можно пойти и иным путем – пригласить двух-трех ведущих специалистов, к мнению которых особенно прислушивается коллектив, и поручить им, опытным и уважаемым профессионалам (это подчеркивается особо!), в четко обозначенный срок подготовить вариант решения возникшей проблемы. Нужно согласиться с оценками специалистами важности проблемы и предварительными вариантами ее решения. Собравшись вновь, выслушав и в основном одобрив предложения специалистов, ненавязчиво внести свои принципиальные коррективы (в этом случае второй раунд с производственной точки зрения особо сложен, но убедить двух-трех человек всегда проще, чем весь коллектив). И, наконец, третий раунд: проводится совещание, на котором возглавляющий группу специалист докладывает о разработанных мероприятиях, и после обсуждения и критики руководитель соглашается с его мнением.

Попытки добиться желаемого без достаточной аргументации вашей позиции и разумности предлагаемого варианта без предварительной настройки оппонента на благожелательный тон беседы редко дают положительный результат. Сфера диалогического общения чрезвычайно обширна – от обычной беседы двух людей – отца и сына, руководителя и подчиненного – до научной дискуссии и дипломатической полемики. Часто диалог государственных лидеров «один на один» может разрешить сложнейшие проблемы более успешно, чем долгие дипломатические переговоры.

Метод Штирлица

Одним из самых сложных и противоречивых инструментов управления является управленческое решение. В его основе лежит обоснованная разработка директивного документа, организующего и стимулирующего совместную деятельность членов коллектива. Чаще всего разрабатываются оперативные решения, обеспечивающие тактические, частные управленческие задачи: сроки выполнения, изменения в технологии, кадровые вопросы. Более глубоких творческих проработок требуют стратегические решения, которые зачастую касаются структурных изменений, вопросов перестройки привычного хода производства и постоянно сопровождаются негативными реакциями сторонников сложившихся, апробированных форм и методов работы. Сопротивления управленческим нововведениям можно ожидать не только со стороны рядовых сотрудников, но иногда и от высоких руководителей, ревниво относящихся к творческим идеям, им не принадлежащим. Отстоять свою идею, убедить оппонентов в своей правоте не всегда удается даже опытным, владеющим методами искусства управления и деловой полемики специалистам, и иногда приходится искать нестандартные, обходные пути.

Непрост в реализации прием, позволяющий навязать, протолкнуть свою идею, свой план вышестоящему руководителю или коллективу, условно называемый методом Штирлица (по фамилии героя популярного кинофильма, где этот метод наглядно демонстрируется в разговоре нашего интеллектуального супермена Штирлица с «очень плохим», но умным – редкий случай в нашем кино! – оппонентом, его начальником Шелленбергом). Суть этого метода: во время приватного разговора или на совещании нужно ненавязчиво, как бы вскользь, среди других вариантов решения упомянуть о своей идее и немедленно «забыть» ее. Если ваш начальник умен, то сразу же оценит разумность вашей мысли и потом, продумав ее, предложит эту идею как свою, значительно расширив ее, уточнив и конкретизировав. Человеку свойственно доверять больше идеям, родившимся в собственной голове, чем чужим. Ведь чаще всего вам важно добиться своей цели, а не тешить авторское самолюбие! Этот метод интуитивно хорошо знают и блестяще применяют многие умные жены: после неоднократных и деликатных намеков, вздохов и якобы сомнений произносится желанная итоговая фраза: «Что ж, пусть так и будет, как ты, мой умненький, сказал…» Другой вариант этого метода хорошо знают опытные чиновники: часто разумное, на ваш взгляд, или выгодное для вас управленческое решение лучше не предлагать напрямую руководству, а подготовить его среди других пунктов плана работ. В результате такой нехитрой бюрократической игры вы вскоре получите утвержденный план работ, в котором будет строгое предписание подготовить в такой-то срок нужное вам решение.

Метод «лягушка в сметане»

Жизнь не стоит на месте, окружающий мир находится в непрерывном диалектическом развитии. Общественный прогресс не имеет линейного характера, восходящая линия развития общества есть результат взаимодействия многообразных процессов, и среди них решающая роль целенаправленной деятельности людей. Все стороны жизни общества – от социально-производственной деятельности до семейных отношений – являются ареной непрекращающихся настойчивых поисков, импровизаций, случайностей, ошибок и находок, ведь человек обязан искать способы адаптации к изменяющейся среде.

