Операция по пересадке головы когда будет: Операции по пересадке головы смогут осуществлять уже к 2030 году — британский врач | Громадское телевидение

Пациент без головы

Группа исследователей сообщила об успешном восстановлении двигательной функции у животных с перерезанным спинным мозгом. Среди авторов публикации числится и Серджио Канаверо — тот самый итальянский нейрохирург, который уже много лет обещает пересадить голову человека на тело донора. Об истории этого проекта и том, как относиться к обещаниям Канаверо, по просьбе N + 1 рассказывает Петр Талантов, автор только что вышедшей книги «0,05. Доказательная медицина от магии до поисков бессмертия».

Трансплантация головы — любимый сюжет фантастических фильмов и разделов научных новостей. И дело не только в невероятной технической сложности пересадки. С одной стороны, мысль о жизни с чужим телом будоражит воображение, затрагивает чувство идентичности и заставляет задуматься о том, чем мы являемся. С другой — приоткрывает дверь в бессмертие. Если мы когда-нибудь научимся сбрасывать тела, как изношенную одежду, старости и смерти можно больше не бояться.

Все это обрекает любую новость о пересадке головы на бурное обсуждения. Уже некоторое время главный ньюсмейкер трансплантологии — Серджио Канаверо, не первый год обещающий вписать с помощью этой операции свое имя в историю хирургии. Если верить ему на слово, все необходимые технологии созданы и дело лишь за тем, чтобы собрать команду опытных хирургов и найти очень много денег. Но когда-то названные Канаверо сроки прошли, и даже первый потенциальный пациент успел передумать. Может быть, и правда, как говорят скептики (а их большинство), мы еще слишком далеки от того, чтобы планировать такую операцию всерьез?

Любая операция по пересадке органа требует решения сразу нескольких проблем, каждая из которых, не будучи устраненной, приведет к провалу. В случае с пересадкой головы критична защита мозга от ишемии (снижения кровообращения) — даже несколько минут ишемии приведут к необратимым изменениям в головном мозге и гибели личности реципиента. Судя по всему, именно поэтому были неудачными первые попытки пересадить собачью голову на донорское тело в начале XX века.

Восстановить кровоснабжение

Попытки поддерживать жизнь в отделенной от тела голове делал наш соотечественник Сергей Брюхоненко. В 1930-е годы, работая в Институте экспериментальной физиологии и терапии, он создал один из первых аппаратов искусственного кровообращения, названный автожектором. В двадцатиминутном фильме «Эксперименты по оживлению организма» показана отделенная от тела собачья голова. Она присоединена к аппарату и остается живой — реагирует на щекотку перышком, моргает и облизывается. Закадровый голос рассказывает, что подключенная к автожектору голова остается в таком состоянии в течение многих часов. Однако позже свидетели признались, что поддерживать собачьи головы в таком состоянии удавалось лишь несколько минут. А знаменитую сцену из фильма сейчас считают фальсификацией.

Опыты Брюхоненко вдохновили хирурга Владимира Демихова на еще более смелые эксперименты. Он пересаживал верхнюю часть туловища — голову и передние ноги — щенков на тело более крупных собак. Метод Демихова позволял провести операцию без угрожающей гибелью мозга ишемии. Животные выживали до двадцати девяти дней, при этом двигались, реагировали на стимулы и пили воду. Но в истории Демихов остался не столько из-за этого странного эксперимента, сколько потому, что первым в мире пересадил от одного животного другому сердце, легкие и печень. Благодаря его разработкам в 1967 году стала возможна успешная пересадка сердца от человека к человеку. Сделавший ее хирург Кристиан Барнард неоднократно приезжал в лабораторию Демихова и впоследствии называл его своим учителем.

Собаки Демихова гибли от иммунного процесса, называемого реакцией отторжения трансплантата. В отсутствие эффективных технологий подавления иммунитета такой исход был неизбежен. При пересадке головы реакция отторжения может быть направлена как на донорское тело, так и, что более вероятно, на голову реципиента. Даже сейчас, несмотря на подавляющие иммунитет лекарства, острое отторжение случается после 10-30 процентов случаев пересадки печени и почек. И если отторжение почки оставляет пациенту шанс дождаться нового донорского органа на искусственной почке, то отторжение головы наверняка грозит гибелью.

Подавить отторжение

Появившиеся в середине XX века методы подавления иммунитета способствовали относительной успешности экспериментов американского нейрохирурга Роберта Уайта. Он взялся за еще более сложную задачу: пересаживал изолированный мозг одной собаки в черепную коробку другой. Шесть операций прошли относительно успешно: нервные системы донорского мозга и тела-реципиента не были связаны, но мозг эффективно кровоснабжался — это подтвержадалось достаточной электрической и метаболической активностью, после операции животные жили до двух дней.

Впоследствии Уайт пересаживал обезьяньи головы: через несколько часов после операции они могли жевать, глотать еду, кусаться и следить глазами за движущимися объектами. Впрочем, жили они недолго: кровоснабжение по-прежнему не было достаточно эффективным. И хотя сверхострую реакцию отторжения пересаженных голов удалось предотвратить, Уайт достиг этого такими высокими дозами подавляющих иммунитет веществ, что они сами способствовали смерти животных.

Со временем Уайт планировал перейти к операциям на человеке, тренировался на трупах в морге и мечтал пересадить на донорское тело голову Стивена Хокинга. На счастье последнего тот не заинтересовался этой возможностью и пережил Уайта на восемь лет.

Большей продолжительности жизни животных смог добиться китайский хирург Жэнь Сяопин. Он изменил операционный протокол, добившись поддержания достаточного артериального давления в сосудах головы реципиента в течение всей операции. В 2015 году он сообщил о сотнях пересаженных мышиных головах, половина животных прожила после операции более 24 часов с максимальной выживаемостью до шести месяцев.

Жэнь также предложил изменить уровень, на котором голову отделяли от тела. Он предложил делать разрез достаточно высоко для того, чтобы ствол мозга с центрами регуляции дыхания и кровообращения оставался на донорском теле, которое сможет в результате самостоятельно дышать и снабжаться кровью без помощи аппаратов жизнеобеспечения.

Операция на человеке

Примерно в то же время на сцене появляется Серджио Канаверо. Малоизвестный ранее итальянский нейрохирург заявил, что может решить главную проблему пересадки головы — восстановить целостность спинного мозга. Пока все попытки срастить спинной мозг после разреза были неудачны. Есть несколько направлений, в которых идут исследования, но все они находятся на ранней стадии.

Делаются попытки стимулировать регенерацию нейронов с помощью электрических импульсов, использовать стволовые клетки. Интересны эксперименты с компьютерными интерфейсами: одно устройство считывает сигналы головного мозга и передает его другому, расположенному ниже места повреждения спинного мозга, которое дешифрует их и передает моторным нейронам. Хотя все эти технологии звучат многообещающе, ни в одном случае пока не удалось достигнуть полного успеха даже в экспериментах на животных. Тем более речь не идет о результатах, подходящих для людей: в мире тысячи пациентов с поврежденным спинным мозгом, и при наличии эффективной методики ее определенно будет на ком изучать еще задолго до операций по пересадке головы.

Канаверо назвал свою технологию GEMINI. Она заключается в очень точном и тонком разрезе спинного мозга и использовании полиэтиленгликоля в качестве вещества, «склеивающего» разрывы мембран нейронов. Канаверо заявил, что все технологии, необходимые для успешной пересадки головы, уже созданы и он проведет операцию на человеке в самое ближайшее время. По его оценкам, она должна была стоить около 15 миллионов евро, длиться более 36 часов и проходить с участием 150 медиков.

Вскоре появился и первый пациент. Канаверо объявил, что не позднее 2017 года пересадит на донорское тело голову 33-летнего российского айтишника Валерия Спиридонова, страдающего спинальной мышечной атрофией — редким наследственным заболеванием, сопровождающимся потерей двигательных нейронов и резким снижением мышечной массы.

Хотя Канаверо утверждал, что вероятность успеха операции не менее 90 процентов, у него не было минимально необходимых подтверждений, полученных в предшествующих экспериментах на животных. Единственное на тот момент доказательство того, что GEMINI в принципе может работать, — публикация его корейского коллеги Си Юн Кима. Тот сообщал, что полиэтиленгликоль привел к частичному восстановлению двигательной функции у мышей с перерезанным спинным мозгом. При этом внимательный читатель обнаружит, что, хотя экспериментальные мыши выздоравливали чуть лучше, разница с контрольной группой не была статистически значимой, то есть вполне могла объясняться случайностью.

Доводы против

Несмотря на готовность Спиридонова и энтузиазм Канаверо, возможная операция вызвала много вопросов и резкую критику большинства профессионалов. Риск гибели пациента в ходе операции или вскоре после нее был исключительно высок: большинство животных погибало в первые дни после трансплантации. Велик был и риск отторжения трансплантата — уменьшить его могла только мощная пожизненная иммуносупрессивная терапия, сама по себе источник смертельного риска. Шансы на обретение подвижности были эфемерны и ничем не подтверждены. А вот риск трудно поддающейся лечению нейропатической боли был вполне реален. С этой проблемой Канаверо тоже предполагал справиться хирургическим путем — разрушив участок мозга, отвечающий за передачу эмоционального компонента боли, который и вызывает связанное с ней страдание.

Вероятно, возникли бы и другие проблемы, о которых мы пока не догадываемся. Но даже перечисленного достаточно, чтобы понять: баланс потенциальной пользы и вреда вряд ли в пользу операции. Вывод останется тем же, даже если рассматривать пациентов, которым грозит неминуемая смерть.

Некоторые скептики вспоминали историю другого хирурга-трансплантолога Паоло Маккиарини, работавшего сначала в Каролинском, а затем в Казанском федеральном университетах. Тот утверждал, что разработал методику пересадки содержащей стволовые клетки искусственной трахеи — якобы орган приживается и не вызывает в организме пациента иммунного ответа. Позже оказалось, что методика не была апробирована на животных, не сработала ни в одном случае и Маккиарини обрек несколько пациентов на тяжелую операцию и сопряженные с ней страдания без малейшей надежды на улучшение.