Иногда в ход жизни врывается непредвиденное и ломает привычные стереотипы: осложнения на работе, серьезная болезнь, трения в семье. Человек начинает искать выход из экстремальной ситуации, в тревоге мечется, старается вновь и вновь безуспешно следовать привычным методам, совершает новые ошибки или замирает в безысходной апатии. Такую ситуацию хорошо иллюстрирует известный эксперимент: в горизонтально лежащую бутылку поместили пчел и мух. Мудрые якобы пчелы стали настойчиво, до полного истощения биться о стекло в безнадежных поисках выхода, а глупые мухи хаотично метаться в бутылке и через несколько минут вырвались на свободу. В сложной, неординарной ситуации редко удается решить проблемы традиционными способами, нужно искать новые, нетривиальные методы, хотя и метод хаотичных проб и ошибок не всегда приводит к желанной цели (мухам очень повезло!).

В обеспеченной, благополучной семье жена за многие годы совместной жизни совершенно уверена в прочной привязанности мужа к ней и к детям, она перестает следить за своей внешностью, становится самоуверенной, сварливой, неряшливой. После бесконечных выяснений отношений с недовольным супругом, обсуждений ситуации с мудрой, но не всегда объективной мамой, телефонных советов закадычных подруг (увы, подруги часто делают вид, что проявляют сострадание, а в действительности тщательно избегают его) жена не всегда принимает верное решение или принимает его с опозданием. Есть даже термин – «куриный эффект»: курица решается перебежать дорогу в самый последний момент, когда ситуация становится уже весьма опасной! Когда наступает кризисная ситуация, то у людей часто возникает ощущение обреченности, бессилия, у них опускаются руки и парализуется воля. Иногда у человека прочно вырабатывается известный эффект буриданова осла, когда бесконечные сомнения, нерешительность, неспособность сделать выбор приводят к самым тяжелым психическим травмам. В этом случае крах неминуем. Здесь уместно вспомнить притчу о двух лягушках, попавших в кувшин со сметаной. Одна из них, считая положение безнадежным, прекратила борьбу и погибла. Другая продолжала бороться до конца, она пыталась выпрыгнуть из кувшина, отчаянно работала лапками, сбила из сметаны масло и в итоге смогла выбраться на волю.

Практически во всех сферах человеческой деятельности наука и искусство дополняют друг друга. Управление одновременно наука и искусство. Наука в той степени, в какой используется предшествующий опыт, социологические методы, психология человека, ставятся эксперименты, иначе говоря, используется точное знание поведения социальных систем в различных условиях внешней среды. Кроме знаний об управлении важен личный опыт человека, который не может быть выражен в формальных нормах администрирования. Искусство управления, по сути дела, есть приобретенные навыки принятия решений в нестандартных ситуациях.

Профессиональная подготовка специалистов управления стала одним из высокорентабельных вложений. Выполняя эту задачу, организация поднимается на уровень высших экономических достижений и решений социальных проблем.

Таким образом, для эффективного управления руководителю необходимо знать теоретические основы, обладать практическим опытом и способностью творчески использовать теорию и практику. Все это можно сказать проще. Каждый руководитель должен владеть наукой и искусством управления.

Анастасия АЛЕКСАНДРОВА, специалист по связям с общественностью школы №554

Искусство и наука — Искусство и наука

  • История:
  • Искусство и наука
  • Искусство и наука

1.
Арабский халифат

Арабский халифат
Установление феодального строя в халифате.
В завоёванных странах арабы перенимали у местного населения его занятия, смешивались с ним Чаще и охотнее, чем раньше, занимались земледелием . ..

2.
Борьба между наукой и церковью

Борьба между наукой и церковью
Джордано Бруно
Учение Коперника развили другие выдающиеся учёные. Среди, них был великий итальянский мыслитель, мужественный борец против церкви Джордано Бруно (1548-1600). …

3.
Борьба между наукой и церковью 15-17вв

Борьба между наукой и церковью 15-17вв
1. Развитие науки.
После путешествий Колумба и Васко да Гамы мореплаватели не переставали бороздить своими кораблями бескрайние просторы океанов.
В начале XVII …

4.
В древнем Киеве

В древнем Киеве
Город Киев.
На берегу Днепра, на крутых холмах, стоял главный город древнерусского государства — Киев. В 11-м веке он стал одним из самых больших городов во всей Европе. Огромный земляной …

5.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ НАУКИ И ПИСЬМЕННОСТИ В ДРЕВНЕМ ЕГИПТЕ

ВОЗНИКНОВЕНИЕ НАУКИ И ПИСЬМЕННОСТИ В ДРЕВНЕМ ЕГИПТЕ
1. Как труд человека преобразил берега Нила.
Тысячелетний труд крестьян и рабов преобразил долину Нила.
Во II тысячелетии до н. э. в долине Нила …

6.
Великий Новгород

Великий Новгород
1. Новгородская земля.
 Основные земли Великого Новгорода были расположены вокруг озера Ильмень. Далеко на север простирались новгородские владения — за Белоозером, Онегой, по Северной …

7.
Великий русский учёный М. В. Ломоносов

Великий русский учёный М. В. Ломоносов
Стране требовалось всё больше образованных людей. Они нужны были для того, чтобы строить и водить корабли, находить руду и золото, выполнять многие другие работы. …

8.
Великое Владимирское княжество

Великое Владимирское княжество
1. Возникновение Владимирского княжества.
 По мере ослабления власти Киева все больше подымалось и укреплялось княжество Владимирское, или Владимиро-Суздаль-ское. Оно …

9.
Живопись, Скульптура, Театр — в середине и второй половине XVIII в. в России

Живопись. Скульптура. Театр
1. Развитие русского искусства в других областях.
Живопись. В середине XVIII в. и второй его половине успешно развивались и другие виды искусства. В курсе русской литературы …

10.
Зарождение буржуазной культуры в Европе

КУЛЬТУРА ЕВРОПЫ В КОНЦЕ XV-ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVII ВЕКА
Зарождение буржуазной культуры в Европе
Культурные запросы буржуазии
Каждый класс создаёт свою культуру, потому что У каждого класса есть свои …

11.
Индия в средние века

Индия в средние века
Феодальная раздробленность 
Феодальный строй стал развиваться в Индии в начале нашей эры. Вскоре страна оказалась расчленённой на множество самостоятельных феодальных владений. …

12.
Искусство и литература в средние века — период 12-15 вв

Искусство и литература в средние века.
1. Архитектура
В XII веке в городах Западной Европы, освободившихся от власти сеньоров, началось большое строительство. Гордостью горожан и главным украшением …

13.
КУЛЬТУРА ДРЕВНЕЙ РУСИ

КУЛЬТУРА ДРЕВНЕЙ РУСИ
Высокое развитие ремесла на Древней Руси
Древнерусское государство славилось своими искусными ремесленниками. Ремесло развивалось и в деревнях — там были свои кузнецы, строители, …

14.
КУЛЬТУРА ЗОЛОТОЙ ОРДЫ. ИСЛАМ

КУЛЬТУРА ЗОЛОТОЙ ОРДЫ. ИСЛАМ
В Золотой Орде была своя культура. Русская культура повлияла на татарскую. В некоторых местностях татары переняли от русских приемы земледелия, их орудия. Русские заимствовали …

15.
Культура Византии

Культура Византии.
1. Высокий уровень культуры.  
В Византийской империи культура не переживала такого упадка, как в Западной Европе. Большие  города в Византии оставались центрами ремесла, торговли . ..

16.
Культура Европы в конце xv-первой половине xvii века — культура Возрождения

КУЛЬТУРА ЕВРОПЫ В КОНЦЕ XV-ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVII ВЕКА.
Зарождение буржуазной культуры.
1. Чем был вызван подъем культуры.
Новый класс — буржуазия по новому смотрела на мир. Владельцы мануфактур, купцы, …

17.
Культура Китая в средние века

Культура Китая в средние века.
1. Образование и наука Китая
Для управления огромной страной правительству требовались грамотные люди. В городах Китая было много школ и высших учебных заведений, но …

18.
Культура России в середине и во второй половине XVIII века. Наука. Образование

Культура России в середине и во второй половине XVIII века. Наука. Образование
1. Развитие науки и образования
В середине и во второй половине XVIII в. русская наука и образование развивались, хотя …

19.
Культура древней Руси

Культура древней Руси
Успехи славян в развитии хозяйства, их объединение в едином государстве, героическая борьба за независимость способствовали развитию культуры. Большие достижения были в различных …

20.
Культура и просвещение 18 в России — значение преобразовании Петра I

Культура и просвещение 18 в России — значение преобразовании Петра I
Строительство мануфактур, усовершенствование государственного аппарата, создание регулярной армии и нового флота — все это требовало …

21.
Культура средневекового Китая

Культура средневекового Китая
Книгопечатание
В средние века Китай был значительно культурнее стран Европы. В Китае впервые в мире был изобретено книгопечатание. Уже в IX веке здесь научились делать …

22.
Культурное строительство в 1946-1958 гг.