Еще один, возможно, самый главный из аргументов критиков был абсолютно практического свойства. Спрос на донорские органы значительно превышает предложение. В среднем ежедневно 20 человек умирают, не дождавшись своей очереди. При этом ситуация не становится лучше: список ожидающих трансплантацию растет быстрее, чем количество доступных органов. Разумно ли использовать донорское тело, чтобы спасти (с мизерными шансами на успех) одну жизнь, вместо того чтобы использовать эти органы для спасения и улучшения жизни 10-15 пациентов?

Скромный результат

Однако время шло, а разговоры оставались разговорами. Получивший финансирование от китайского правительства Канаверо работает с Жэнь Сяопином. Недавняя публикация — результат их совместной работы. Но о пересадке головы речь больше не идет: работа ведется в рамках проекта по лечению травм спинного мозга. Хотя в конце 2017 году Канаверо разослал победные пресс-релизы об успешной пересадке головы, операция была сделана на трупе. Тем временем Валерий Спиридонов охладел к идее стать первым добровольцем для такой операции, женился и переехал жить во Флориду. По сообщениям зарубежных медиа, его красавица-жена родила здорового ребенка.

Мнение эксперта

К этой работе я относился бы с осторожностью. Группа Канаверо почти два года назад публиковала статьи, в которых говорила, что уже сейчас можно проводить операцию по трансплантации головы и есть испытуемый — тот российский программист. И только теперь появляется первая статья, в которой обосновывается то, что якобы уже два года назад могло быть реализовано. В стандартной практике бывает наоборот: сначала вы описывается теоретическую базу, потом проводите эксперименты in vitro, потом in vivo, и только после этого начинаете говорить о возможности операций на людях.

Теоретическая база, на которую опирается это исследование, недостаточна. Если вы посмотрите на список литературы в статье, то он очень маленький, и в основном авторы ссылаются сами на себя, на свои исследования, и это всегда настораживает, как, впрочем, и размер статьи.

Сам журнал, скажем так, не самый топовый на свете. Если бы эта статья была опубликована со списком литературы в 60-100 имен в Cell или Lancet, у меня было бы больше доверия к ней.

Важно, что Канаверо и его коллеги были инициаторами идеи использования полиэтиленгликоля — он якобы препятствует образованию рубца между нервными тканями и способствует восстановлению. Но независимых подтверждений этому нет.

И само это утверждение сомнительно: нервы не прорастают друг в друга не только потому, что там формируется рубец, но и потому, что у них в принципе невысокая регенеративная способность. Если учесть, что в самой этой же статье говорится, что существенной разницы в формировании рубца обнаружить не удалось, то механизм действия полиэтиленгликоля становится вовсе непонятным.

Многие группы работают над методами восстановления спинного мозга. В частности, интересные результаты дает электростимуляция, есть данные, что электростимуляция ниже уровня повреждения приводит к ускорению роста, более того, существуют осторожные попытки применения этого на человеке. Есть исследовательская группа Мартина Шваба, которая изучает возможности семейства белков Nogo-A для сшивки спинного мозга. Но эти работы длятся десятилетиями. Так не бывает, что ты написал статью на четыре страницы и можно уже это применять на человеке.

Я не утверждаю, что группа Канаверо обманывает. Но нужны более долгие исследования, оценка на больших группах животных. И странно, что они начинают именно со спинного мозга, а не с более простых моделей, например с нервов.

Алексей Кащеев,
врач-нейрохирург, сотрудник Научного центра неврологии

Впрочем, Канаверо вряд ли устроит скромная работа над повседневными медицинскими проблемами. В последних интервью он утверждал, что пересадка головы для него — вчерашний день. Теперь Канаверо собирается переходить ко второму этапу проекта — пересадке головного мозга в донорское тело и обещает в ближайшие 3-5 лет сделать эту операцию на человеке. Хочется верить, что и в этот раз он ограничится трупами.

Петр Талантов
Предзаказ на книгу «0,05. Доказательная медицина от магии до поисков бессмертия» можно сделать на сайте издательства, код на скидку — 005
Книга выходит в издательстве Corpus при поддержке просветительского фонда «Эволюция».

Литература

Sergio Canavero. HEAVEN: The head anastomosis venture Project outline for the first human head transplantation with spinal linkage (GEMINI) // Surg Neurol Int. 2013; 4(Suppl 1): S335–S342.

Allen Furr, Mark A. Hardy, Juan P. Barret, John H. Barkerd. Surgical, ethical, and psychosocial considerations in human head transplantation // Int J Surg. 2017 May; 41: 190–195.

Nayan Lamba, Daniel Holsgrove, Marike L. Broekman. The history of head transplantation: a review // Acta Neurochir (Wien). 2016; 158(12): 2239–2247.

Shuai Ren et al. Reconstruction of the spinal cord of spinal transected dogs with polyethylene glycol, 26-Mar-2019;10:50

У пересадки головы нашлись сторонники // Смотрим

• Профиль

Пересадка головы

13 июня 2015, 16:02

Программиста Валерия Спиридонова пригласили на ежегодную встречу нейрохирургов в американском Аннаполисе, чтобы россиянин, страдающий неизлечимой болезнью, сам рассказал специалистам, почему хочет рискнуть своей жизнью и стать первым человеком, которому проведут операцию по пересадке головы.

Программиста Валерия Спиридонова пригласили на ежегодную встречу нейрохирургов в американском Аннаполисе, чтобы 30-летний россиянин, страдающий неизлечимой болезнью, сам рассказал специалистам, почему хочет рискнуть своей жизнью и стать первым человеком, которому проведут операцию по пересадке головы.

Эксперименты по пересадке головы проводились со времен холодной войны. США и СССР соревновались не только в освоении космоса и гонке вооружений, но и в поисках прорывных технологий в медицине. Правда, тогда в качестве пациентов выступали животные. Основоположником мировой трансплантологии был Владимир Петрович Демихов. Еще в 1937 году он сконструировал и вживил собаке первое в мире искусственное сердце. В списке его заслуг – первые в мире экспериментальные пересадки комплекса сердце-легкое, изолированного легкого, печени, а также пересадка второй головы собаке. Но о том, чтобы провести подобную операцию на человеке? тогда и мыслей не было. А теперь появились.

У Валерия Спиридонова — редкое заболевание, синдром Вердинга—Хофмана, которое характеризуется спинальной и мышечной атрофией. Новое, здоровое тело могло бы подарить ему новую жизнь.

«Я люблю науку, я люблю медицину, так что, если мне повезет полностью заменить тело и все пройдет хорошо, это позволит освободиться от ограничений, с которыми я живу сегодня, позволит стать более независимым, и это значительно улучшит мою жизнь», — считает он.

Технически, утверждают эксперты, нет ничего невозможного. Однако избегают оптимистичных прогнозов.

«Отсечение на уровне шейных позвонков, связи со спинным мозгом не будет. Миллионы нейронных связей, их не смогут восстановить. Соответственно, мозг не сможет отправлять команды телу – двигаться»- заявил врач-трансплантолог, доктор медицинских наук, профессор Института хирургии им. Вишневского Алексей Чжао.

Современные технологии вряд ли на это способны, хотя подобные исследования проводятся и однажды могут увенчаться успехом. Но есть и еще одна сложность – этического характера. «Не ясно, какая страна, какой институт возьмет на себя моральную ответственность за такую операцию, кто будет входить в группу врачей, и даст ли на это разрешение комитет по этике», — добавил Чжао.

Однако профессор Серджио Канавэро, именно он намеревается провести эту беспрецедентную операцию, уверен в успехе, по его собственным словам, на 90 процентов. Солидная цифра.

«Я сделал это заявление только тогда, когда обрел уверенность, что мне это под силу. Конечно, есть определенный риск, я не могу этого отрицать. Но мой проект призван заверить, что, когда мы с Валерием продвинемся дальше, мы точно сможем обеспечить эти 90 процентов успеха», — добавил специалист.

С будущим пациентом Канаверо общался до сих пор преимущественно через Интернет, а накануне впервые встретился лично. «Он смелый человек, который находится в ужасных условиях. Западной медицине нечего ему предложить. Американцы пригласили меня в США, чтобы я смог выразить мои взгляды, и я счастлив, что получил такую возможность. Америке нужна эта новая область. Это определенный рубеж, финальный рубеж, поскольку за ним будут последствия, выходящие далеко за рамки религии, культуры, будущего, всего», — рассказал врач.

Чтобы провести уникальную операцию, понадобится помощь медицинского сообщества и деньги, много: от 10 до 15 миллионов долларов. Как показала конференция в Аннаполисе, есть готовые оказать поддержку, пусть даже пока только моральную.

«Мы видели, что некоторые специалисты критикуют работу доктора Канавэро. Но, знаете? – Первую пересадку сердца тоже критиковали. А сегодня – это общепризнанная практика», — отметил нейрохирург Уильям Мэтьюс.

Предполагается, что операция пройдет в декабре 2017 года и продлится 36 часов. В команду врачей войдет более ста человек. До тех пор предстоит решить несколько задач. Во-первых, разработать методику введения веществ, способствующих восстановлению нервных окончаний спинного мозга после того, как их удастся связать. Во-вторых, «выточить» ультра-острый скальпель, чтобы не травмировать нервные волокна при разрезах. Ну и, наконец, суметь применить последние достижения клеточной инженерии, способные быстро срастить голову с туловищем.

• новости

• в мире

Весь эфир

И вот голову женщины пересаживают на тело мужчины…

Ученые научились сращивать спинной мозг, проэкспериментировали на животных и трупах. Следующий шаг — пересадка живой головы живому телу

Несколько дней назад в сети появилась сенсационная новость — китайские ученые во главе с итальянским профессором Канаверо провели операцию по трансплантации человеческой головы. Пока не на живых людях, а на трупах. Но провели успешно — электростимуляция нейронов показала, что спинной мозг был соединен! Событие, согласитесь, — незаурядное. Ведь пересадка головы — это, фактически, вторая жизнь для парализованных, или для безнадежно больных, или же для смертельно-травмированных. А между прочим, пересадка головы — это иллюстрация того, что пророчества научных фантастов прошлого становятся реальностью!

Классик научной фантастики Александр Беляев в своем романе “Голова профессора Доуэля” почти сто лет назад описывал сюжеты с отделением и трансплантацией головы. Напомним, головы профессора Доуэля и других персонажей могли существовать отдельно от тела. А потом к головам “пришивали” неродные тела. Так что же, Беляев таки что-то знал?

“Голова профессора Доуэля” в этом контексте интересна не только медицинской достоверностью. Беляев очень метко обозначил проблемы, касающиеся не медицинской, а морально-этической стороны “пересадки” человеческой головы. Например, не используют ли такую операцию мошенники и воры (как профессор Керн в романе)? Ведь что может сделать человека еще беззащитней, чем лишение тела… Но есть и другие проблемы: что же будет чувствовать, например, человек, которому «пришили» к голове женское тело? А что же произойдет со всеми вегетативными навыками, которые имел человек? А что будет чувствовать человек с трансплантированной головой вообще?

Нейрохирург Серджио Канаверо: «У меня был всего час, чтобы пересадить отрезанную голову на новое тело»

Может, и хорошо, что сегодня речь отнюдь не идет об успешной операции по “пересадке” головы? Профессор Канаверо с китайской командой медиков пришили голову от одного трупа – другому, а это говорит лишь о том, что сделан первый шаг к определению рабочей технологии таких операций, а до операций на живых людях — еще очень далеко. Может и так, но…

Если медики действительно вырастили спинной мозг — это прямой путь к реальным пересадкам головы

Как оказывается, трансплантировать голову человека медики пытаются уже десятки лет. И пока — без особого успеха. Проблемы сращивания сосудов, капилляров, дыхательных путей и костей уже решили, но камнем преткновения стал спинной мозг. Именно из-за того, что они не могли совместить ганглии — тела нейронов, отвечающих за наши рефлексы, а следовательно — за движение нашего тела. То есть, проще говоря, если сейчас трансплантировать голову — она получит необходимые полезные вещества — кровь, кислород, гормоны,— но управлять телом не сможет.

Но ученые думают, как это сделать, и об этом – новость из Китая.. А раньше уже успешно проводились операции по отделению и присоединению головы на животных — крысах, собаках и обезьянах. Если на первых этапах зверьки погибали, то в 2016-м году эксперименты закончились успешно.

А недавно, в августе 2017 года, израильские медики успешно провели операцию по удалению опухоли на шейном позвонке. В ходе нее врачи отделили человеческую голову от тела и вернули на место!

Что ж, в ближайшее время ждать успешной пересадки живой человеческой головы на живое тело?..

Операция по трансплантации головы слишком сложная и дорогая, поэтому ждать ее еще долго

Но несмотря на все эти успехи, несмотря на то, что китайские медики утверждают, что уже проблема решена, не факт, что на живом теле нейроны успешно срастутся. И это не единственная проблема, мешающая таки провести трансплантацию головы. Чтобы разобраться, когда же человечеству ждать такие операции, мы обратились к футурологу, социологу будущего — Альберту Фельдману, директору украино-израильского института стратегических исследований им. Голды Меир.

Альберт Фельдман, директор украино-израильского института стратегических исследований им. Голды Меир

Фельдман: “Действительно, не стоит ждать, что операции по трансплантации человеческой головы в ближайшие 30-50 лет “станут на поток”. Они возможны только гипотетически — ведь показывают достаточный успех только на трупах или животных. Также, исходя из имеющейся информации, можно сделать вывод, что такая операция длительная и дорогая — занимает 36 часов, к ней должны быть привлечены около 100 врачей. А ее расчетная стоимость составляет около 12,5 млн евро.

Сейчас невозможно соединить ганглии спинного мозга. Можно соединить кости, сосуды, сам спинной мозг, но не ганглии. А без этого такие операции не будут стоить риска — голова будет жизнеспособна, она получит качественное питание кровью, гормональными веществами, но она не сможет управлять телом. Поэтому, пока не получится создать технологию, которая бы позволила соединять разрезанный спинной мозг с гарантией — такие операции не станут возможны.

Но даже когда такие операции станут возможны, врачам нужно будет учитывать множество нюансов — мы же понимаем, что мозг 80-летнего человека вряд ли подойдет 30-летнему телу. А если добавить сюда же группу крови, резус-фактор, пол, расовое соответствие и другие биологические показатели, то станет понятно, что подготовка к таким операциям будет очень тяжелой.

Все идет к тому, что донором станет именно тело, а не голова. Ведь главная цель — спасти человеческий мозг, то есть — личность. Сейчас по всему миру около 10-12 тысяч людей имеют болезни, при которых тело не выполняет своих функций, а мозг работает совершенно нормально, он может быть и гениальным.. Например, болезнью, которая отнимает и тело, и язык — боковой амиотрофический склероз — страдет всемирно известный физик Стивен Хокинг.

Стивен Хокинг, английский физик-теоретик, известный своими исследованиями в астрофизике, в частности теории черных дыр, популяризатор научных знаний

Впрочем, если операции по трансплантации головы не станут возможны в ближайшие 50 лет, то может случиться так, что тела будут уже не нужны. Ведь вместо них можно будет использовать какую-то биологическую роботизированную субстанцию. То есть, живая человеческая голова может точно так же “жить” на роботизированном теле, как и на человеческом. И это, как по мне, сейчас более реально, чем решить проблему с ганглиями”.

Проблемы пересадки головы — не только медицинские

Как мы помним из романа Беляева, профессор Доуэль был лишен головы силой. Поэтому вопрос: не станут ли операции по пересадке головы инструментом преступников? Впрочем, если сравнивать нынешнее положение дел с сюжетом Беляева. то прослеживается одно принципиальное отличие. Если в романе такая операция подается как элементарная — не требовала ни участия сотни врачей, ни расходов миллионов, то в реальном мире это недешево. Согласитесь, и преступнику проще выбрать более дешевый вариант для совершения преступления. Разве что речь идет о преступнике-миллиардере.

А вот “подлить масла в огонь” конфликта медицины и церкви — операции по трансплантации человеческой головы вполне могут. Ведь и сейчас есть страны и конфессии, которые лояльны к пересадкам органов, а есть такие, что относятся к этому очень критично. По мнению Альберта Фельдмана, таких конфликтов вокруг пересадки головы избежать не удастся. “Однако все конфессии постепенно становятся лояльными к пересадкам органов. Сейчас церковь не выступает против “мелких” трансплантаций, например, кожи. А вот об операциях на почках или печени — уже идут дискуссии. Если подытожить, то все зависит от нескольких моментов — насколько орган важен и останется ли донор после пересадки жизнеспособен. А вопрос, как дальше будут жить донор и реципиент — это, с точки зрения церкви, и есть самое главное” — говорит футуролог.

В любом случае, к спасению человеческого мозга ученые таки придут. Вопрос лишь во времени и в том, кто же станет донором — еще человек или уже робот…

Николай Романюк, Киев

Нет, успешной пересадки головы человека не было

В выступлении на TEDx в 2015 году Серджио Канаверо сделал смелое и дразнящее заявление: он поклялся, что к 2017 году проведет первую трансплантацию человеческой головы. И если вы обращали внимание на популярные сегодня заголовки, вы можете подумать, что он выполнил свое обещание.

Нет.

Канаверо не завершил успешную пересадку головы человека, и очень маловероятно, что он когда-либо это сделает.

Повторяем: еще никому не удавалось успешно пересадить голову человеку.

Вот что вам нужно знать:

Претензия

Серхио Канаверо то появлялся, то исчезал из медицинских новостей в течение последних нескольких лет, но попал в заголовки газет в 2015 году, когда нашел подходящего субъекта для операции, которую он надеялся усовершенствовать: трансплантация головы человека.

Трансплантация головы человека — это именно то, на что это похоже (за исключением того факта, что мы должны на самом деле называть это трансплантацией тела, но как угодно). У пациента — вероятно, у кого-то с дегенеративным заболеванием мышц — будет удалена голова и прикреплена к донорскому телу. Теоретически с помощью этой трансплантации можно вылечить практически любой физический недуг. Если бы вы были парализованы, вы могли бы вытолкнуть ту часть себя, которая делает вас вы на полностью функциональное тело. Если бы несколько органов были настроены на отказ, вы могли бы получить себе совершенно новый набор вместо того, чтобы испытывать удачу в списках ожидания на трансплантацию.

«Слишком долго природа диктовала нам свои правила», — сказал Канаверо на пресс-конференции. «Мы рождаемся, растем, стареем и умираем. В течение миллионов лет люди развивались, и 100 миллиардов человек умерли. Это геноцид в массовом масштабе. Мы вступили в эпоху, когда мы вернем свою судьбу в свои руки. Это изменит все. Это изменит вас на каждом уровне».

Если бы такая процедура стала широко доступной, она могла бы привести к некоторым умопомрачительным изменениям в человеческом обществе. В лучшем случае мы могли бы жить в мире «Сумеречная зона» в стиле , где любой, у кого достаточно денег, мог бы вращаться в идеальных молодых телах до тех пор, пока врачи могли бы поддерживать здоровье их мозгов (что все еще звучит довольно ужасно). В худшем случае, любой, кто видел фильм «Прочь, », может представить несколько ужасных непредвиденных последствий.

Что сложного в пересадке головы?