Культурное строительство в 1946-1958 гг.
После окончания Великой Отечественной войны перед страной встали огромных масштабов новые задачи в области культурного строительства. Первоочередной задачей в …

23.
ЛИТЕРАТУРА В ПЕРВЫЙ ПЕРИОД НОВОЙ ИСТОРИИ. КОМПОЗИТОРЫ 17- 19

ЛИТЕРАТУРА В ПЕРВЫЙ ПЕРИОД НОВОЙ ИСТОРИИ. ВЕЛИКИЕ КОМПОЗИТОРЫ 17- 19в
Литература.
Художественная литература является могущественным средством общения людей между собой. Читать произведения литературы …

24.
Образование и наука в средние века в Европе — в период XII-XV вв

КУЛЬТУРА ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ В XII-XV ВЕКАХ.
Образование и наука в средние века.
1. Культура и церковь.
В средние века люди не могли подчинить себе и культура грозные силы природы. Они были беспомощны …

25.
Подъём искусства и литературы в эпоху Возрождения

Подъём искусства и литературы в эпоху Возрождения
Леонардо да Винчи.
Величайшим деятелем итальянского Возрождения был Леонардо да Винчи (1452-1519). Он родился в небольшом городке вблизи Флоренции. …

26.
РАЗВИТИЕ МАТЕМАТИКИ, ХИМИИ, ФИЗИКИ — 17-19 ВЕКА

РАЗВИТИЕ МАТЕМАТИКИ, ХИМИИ, ФИЗИКИ. НОВОЕ В УЧЕНИИ О ЖИЗНИ
Практика и теория. Математика.
В XVIII-XIX вв. многие технические процессы совершались на основе чисто практического опыта, без теоретического …

27.
Развитие культуры в XIV-XVI веках в Российском государстве

Развитие культуры в XIV-XVI веках в Российском государстве
1. Москва — центр русской культуры.
В XIV-XVI вв. центром русской культуры стала Москва. Уже в конце XIV в. в Москве насчитывались тысячи …

28.
Развитие культуры в России в XVII веке

Развитие культуры в России в XVII веке
В курсе истории мы уделяли большое внимание изучению культуры со времени ее возникновения. Что же называется культурой?
Культурой называют достижения людей в …

29.
Развитие русского искусства, архитектура -середина и конец XVIII в

Развитие русского искусства. Архитектура
1. Русская архитектура.
В. Растрелли. Середина и конец XVIII в. отмечены расцветом русской архитектуры. Выдвинулось много высокоталантливых зодчих (архитекторов), …

30.
Развитие техники и науки в XVI-XVII веках»

Развитие техники и науки в XVI-XVII веках»
Новые изобретения к концу средневековья
Частые войны вызывали усовершенствование огнестрельного оружия, а успехи металлургии и средневековья. механического …

О колледже | Колледж искусств и наук

Image

Slide Text

Колледж искусств и наук — это лаборатория открытий и творчества штата Огайо

Объединяя идеи и дисциплины для создания смелых новых связей, мы расширяем возможности людей и раскрываем их потенциал, представляйте себе невообразимое, продвигайте инновации и решайте насущные проблемы в масштабах, с которыми мало кто может сравниться.

Интересные факты

Продвинутый уровень

Изображение

Изображение

Изображение

Изображение

Text

Преподаватели

Колледж искусств и наук, в котором обучаются более 80 специальностей и 100 неспециалистов, является академическим сердцем университета. Искусства и науки предоставляют исключительные возможности для сотрудничества в различных дисциплинах, сочетая творчество и анализ, чтобы действительно быть в авангарде мысли. Широта и глубина знаний в колледже дает студентам и исследователям критическое мышление и адаптивность, необходимые для успеха на протяжении всей жизни.

Специальности

Несовершеннолетние

Программы магистратуры

Сертификаты

  • Медицинская антропология
  • Аналитика данных
  • Производство движущихся изображений
  • Управление искусством

Text

Медицинская антропология — это раздел антропологии, опирающийся на биологическую и социокультурную антропологию для понимания здоровья и благополучия человека. Что делает медицинскую антропологию уникальной, так это то, что она рассматривает, как история эволюции человека сочетается с текущим культурным, экономическим и политическим контекстом людей, формируя их здоровье. Медицинские антропологи работают в университетах, больницах и клиниках, в сфере общественного здравоохранения, а также в национальных и международных агентствах здравоохранения, а также в неправительственных организациях (НПО), занимающихся вопросами здоровья.