Помимо довольно неприятных последствий процедуры (на ум приходят Франкенштейн и табу, связанные с вмешательством в мертвые тела), эта идея не лишена достоинств. Большинство ученых и врачей утверждают, что лучше потратить время на совершенствование процедур, которые мы используем для решения проблем, шаг за шагом, но было бы здорово, если бы в ходе одной операции можно было снова заставить парализованных ходить. Так почему же над этим не работает множество людей?

Некоторые вещи относительно легко пересаживать. Возьмем, к примеру, сердце. Да, операции на сердце опасны по своей природе, но у врачей относительно мало труб, чтобы снова подключиться к водопроводной системе реципиента.

Спинной мозг совсем другой.

Врачам еще ни разу не удавалось повторно соединить полностью отделенный спинной мозг. Чтобы восстановить функциональность полностью разорванного спинного мозга, необходимо соединить миллионы нервных соединений, а воссоединить их крайне сложно.

Подумайте о недавней вспышке новаторских трансплантатов, таких как замена полового члена, лица, рук или матки. Каждый из них вызывал свои противоречия и требовал многолетнего сотрудничества между ведущими хирургами в своих областях. В 2017 году мы только начали прикреплять держит таким образом, чтобы нервы соединялись и функционировали достаточно хорошо, чтобы можно было использовать придатки. Совершение такого же подвига всем телом было бы монументальным достижением.

Ранее Канаверо заявлял об успехе в слиянии разорванных спинных мозгов у мышей, но опубликованные им результаты вызвали у некоторых экспертов скептицизм. На самом деле, многие задаются вопросом, рассчитывает ли он вообще на успех в этом начинании.

Другой проблемой является мозг, который является уникальным и хрупким органом. Он начинает деградировать без возможности восстановления в течение нескольких минут после потери кровоснабжения. Свежесобранное сердце, упакованное во лед, может пережить воздушную доставку в грудную клетку, которую оно вскоре назовет своим домом. Мог ли даже охлажденный мозг оставаться в стазисе достаточно долго, чтобы выжить, пока хирурги извлекали его из естественного кровоснабжения и тщательно устанавливали соединения, которые обеспечили бы ему поддержку нового тела? Это маловероятно, особенно если учесть тот факт, что любое повреждение мозга потенциально может свести на нет всю цель трансплантации. Пациент хотел бы поставить свои себя в новое тело, потенциально не приобретают здоровье и подвижность, рискуя потерять свою личность или интеллект.

Это подводит нас к еще одному препятствию. В отличие от трансплантации внутренних органов, получение таких вещей, как пенисы, лица и руки, сопряжено с высоким риском психологического отторжения. Первое успешное донорство полового члена было прервано, когда страдающий пациент сказал врачам удалить его новые гениталии. Трансплантация лица создает аналогичную проблему; все реципиенты органов должны принимать лекарства, чтобы подавить отторжение органа их иммунной системой, но наличие ткани трупа в том месте, где вы когда-то видели что-то столь знакомое и определяющее, как ваше собственное лицо или пенис, может вызывать глубокую тревогу.

Насколько сильнее будет это беспокойство у пациентов, получивших совершенно новые тела? И каково было бы знать, что лекарства, которые вы принимали для предотвращения отторжения, на самом деле боролись за то, чтобы удержать тело от отторжения вас ? Мысль о пациенте, борющемся с осознанием того, что его новообретенное тело отчаянно борется за то, чтобы убить его мозг, по меньшей мере тревожит.

Почему люди говорят, что он пересадил голову?

Начнем с того, что не все могут быть столь же щепетильны в своих медицинских и научных отчетах, как старая добрая PopSci. Звучит как действительно крутая штука, поэтому торговые точки разошлись по ней. Но мы отвлеклись.

«Успешная» трансплантация Канаверо была проведена с использованием двух трупов. Теперь важно проводить совершенно новые операции на трупах. Это не то, что вы хотите просто взять на вооружение с живым пациентом без небольшой практики. Пути к трансплантации полового члена, рук и лица были усеяны трупами. Но эти операции не считались успешно завершенными до тех пор, пока врачи не перешли от пробных прогонов с мертвыми к реальному лечению живых.

Канаверо объявил о 18-часовой операции на трупе в Китае и говорит, что скоро перейдет к совершенствованию процедуры с донорами органов с мертвым мозгом.

«Возможно, процедура действительно хорошо показала «прикрепление» нервов и кровеносных сосудов в широком масштабе, но что с того? Это только начало того, что требуется для работы системы организма», — написал нейробиолог Дин Бернетт в The Guardian . «Еще есть куда идти. Вы можете сварить две половинки разных автомобилей вместе и назвать это успехом, если хотите, но если в тот момент, когда вы повернете ключ в зажигании, все взорвется, большинству будет трудно поддержать вас в вашем великолепии».

Бернетт отмечает, что это нормально для Канаверо, который часто хвастается успехом после сомнительного завершения экспериментов, которые большинство исследователей не считают особенно многообещающими.

В лучшем случае Канаверо просто поторопится. Возможно, он действительно продвигается вперед (извините) и однажды у него будут данные и хирургические методы, необходимые для проведения такой процедуры на живом человеке. А если нет, то, возможно, некоторые из шагов, которые он предпринимает на этом пути — улучшение нашей способности сохранять функцию мозга без притока крови, разработка более эффективных способов заживления серьезных спинальных ран — окупятся тем, что основное медицинское сообщество придет к этому. благодарить его за.

Однако, похоже, что хирург все болтает. На это указывает его склонность пренебрегать так называемым успехом в прессе вместо того, чтобы публиковать статьи для обзора своих коллег. Если он действительно понял, как соединить два несвязанных между собой позвоночника, , почему, черт возьми, он не поделился своими методами с хирургами, работающими с травмами позвоночника?

Как бы то ни было, одно несомненно верно. Даже если трансплантация головы имеет любой потенциал для спасения или улучшения жизней, в разработке все еще находятся гораздо более осуществимые операции и методы лечения. Крайне маловероятно, что трансплантация тела когда-либо станет популярным методом лечения, и, вероятно, ее вообще не будет.

План спасения жизни путем пересадки головы

Валерий Спиридонов из России страдает фатальным генетическим заболеванием. Он считает операцию по прикреплению головы к новому телу своей единственной надеждой. (Макс Авдеев)

Наука

Что будет, если это действительно сработает?

Выпуск за сентябрь 2016 г.

Как маленький белый Лазарь с красными глазами, парализованная мышь снова шла.

Несколькими днями ранее мышь лежала на операционном столе, пока два китайских аспиранта смотрели в микроскоп и оперировали ее позвоночник. Крошечными ножницами они удалили верхнюю половину позвонка толщиной с ноготь, обнажив блестящий участок ткани спинного мозга. Он был похож на Ротко — чистый прямоугольник цвета слоновой кости, разделенный пополам красной линией. Осторожно — мышь время от времени дергалась — они перерезали красную линию (артерию) и перевязали ее. Затем один студент потянулся за скальпелем за 1000 долларов с алмазным лезвием, настолько тонким, что оно было прозрачным. Быстрый разрез спинного мозга сделал задние лапы мыши навсегда бесполезными.

Или так и было бы, если бы другой студент тут же не облил рану жидкостью светло-янтарного цвета, похожей на последнюю каплю разбавленного скотча. Жидкость содержала химическое вещество под названием полиэтиленгликоль, или колышек, и когда студенты снова зашили мышь, химическое вещество начало снова сшивать нервные клетки животного.

Через два дня мышка пошла. Не идеально — его задние ноги время от времени шатались. Но по сравнению с соседней контрольной мышью, которая перенесла такую ​​же операцию, но без колышка, и теперь волочила за собой свои мертвые задние лапы, она блестяще возилась, обнюхивая каждый уголок своей клетки.

Если колышки когда-нибудь окажутся эффективными для людей, это будет практически чудодейственная терапия: несмотря на то, что за последнее столетие на исследования было потрачено много миллионов долларов, у врачей нет возможности восстанавливать поврежденный спинной мозг. Но это не единственная причина, по которой человек, руководивший этим исследованием, хирург из Харбина, Китай, по имени Сяопин Рен, привлек внимание научных кругов.

Восстановление спинного мозга — это лишь часть более крупного и гораздо более дерзкого проекта, которым руководят Рен и хирург из Италии. Подсказки к их плану можно увидеть на стенах лаборатории Рена. Если бы мышь на операционном столе подняла свои красные глаза, она увидела бы три, казалось бы, не связанных друг с другом плаката. На первом изображены две мыши: черная мышь с белой головой и белая мышь с черной головой. На втором изображена обезьяна с толстыми зигзагообразными стежками, опоясывающими ее шею, как колье-чокер. На третьем изображен крошечный русский человечек в инвалидном кресле.

Общее соединение — их головы. Получерные/полубелые мыши выглядят отфотошопленными, но на самом деле команда Рена хирургическим путем поменяла головы, обезглавив каждую мышь и пересадив ее голову на тело другой. Плакат с обезьяной — это кадр «после» трансплантации головы примату, проведенной в лаборатории Рена в январе. А теперь Рен готовится к пересадке головы другому примату, человеку, и русский в инвалидном кресле вызвался сделать это первым.

Здание № 8 больницы Харбинского медицинского университета на северо-востоке Китая, где находится офис Рена, не является безмятежным местом. Фермеры со всей провинции Хэйлунцзян стекаются на лечение, спят на циновках и курят в коридорах, стирают одежду в раковинах и сушат ее на батареях. К 8 утра пациенты выстраиваются в очередь, чтобы подняться на лифте.

В 1959 году советские хирурги пересадили голову и передние лапы одной собаки на спину другой. Это гибридное животное прожило 23 дня после операции; другой прожил 29 дней. (Sovfoto/UIG/Getty)

В этом хаосе Рен кажется тихим, даже робким. Но в его подходе к хирургии нет ничего робкого. Он родился в Китае в 1961 году и жил там до середины 30-х годов, когда переехал в Соединенные Штаты. В 1999 году он работал в команде в Луисвилле, штат Кентукки, которая провела первую в мире успешную трансплантацию руки. При подготовке он практиковал операцию на свиньях, меняя передние конечности между разными животными. Он вернулся в Китай в 2012 году. Рен держит в своем офисе трофей из бронзового свиного уха от команды Луисвилля; надпись гласит: «Без вас мы бы не справились».

Работа Рена по пересадке головы является частью давней, хотя и второстепенной, традиции его профессии. Хирург из Сент-Луиса, штат Миссури, создал первую в мире двухголовую собаку еще в 1908 году, привив голову одной собаки к шее другой. Советские и китайские хирурги повторили этот подвиг в 1950-х годах; одна советская собака прожила 29 дней и могла глотать воду обеими головами. Китайская операция была проведена в университете Рена, а фреска с двуголовым зверем украшает стену в библиотеке.

В 1970-х годах хирург Роберт Уайт из Кливленда, штат Огайо, пересадил головы нескольких макак-резусов на тела других; его сотрудники, как сообщается, обрадовались, когда первый проснулся и попытался укусить кого-то за палец. Уайт не пытался восстановить спинной мозг обезьян (он сосредоточился на том, чтобы сохранить их мозг живым), поэтому никто не знает, могли ли они ходить или двигать руками. Но они ели и отслеживали объекты глазами, и их мозговые волны казались нормальными.

Уайт был эксцентричным человеком, который иногда курил трубку во время операции, и следующие несколько десятилетий он провел, время от времени появляясь в ток-шоу и пытаясь заручиться поддержкой пересадки человеческой головы. Он даже ездил в Киев, Украина, в 1990-х годах, чтобы встретиться там с заинтересованными врачами, но из его усилий ничего не вышло, о чем Рэн сожалеет. «Мы застряли там, где были 40 лет назад», — сказал он мне, не имея возможности лечить заболевания, вызывающие истощение мышц и нервов, паралич или другие нарушения в организме. «Если мы не сделаем эту работу, то через 20, 100, 200 лет мы все еще будем здесь».

Поездка Уайта на Украину, однако, добилась одного: она увлекла мальчика-инвалида по имени Валерий Спиридонов — русский на афише в лаборатории Рена. Спиридонов, которому сейчас 31 год, страдает болезнью Верднига-Гоффмана, генетическим заболеванием, которое истощает мышцы и убивает моторные нейроны — нервные клетки в головном и спинном мозге, которые помогают телу двигаться. Он не помнит, чтобы когда-либо ходил, и сегодня его движения ограничиваются питанием, набором текста, управлением инвалидной коляской с помощью джойстика и чем-то еще. Он сидит, постоянно скрестив правую ногу над левой, а его тело ниже шеи выглядит сморщенным, почти сдувшимся. Его состояние смертельное, но неизвестно, сколько времени ему осталось — по мнению врачей, он давно должен был умереть.

Плакаты в лаборатории Рена иллюстрируют планы трансплантации головы мыши и человека. (Стефен Чоу / Репортаж Гетти)

Спиридонов — технарь; он управляет образовательной компанией по разработке программного обеспечения из своего дома во Владимире, в 190 милях к востоку от Москвы, и внимательно следит за новостями об экзоскелетах и ​​других телесных усовершенствованиях. Во время скайп-интервью в феврале он рассказал мне о друге, который, потеряв руку в промышленном блендере, получил роботизированную. «Он показывает, насколько технологии могут изменить жизнь к лучшему», — сказал он.

Спиридонов возлагал свои надежды на технологии, особенно на радикальную хирургию, после того, как увидел Уайта по телевизору. «В моем случае удаление всех больных частей тела, кроме головы, было бы отлично», — вспоминает он. «Я не видел другого способа побаловать себя».

Операция будет стоить от 10 до 100 миллионов долларов, в зависимости от того, где она проводится, и потребует 80 хирургов. Итальянский партнер Рена сказал, что это может произойти уже в следующем году. Неудивительно, что многие ученые и специалисты по этике резко раскритиковали проект, обвинив хирургов, участвовавших в пропаганде лженауки и порождающих ложные надежды. Один критик даже утверждал, что хирургов следует обвинить в убийстве, если пациент умрет, что он почти наверняка и сделал бы.

Но другие исследователи признают, что проект имеет научное обоснование, пусть и шаткое. Последние несколько десятилетий были золотым веком трансплантационной медицины. Новые хирургические методы упростили повторное прикрепление хрупких структур, а новые мощные лекарства практически полностью устраняют угрозу отторжения. В дополнение к сердцу, печени, почкам и легким врачи теперь могут пересаживать матки, голосовые связки, языки, пенисы, руки и лица. Последние два особенно впечатляют, учитывая все задействованные ткани: мышцы, кожу, кости, сухожилия, хрящи, нервы, кровеносные сосуды. Рен считает пересадку головы следующим логическим рубежом. (Технически операция была бы пересадкой тела, поскольку приобретение нового тела спасает жизнь пациенту. Опять же, голова составляет менее 10 процентов веса нашего тела. Можно ли действительно «пересадить» более тяжелое, большую часть? И если произойдет отторжение, то это будет тело, отторгающее голову, а не наоборот.)

Пересадка головы, конечно же, ставит перед хирургами огромные новые задачи. В отличие, скажем, от пальцев, которые могут сохраняться в течение нескольких дней вне тела, мозг получает необратимое повреждение в течение нескольких минут после потери кровотока. Охлаждение мозга может отсрочить повреждение на срок до часа — этого времени, возможно, достаточно для пересадки головы. Врачам также необходимо проверить, будут ли иммунодепрессанты, которые предотвращают атаку иммунной системы организма на чужеродные ткани, защищать мозг так же, как и другие органы. Но нет оснований думать, что их не будет.

Сяопин Рен готовится перерезать спинной мозг мыши, а затем снова слить его воедино. (Stefen Chow / Reportage by Getty)

Возможно, самым большим препятствием является восстановление спинного мозга, чтобы мозг пациента мог управлять новым телом. Нервы за пределами спинного мозга могут отрасти заново, что объясняет, почему люди, перенесшие трансплантацию рук и лица, могут научиться жевать, улыбаться и снова шевелить большими пальцами. Клетки в спинном мозге не вырастают снова, но химические вещества, такие как колышек, могут сливать клетки, разрывая их мембраны и заставляя их слиться в более крупную гибридную клетку. При нанесении на отрубленные культи спинного мозга грызунов и собак янтарная жидкость может сплавлять нервные клетки выше и ниже места повреждения и, таким образом, восстанавливать связь, пусть даже несовершенную, между мозгом и нижней частью тела. Вот так маленький Лазарь в лаборатории Рена снова смог ходить.

Два человеческих случая дают дополнительную надежду. В одном случае немка попала в аварию на лыжах; другой — поляк, зарезанный ножом. Оба остались парализованными, несмотря на длительную реабилитацию. Но после перенесенных экспериментальных операций каждый заново научился ходить с помощью ходунков. Ни одна из операций не включала в себя штифт или трансплантацию — хирурги использовали ткань из брюшной полости немки и клетки обонятельного нерва поляка, чтобы помочь заживлению их спинного мозга, — но они доказали, что люди с тяжелыми травмами спинного мозга могут при определенных обстоятельствах заново учиться. гулять.

Одним из тех, кто внимательно следил за этими событиями, был нейрохирург из Турина, Италия, по имени Серджио Канаверо. С тех пор, как 30 лет назад он услышал о Роберте Уайте, ему не терпелось самому попробовать пересадить голову, и эти успехи дали ему полуправдоподобное научное обоснование. Он разработал процедуру и объявил о своих амбициях в 2013 году, что вызвало почти всеобщую критику. Тем не менее он начал продвигать эту идею в СМИ и писать ученым-единомышленникам, в том числе Сяопину Рену. Однажды появившись на телевидении, он сел за свой компьютер, чтобы найти нежелательное электронное письмо из России. Валерий Спиридонов хотел поболтать.

Канаверо, которому 51 год, имеет бритую голову и кривую ухмылку. Он приправляет свою речь слащавым сленгом (говорит «хлеб» вместо «деньги») и использует такие реквизиты, как бананы и спагетти, чтобы объяснить повреждение и восстановление спинного мозга. Он рассматривает трансплантацию головы как шаг к радикальному продлению жизни для всех людей. Действительно, он назвал операцию «предприятием по наложению анастомоза головы» или раем, намекая на смерть и воскресение. ( Анастомоз относится к хирургическому соединению двух частей тела.)

Канаверо склонен делать резкие заявления, которые очерняют его критиков и превозносят его собственное мастерство, подобно средиземноморскому Дональду Трампу. «Я увлекаюсь джиу-джитсу, — сказал он мне по скайпу, — поэтому у меня воинственный склад ума, который нужен, чтобы разобраться со всеми придурками, которые приходят с идиотскими вопросами». Его репутации не помогает то, что он сравнивает себя с доктором Франкенштейном и делает легкомысленные ссылки на Йозефа Менгеле, или то, что он опубликовал руководство по соблазнению под названием Donne Scoperte или обнаруженных женщин 9. 0146 .

Критики назвали Серджио Канаверо «сумасшедшим» и «бредовым» за предложение о пересадке головы. (Пьеро Мартинелло)

Более тревожными являются опрометчивые, необоснованные заявления, которые он делает о вероятности успеха операции, и его привычка продвигать свою работу в основном через средства массовой информации — практика, которую большинство ученых считают непристойной, если не неэтичной. Его критики описывают его в блогах и технических сайтах как «коррумпированного» и «бредового» лжеца «с ножом и безумным блеском в глазах». Он «бойко скользит мимо крупных проблем», говорят они, с его « Человеческая многоножка – медицинский ужастик уровня. Его план безумен, «как безумный злодей из Джеймса Бонда», и будет представлять собой «сложно продуманный акт медленных пыток и убийств». Вкратце: «К черту Канаверо».