УЗНАТЬ БОЛЬШЕ

Text

Специальность «Аналитика данных» является одной из первых в своем роде для крупного исследовательского учреждения в стране. Аналитика данных применяет фундаментальные научные принципы для анализа больших и сложных наборов данных. Эта быстро развивающаяся область нуждается в специалистах-практиках, обладающих опытом, охватывающим основные дисциплины информатики, математики и статистики, а также высокоразвитыми навыками критического мышления, решения проблем и общения. Это уникальная междисциплинарная специальность с академическим партнерством, редко встречающимся в других специальностях. Основным направлением является Департамент статистики и Департамент компьютерных наук и инженерии Инженерного колледжа.

УЗНАТЬ БОЛЬШЕ

Text

Студенты, специализирующиеся на производстве движущихся изображений, изучают все более междисциплинарную профессиональную область производства движущихся изображений и развивают глубокое понимание кинопроизводства в областях анимационного, документального, экспериментального и повествовательного кино. Программа делает упор на специализированную студийную практику, развитие навыков критического рассказывания историй и навыков визуальной грамотности.

УЗНАТЬ БОЛЬШЕ

Text

Специальность «Управление искусством» позволяет студентам изучать вопросы, проблемы и меры политики, влияющие на современное искусство и индустрию культуры, развивать деловые и управленческие навыки для принятия профессиональных решений в художественных и культурных организациях, а также заниматься творчеством и критическое мышление, признание возможностей и предпринимательство в искусстве и культурной среде. Студенты поймут профессиональную роль и обязанности успешных творческих личностей в современном обществе. Преподаватели Департамента управления искусством, образования и политики являются лидерами в области искусства, политики и управления в области искусства, а их выпускники работают по всему миру в карьере, связанной с искусством.

УЗНАТЬ БОЛЬШЕ

Художники, ученые и ученые мирового класса

Со 126 стипендиатами Американской ассоциации развития науки (AAAS), 26 членами Американской академии искусств и наук, 9 членами Национальной академии наук и 40 Гуггенхаймом Товарищи, наши преподаватели неизменно признаны экспертами в своих областях.

Исследования и творческий поиск

В колледже и по всему миру у нас есть преподаватели и студенты, приверженные новым интересным исследованиям, которые могут изменить планету и противостоять современным вызовам. Если вы хотите анализировать галактики и частицы из самых глубоких уголков космоса или работать вблизи и лично с мельчайшими бактериями, в нашем колледже есть место, где вы можете вдохновиться и вдохновить других.

Искусство: смелое, новаторское и захватывающее

Наши художественные учреждения в штате Огайо продолжают расширяться. В новом квартале искусств у сообщества Buckeye будут потрясающие ультрасовременные площадки для выступлений прямо на территории кампуса. Район искусств, который будет включать в себя новый дом для Музыкальной школы, а также новое здание для Департамента театра, кино и медиаискусства, сблизит творческих мыслителей и деятелей.

Художники, ученые и ученые мирового уровня

126 стипендиатов Американской ассоциации развития науки (AAAS), 26 членов Американской академии искусств и наук, 9 членов Национальной академии наук и 40 стипендиатов Гуггенхайма. Наши преподаватели постоянно признаются экспертами в своих областях.

Исследования и творческий поиск

В колледже и по всему миру у нас есть преподаватели и студенты, приверженные новым интересным исследованиям, которые могут изменить планету и противостоять современным вызовам. Если вы хотите анализировать галактики и частицы из самых глубоких уголков космоса или работать вблизи и лично с мельчайшими бактериями, в нашем колледже есть место, где вы можете вдохновиться и вдохновить других.

Искусство: смелое, новаторское и захватывающее

Наши художественные учреждения в штате Огайо продолжают расширяться. В новом квартале искусств у сообщества Buckeye будут потрясающие ультрасовременные площадки для выступлений прямо на территории кампуса. Район искусств, который будет включать в себя новый дом для Музыкальной школы, а также новое здание для Департамента театра, кино и медиаискусства, сблизит творческих мыслителей и деятелей.

Образовательная поддержка

На протяжении обучения в Колледже искусств и наук каждый студент отправляется в свое уникальное путешествие, открывая новые увлечения, приобретая новый опыт и развиваясь как в классе, так и за его пределами. Наши академические консультанты поддерживают студентов на каждом этапе пути, помогая каждому студенту найти и добиться успеха на правильном пути для себя.

Узнать больше