Тем не менее, Канаверо — опытный нейрохирург, опубликовавший десятки научных статей, в частности, о неврологической боли. Он занимается трансплантацией головы с 2013 года, координируя эксперименты с Реном и южнокорейским хирургом Си-Юном Кимом и излагая свое видение небес в журналах.

Операция, как и большинство трансплантаций, начинается после автокатастрофы или другого несчастного случая, в результате которого у молодого человека умирает мозг. Получив разрешение его семьи, врачи отвезли его в операционную и придали ему сидячее положение для хирургического обезглавливания. Тем временем вторая бригада анестезирует Спиридонова и накачивает его вены жидкостью при температуре 50 градусов по Фаренгейту. Это отсрочит отмирание тканей мозга, но не более чем на час, поэтому хирургам нужно будет действовать быстро, чтобы восстановить кровоток. Они разрезали Спиридонова чуть выше ключицы, вырезав его трахею и пищевод, но оставив щитовидную железу. Они также покрасят его разорванные мышцы, чтобы облегчить прикрепление к новому телу.

Наконец, хирурги разрезали спинной мозг обоих мужчин одновременно, используя увеличенную версию прозрачного алмазного лезвия в лаборатории Рена. (Острота имеет решающее значение для предотвращения повреждения нервной ткани и минимизации образования рубцов. ) Один быстрый удар, и они разорвут последнюю физическую связь между Валерием Спиридоновым и телом, с которым он родился.

Голова Спиридонова плавала по операционной на специальном кране, подвешенном на ремнях-липучках.

Сейчас начнется трансплантация. В то время как команда Рена могла менять местами отрубленные мышиные головы руками, голова Спиридонова плавала через операционную к донорскому телу на специальном кране, подвешенном на ремнях на липучке. Хирурги выравнивали культи позвоночника и связывали два конца вместе, используя колышек, чтобы соединить клетки спинного мозга Спиридонова с клетками донора. Хирурги также вживят электрическую пластину рядом с местом слияния, потому что исследования показали, что разряды электричества помогают установить связь через разорванный спинной мозг.

В то же время другая команда хирургов начинала долгий и грязный процесс прикрепления головы к телу. По мере того, как тикает час, приоритет отдается налаживанию притока крови к мозгу Спиридонова. После этого хирурги устанавливали позвоночник, трахею и пищевод, а затем прикрепляли мышцы с цветовой кодировкой. Одним из жизненно важных шагов будет подключение нервов, передающих сигналы от мозга к сердцу и мышцам, качающим легкие, чтобы новое тело Спиридонова могло дышать и регулировать свое сердцебиение.

Через тридцать шесть часов после входа в операционную новый Спиридонов выкатывался из двери, сидя прямо. Сначала за него будут дышать машины и качать его кровь. Его голова и шея будут закованы в шейный воротник, и врачи будут держать его в коме с помощью барбитуратов или других лекарств. Но через несколько недель, как только врачи заметили признаки восстановления моторики, они уменьшили дозу лекарств и позволили ему вернуться в сознание.

Первым признаком успеха будет то, что Спиридонов откроет глаза или причмокнет. Но врачи, собравшиеся вокруг его кровати, прежде всего следили за тем, чтобы его пальцы согнулись или согнулись на ногах — за любым произвольным движением ниже шеи. Для какого-то признака того, что двигательные сигналы мозга — электрическое воплощение воли Спиридонова — смогли перепрыгнуть через брешь в его спинном мозге и пробудить чужое тело к жизни.

Подход Рена к хирургии несколько отличается от подхода Канаверо, как и его подход к науке в целом. Он более осторожен, и хотя он считает, что Канаверо великолепен, выходки его коллеги, похоже, его раздражают.

Например, Канаверо утверждает, что операция имеет «более 90 процентов» шансов на успех, и пообещала Спиридонову после операции возможность ходить и заниматься сексом. Рен никогда бы не сказал чего-то столь определенного. Рен также не был в восторге, когда Канаверо опубликовал фотографии пересаженной головы обезьяны. Рен не обязательно хочет дистанцироваться от этой операции; он даже показал мне череп обезьяны в своей лаборатории — он коричневый и слегка липкий, с еще прилипшими хрящами. Но он знает, что работа приматов чувствительна, и (в основном негативное) внимание, которое привлекли фотографии, усложнило его жизнь.

Хирурги расходятся во времени проведения операции. Когда Канаверо впервые объявил о своем плане, он сказал, что операция состоится в конце 2017 года, вероятно, в Китае. Он хотел бы провести операцию к Рождеству, потому что думает, что символизм небес, сошедших на Землю в этот день или около него, может помочь ему заручиться поддержкой. Но Канаверо недавно признал, что ему и его команде может понадобиться больше времени — в основном потому, что китайское правительство не дало им зеленый свет. Тем не менее, он настаивает на том, что они могут провести операцию в течение двух лет после получения разрешения правительства, будь то в Китае или в другой стране.

Рен, который руководит большей частью фактических исследований, отказывается назначить дату, говоря, что хотя конец 2017 года не невозможен, все предварительные эксперименты должны пройти идеально, чтобы операция состоялась именно тогда. Его команде все еще нужно собрать данные о сотнях мышей и провести трансплантацию большего количества крупных животных, возможно, собак. Рен также хочет поставить операцию на трупах и, в качестве последнего теста, поменять местами головы двух доноров с мертвым мозгом. На все это нужно время — месяцы, может быть, годы. Подготовка к первой пересадке руки, в которой участвовал Рен, длилась два года, и в этой процедуре участвовало 20 хирургов, а не 80.

Спиридонов тоже не настаивает на быстрой операции. Его вера в технологии — и в Канаверо — кажется непоколебимой, но она сдерживается благоразумием: он говорит, что не подписывался на «дорогостоящую эвтаназию». «Только когда я увижу движущуюся живую обезьяну, движущуюся живую крысу [которая переживает] операцию в течение нескольких месяцев, может быть, лет, только тогда я сделаю это», — сказал он.

До сих пор команда Рена выполняла трансплантацию голов животных только в качестве доказательства принципа, усыпляя существ в течение дня. Будущие эксперименты попытаются продлить их жизнь. Более того, нейробиологи бросили вызов каждой последней ступеньке небес. Возьмем несколько очевидных возражений: да, колышек может соединять нервные клетки животных вместе, но никто не знает, какой процент будет воссоединен у людей. Более того, никто не знает, насколько хорошо эти клетки будут функционировать после слияния. И у врачей не было бы возможности контролировать, какие нервные клетки соединяются вместе, так что клетки, которые первоначально контролировали ноги, могли бы в конечном итоге быть подключены к рукам.

Все это предполагает, что Спиридонов просыпается и что его мозг, который не управлял ходячим телом с тех пор, как он был малышом, знает, что делать.

Однако на каждое возражение Рен и Канаверо могут привести то или иное исследование, показывающее, как они решат проблему. Некоторые исследования показывают, что основные двигательные функции сохраняются, если хотя бы 20 процентов определенных клеток в спинном мозге человека остаются нетронутыми. Таким образом, у Пег может не слиться четыре из каждых пяти нервных клеток, и операция все равно может пройти успешно. И человеческая нервная система может быть несколько пластичной: в экспериментах на людях с поврежденными нервами руки хирурги перенаправляли нерв из грудной клетки в бицепс, и пациенты со временем научились двигать этой рукой. С практикой мозг может преодолеть некоторое несоответствие между сросшимися нервными волокнами.

Прочитав достаточное количество научных работ, вы можете увидеть, как Спиридонов, который ждал этого шанса 20 лет, смог уговорить себя на операцию. Но хотя ни один шаг в пересадке головы не кажется полностью невозможным, каждый из них остается чертовски трудным, и хирургам нужно сделать все правильно с первой попытки. Это как олимпийский фигурист, обещающий сделать шесть тройных акселей подряд, а затем сделать сальто назад. Неважно, насколько она талантлива, вы должны удивляться.

И действительно, обсуждение трансплантации головы как технического упражнения упускает из виду нечто очень важное: даже если хирурги могут это осуществить, должны ли они?

За неделю до того, как я посетил Харбин, репортер из Гонконга опубликовал бульварную статью, в которой Рен был назван «китайским Франкенштейном». Прежде чем Рен согласился поговорить со мной, он вытащил копию с несколькими словами и фразами, выделенными желтым цветом. Мы должны были пройтись по каждому и почему он возражал против этого: ужасный , скрытный , отвращение , не интересуется этикой . Статья, казалось, завладела им — он поднимал ее восемь раз в течение следующих нескольких дней.

Учитывая такую ​​враждебность к проекту, даже те, кто связан с ним лишь периферийно, остаются настороже. Когда прошлой осенью Канаверо и Рен представили в журнал Surgery три статьи о сохранении головного мозга и слиянии спинного мозга, Майкл Сарр, соредактор Surgery и бывший хирург клиники Майо, предпринял необычный шаг, опросив журнал. редколлегии до их рассмотрения. Одна треть правления проголосовала за отклонение документов, но одна треть хотела их принять. (Последняя треть была нейтральной.) Хирургия действительно публиковала статьи в июле, но только для изучения технологий, используемых в качестве потенциального лечения травматических повреждений спинного мозга. То есть журнал не хотел показаться одобряющим трансплантацию головы. «Вы можете себе представить, что все специалисты по этике сходят с ума по этому поводу», — сказал мне Сарр.

Это будет не в первый раз: почти каждый новый тип трансплантации органов в истории встречал жесткое (а иногда истерическое) сопротивление. Канаверо может показаться безрассудным, но Кристиан Барнард, южноафриканец, который провел первую трансплантацию человеческого сердца, технически убил первого донора, женщину с мертвым мозгом, отключив ее от системы жизнеобеспечения без разрешения ее семьи и сделав ей инъекцию калия, чтобы сделать ее официально мертвой. Получатель прожил всего 18 дней. Ричарда Лоулера, который провел первую пересадку почки, в определенных кругах избегали, и он терпел упреки со стороны национальной урологической организации, хотя операция прошла успешно. Совсем недавно трансплантация лица и рук поляризовала хирургическое сообщество. Критики утверждали, что такие процедуры неэтичны, потому что они не спасут жизни, а реципиентам придется принимать иммунодепрессанты, что повысит риск развития заболеваний. Некоторые предсказывали ужасные социальные последствия пересадки лица: семьи доноров преследуют реципиентов и появляются рынки для покупки и продажи красивых лиц. Но пересадки лица и рук оказались весьма успешными, с некоторыми недостатками.

Джеймс Джордано, нейробиолог и нейроэтик из Джорджтаунского университета, не думает, что операция по пересадке головы увенчается успехом или даже приблизится к ней. Но он говорит, что важно учитывать исторический контекст, думая об этичности процедуры. «Я вижу, что это представляет большую часть траектории очень быстрой экспериментальной медицины», — сказал он мне. «Есть те, кто смотрит на это и говорит: «Это ковбойское лекарство». Это Дикий Запад. Это так авангардно. Это так странно». Нет. На самом деле это не так уж и странно». Или, по крайней мере, не более странными, чем когда-то казались пересадки сердца, почек и лица. «Это то, с чем мы флиртовали долгое время».

Пожалуй, самым важным для Джордано является тот факт, что у Спиридонова нет других вариантов лечения, и он дал осознанное согласие лечь под нож. «На этого пациента можно смотреть двояко, — сказал Джордано, — как на идиота или как на астронавта». В любом случае, Спиридонов осознает риски и может отказаться в любой момент, что, по мнению Джордано, имеет большое значение для оправдания операции по этическим соображениям.

Конечно, многие специалисты по этике не согласны с этой оценкой. «Тот факт, что кто-то соглашается причинить вред, не обязательно дает врачу право причинять вред человеку», — сказала мне Ася Паскалев, профессор философии и биоэтик из Университета Говарда, изучающая трансплантацию органов. «Мое согласие на рабство не позволяет вам поработить меня».

Один молодой человек, чьи органы были изрешечены метастазами опухолей, проехал на поезде 1100 миль только для того, чтобы постучать в дверь Рена в Харбине и попросить ехать первым.

Стоимость операции также вызывает опасения. Только в Соединенных Штатах каждый год двенадцать тысяч человек получают травмы спинного мозга, но немногие из них подходят для пересадки головы. Им нужны не столько новые тела, сколько способ починить свои сломанные. Почему бы не направить многие миллионы, которые обойдется пересадка головы, на лечение, которое помогло бы большему количеству людей? Канаверо утверждает, что совершенствование трансплантации головы позволит его команде вылечить паралич спинного мозга, почти как побочный проект, но один критик сравнил это с обещанием построить межгалактические космические корабли еще до того, как мы приземлимся на Марсе.

Российское правительство не согласилось оплатить операцию, поэтому Спиридонов собирает пожертвования и продает шляпы, кружки, футболки и чехлы для iPhone в Интернете, чтобы собрать деньги; они украшены логотипом его лица и нового тела, включая мускулистый бицепс. Но продажи идут медленно, и Спиридонов понимает, что сам не сможет собрать достаточно денег. Канаверо надеется сотрудничать с исследователями в США, чтобы выиграть грант в размере 100 миллионов долларов от Фонда Макартуров. За исключением этого, он планирует попросить технологических миллиардеров, таких как Марк Цукерберг, «раскошелиться» на операцию. Если это не сработает, Спиридонов может потерять свое место в очереди к китайскому пациенту, особенно если правительство Китая профинансирует проект. Рен говорит, что к нему обратились около 10 потенциальных пациентов. Один молодой человек, чьи органы были изрешечены метастазами опухолей, проехал на поезде 1100 миль только для того, чтобы постучать в дверь Рена в Харбине и попроситься ехать первым.

Некоторых специалистов по этике беспокоит даже тот факт, что операция может быть проведена в Китае. Китай предоставляет ученым больше свободы в медицинских исследованиях, чем западные страны — например, у него гораздо меньше ограничений на клонирование, и недавно ученые подверглись граду критики за генетическое редактирование человеческих эмбрионов (хотя и нежизнеспособных) с помощью технологии, называемой crispr. Некоторые западные ученые приветствуют это отсутствие брезгливости. Но Китай известен, среди прочего, тем, что извлекает органы у казненных заключенных. (Недавние законы якобы обуздали эту практику. )

Паскалев сказал мне, что трансплантация головы не получит одобрения ни в США, ни в Европе, даже если она будет предложена сегодня. И теоретически, когда западные ученые работают за границей — Канаверо — европеец; Рен — натурализованный гражданин США — «применяются более высокие западные стандарты и правила», — сказала она. Но «надзор и правоприменение за рубежом отличаются, как и культура. Так что все сводится к совести исследователя».

Совесть Рена и Канаверо явно чиста. Они утверждают, что в строгой математике трансплантационной хирургии, когда у вас есть два человека, которые почти наверняка умрут, почему бы не попытаться спасти одного?

В случае успеха трансплантация головы возродит многовековые споры о связи между разумом, мозгом и телом. Находится ли вы внутри вас только в вашем мозгу? Или индивидуальность зависит от конкретного холмика плоти, который вы называете своим телом?

Операция также поднимет социальные проблемы. Только тело производит яйцеклетки и сперму, поэтому любые дети, которые рождаются у людей с трансплантацией головы после операции, не будут связаны с ними генетически. Но они будут связаны с семьей донора тела. Будут ли биологические родственники иметь право посещения или возможность оспорить завещание ребенка? Будет ли супруга трансплантата прелюбодействовать всякий раз, когда они занимаются любовью? И наоборот, будет ли супруг донора жаждать последнего объятия или завидовать новому человеку, занимающемуся сексом с телом его супруга?

Самый глубокий и неразрешимый вопрос заключается в том, будет ли человек после операции чувствовать себя самим собой. При всей своей медицинской ценности исследования на животных здесь бесполезны. Мы можем следить за мозговой активностью животного и получать некоторое представление о том, как обстоят дела наверху, но дальше этого мы в недоумении. Является ли животное довольным, растерянным, страдающим? Рен отказался строить предположения относительно существ в его лаборатории. Но он показал мне неопубликованное видео о пересадке головы обезьяны, и я могу сказать, что после операции обезьяна, похоже, ни о чем не думала (или не чувствовала) — она моргала, когда кто-то тыкал ему в глаза щипцами, и Рен сказал, что тоже может кусаться. Но в остальном он выглядел кататоническим. Когда я спросил, как долго обезьяна прожила после операции (некоторые источники говорят, что 20 часов), Рен остановил видео и снова вытащил таблоидную статью.

В прошлом году Спиридонов присоединился к Рену, Канаверо и другим хирургам в Аннаполисе, штат Мэриленд, где Канаверо представил план пересадки головы Американской академии неврологических и ортопедических хирургов. (Jay Mallin / Zuma Wire)

При изучении психологии трансплантации головы ученые вынуждены прибегать к несовершенным прокси. Некоторые исследования показывают, что человеческий мозг может легко адаптироваться к новой физической форме. С помощью хитроумных экспериментов с манекенами и камерами на шлемах нейробиологи могут вызвать у добровольцев опыт выхода из тела и создать иллюзию обмена ими на тела другого размера или пола. Некоторые эксперименты могут даже заставить людей почувствовать, что у них нос Пиноккио длиной в три руки или фута.

Опять же, эти телесные манипуляции происходили в лаборатории, а не в реальном мире, и длились они всего несколько минут. Другие данные свидетельствуют о том, что наше физическое ощущение себя не такое уж пластичное. Многие люди с ампутированными конечностями испытывают фантомные конечности, призрачное присутствие потерянной руки или ноги. Люди также могут испытывать фантомные зубы, грудь, матку, пенис и толстую кишку (вместе с фантомным метеоризмом). Это означает, что в мозгу есть встроенная внутренняя репрезентация тела — мысленный каркас, который сопротивляется радикальным изменениям. Что еще более тревожно, фантомные конечности часто вызывают настоящую боль — судороги, покалывание, неутолимое жжение. Канаверо, специалист по неврологической боли, уверен, что может облегчить такие проблемы, но если Спиридонов очнется после операции, он вполне может испытать мучительный фантом всего тела.

Самое интересное, что новое тело может повлиять на работу мозга более высокого уровня. В организме могут быть разные концентрации гормонов, которые влияют на половое влечение и другие аппетиты, которые могут быть важными компонентами личности. Некоторые исследования связывают уровни тестостерона и эстрогена с различиями в агрессивности, импульсивном поведении и склонности к финансовым рискам. Другие исследования намекают на то, что кишечные бактерии, которые могут заметно отличаться от человека к человеку, могут манипулировать нашим настроением, выделяя определенные химические вещества.

Даже воспоминания могут измениться. Рассмотрим пианиста, чьи самые заветные моменты связаны с игрой Шопена. Это воплощенных воспоминаний, частично находящихся в ее руках, и они могут исчезнуть, если она проснется, скажем, с телом бухгалтера. То же самое касается спортсменов: они в значительной степени полагаются на то, что ученые называют процедурной памятью (в народе известной как «мышечная память»), которая позволяет мозгу и телу работать вместе с точным временем. Наличие нового тела разрушило бы это время. Исследования спортсменов, получивших травмы и ставших парализованными, показали, что многие после них чувствуют себя другими людьми.

В самом деле, каждый из нас может чувствовать себя таким униженным. Подумайте о своих самых ярких воспоминаниях — временах сильной радости, стыда или страха. Часто вы ощущаете эти воспоминания нутром, как укол, укол или прилив гордости в груди. Но таких реакций, вероятно, не будет после пересадки головы, по крайней мере, поначалу, по словам Паскалева Говарда. «Вы привыкли к этому вздутию живота или к бабочкам», — сказала она мне. — А может и не случиться.

Как минимум, иметь тело другого человека было бы жутко — просто спросите Клинта Халлама. Команда, с которой Рен работал в Луисвилле, может претендовать на первую в мире девятку.0145 успешная пересадка руки, но первая пересадка руки была проведена во Франции, и Халлам был пациентом. Перед операцией он выдавал себя за австралийского бизнесмена, потерявшего правую руку в результате несчастного случая на лесозаготовке. На самом деле он потерял его в результате несчастного случая с циркулярной пилой в новозеландской тюрьме в 1984 году, где отбывал срок за мошенничество. В 1998 году хирурги в Лионе потратили 14 часов на то, чтобы пересадить ему новую руку от мертвого мотоциклиста. Но наличие руки трупа оказалось слишком тревожным для Халлама, и он перестал принимать свои иммунодепрессанты, что вынудило хирургов повторно ампутировать руку в 2001 году. Эта процедура заняла 9 часов.0 минут.

В настоящее время психологи в течение нескольких месяцев перед операцией проверяют предполагаемых пациентов на трансплантацию рук и лица, чтобы избежать повторения катастрофы Халлама. Терапевты также оказывают важную послеоперационную поддержку. Но никакое обследование или терапия не могут подготовить кого-то к пересадке головы, которая сочетает в себе все сложные проблемы идентичности пересадки лица с мучительной реабилитацией пересадки руки. И пересадка головы необратима.

По словам Паскалева, человеческая химера, проснувшаяся после операции, на самом деле больше не будет донором головы или тела, а будет кем-то совершенно другим. В этом смысле пересадка головы не столько спасла бы жизнь Валерия Спиридонова, сколько создала бы новую. Жизнь, похожая на старую жизнь Спиридонова, конечно. Но во многих отношениях — в медицинском, психологическом, может быть, даже в духовном — это было бы нечто совершенно новое, беспрецедентное в истории. «Это выходит за рамки того, что мы когда-либо предполагали», — сказал Паскалев. «И под «мы» я имею в виду человечество».

Спиридонов не слишком беспокоится о рисках, психологических или иных, просыпаться с новым телом. Возможно, неизбежно, учитывая его инвалидность, он приравнивает свою личность только к своему мозгу. «Для меня тело похоже на машину, выполняющую какие-то обязанности или какие-то обычные вещи, просто чтобы поддерживать жизнь», — сказал он мне. Трансплантация «не о философии; речь идет о механике». Казалось, он думал, что приобретение нового тела будет сродни приобретению новой инвалидной коляски.

Тем не менее, постоянное внимание средств массовой информации и неуверенность в том, когда и где будет проведена операция, оказали эмоциональное воздействие. «Я очень, очень устал быть знаменитым, — сказал он мне. «Это утомительно и требует много времени впустую».

Он не особо мечтает о новом теле, отчасти потому, что не знает, насколько сильно он будет над ним контролировать. Очнется ли он после операции, как мышь, которую лечили колышком в лаборатории Рена, — немного пошатываясь, но способный двигаться самостоятельно? Или ему будет еще хуже, чем контрольной мыши — он не сможет использовать ни одну из своих конечностей и будет прикован к инопланетному телу?

Но у него есть одна мечта: купить мотоцикл. Он даже выбрал модель — черный спортивный мотоцикл мощностью 156 лошадиных сил. Он представляет себе, как путешествует по побережью Калифорнии или Италии, сидя в кресле прямо, а не низко, как сейчас, в своем инвалидном кресле. «Я верю, что мне понравится этот опыт», — сказал он.

Услышав его фантазию — о стремительном движении вперед, немного безрассудном — я вспомнил еще кое-что, что он сказал. Я спросила, не испугала ли его операция. В конце концов, врачи не узнают, как пересадка головы ощущается пациентом — ужасает ли она, волнует или каким-то образом и то, и другое одновременно, — пока не сделают пересадку.

Нет, сказал он, он не испугался. «Я бы хотел побыстрее заняться чем-нибудь, а потом посмотрим, во что это выльется». Он ухмыльнулся. «Сначала стреляй, потом спрашивай».

Изучение этики трансплантации головы человека: часть первая

МедицинаНаука

Автор Дэниел Бек

19 июня 2018 г.

«Хирургия около 1922 года», автор Balcer~commonswiki является общественным достоянием в США (через Wikimedia Commons)

Это уже не просто сюжетные точки в плохих фильмах ужасов. Настоящие хирурги и врачи в настоящее время изучают возможность трансплантации человеческой головы. Фактически, хирурги Серхио Канаверо и Сяопин Рен заявили в ноябре 2017 года, что такая трансплантация «неизбежна». Операция не состоялась, но эти два хирурга до сих пор утверждают, что намерены провести трансплантацию головы человека.

Теоретически, в процедуре трансплантации головы человека специальное лезвие, сделанное из алмазов, должно использоваться для максимально чистого разделения спинного мозга донора и реципиента. Отделенная человеческая голова будет поддерживаться в течение определенного периода времени при очень низкой температуре и подключена к насосам для подачи кислорода и кровотока. Спинной мозг донора и реципиента затем сливают вместе с помощью полиэтиленгликоля. Позвонки, кровеносные сосуды, мышцы и органы также будут сшиты вместе. Затем человека помещают в месячную кому, пока кровь и нервные сети восстанавливаются, в надежде, что тело не отвергнет новую голову (или наоборот).

Все это предложение может показаться вам абсурдным; несколько хирургов и врачей также поставили под сомнение предложения Канаверо и Рена относительно этой процедуры с научной точки зрения. Дин Бернетт, нейрохирург и обозреватель The Guardian, , пишет: «Человеческое тело не является модульным. Вы не можете поменять местами детали, как в случае с блоками Lego, взять кирпичик из замка и положить его на пиратский корабль, и он будет работать нормально». Бернетт утверждает, что мозг развивается вместе с телом; как таковой, между ними развивается относительно уникальный интерфейс. Проще говоря, никто не знает, что произойдет между мозгом и телом, если они не используют этот интерфейс, созданный годами роста. Результаты могут быть травмирующими и трагическими.

Более того, экспериментальное тестирование и подготовка к трансплантации головы/тела человека, проведенные Канаверо и Реном, довольно слабы. Канаверо и Рен провели эксперименты по пересадке голов крыс на тела крыс. К сожалению, в одном из этих исследований участвовало 60 крыс, но только 14 из них прожили более 36 часов. Они также утверждали, что успешно отказались от разорванного спинного мозга собаки и обезьяны, но было опубликовано мало доказательств, подтверждающих эти утверждения. Бернетт отмечает, что при пересадке головы обезьяны никогда не приходили в сознание после процедуры и выживали только в течение двадцати часов после процедуры.

Многочисленные этические вопросы, очевидно, возникают в связи с перспективами трансплантации человеческой головы. Как предполагает Пол Рут Вольп на Vox , будет ли попытка операции на людях на данном этапе равносильна убийству? Попытка хирургического вмешательства, скорее всего, приведет к смерти пациента-человека (или, в лучшем случае, к жизни в устойчивом вегетативном состоянии), если она не удастся. Учитывая скудость экспериментальных данных, подтверждающих безопасность и эффективность операции, у человека мало рациональных оснований полагать, что операция на данном этапе развития даже будет успешной. Защитники врачей могли бы ответить, что предлагаемая пересадка головы предлагается как процедура последнего шанса для кого-то, страдающего дегенеративным неизлечимым неврологическим расстройством. Цель операции не в том, чтобы покончить с жизнью человека, а в том, чтобы спасти ее. Пока врачи не манипулируют пациентом, чтобы он согласился на эту радикальную процедуру, когда все еще существуют другие, более безопасные варианты, трансплантация человеческой головы будет столь же этичной, как и любая другая медицинская процедура «Радуйся, Мария».

У неизлечимых пациентов могут быть другие жизнеутверждающие и важные решения, от которых можно было бы отказаться, если бы они предпочли рискнуть с такой радикальной процедурой, как прощание с любимыми, психологическое примирение со смертью и самим собой и контроль над окончанием свою жизнь достойным образом. Врачи, ратующие за проведение этой операции на неизлечимом дегенеративном пациенте, возможно, не заботятся о его интересах. Кроме того, неясно, можно ли считать рациональным решение добровольно пройти эту процедуру (на ее нынешнем этапе разработки). В то время как уважение к решениям пациента, как правило, важно, некоторые явно вредные и иррациональные решения не вызывают такого уважения. Больного, который считал, что заведомо вредное действие излечит его от болезни, например прием большого количества сильнодействующего яда, вероятно, следует отстранить от выполнения этого действия. Аналогией можно считать отсечение головы в надежде на успешную трансплантацию головы.

Еще один важный моральный вопрос касается справедливости и распределения органов. В Соединенных Штатах существует острая нехватка жизнеспособных органов для трансплантации. По данным Объединенной сети по обмену органами (UNOS), в среднем двадцать человек умирают каждый день в ожидании трансплантации органов. Более того, один донор органов может спасти до восьми жизней. Если бы человек пожертвовал для трансплантации все свое тело, а не отдельные органы, это теоретически лишило бы семь нуждающихся людей жизнеспособных органов. Другой вопрос распределения касается стоимости: стоимость процедуры по пересадке головы оценивалась в 100 миллионов долларов США. Может показаться несправедливым тратить столько денег на исчезающе малую вероятность спасения одного человека, учитывая, что эта сумма может сделать для многих других людей.

Теперь предположим, что вышеупомянутые моральные и научные вопросы преодолены, и трансплантация головы становится реальной (если не регулярной) частью процедур трансплантации медицинского сообщества. У нас все еще остается интригующий метафизический вопрос, который может иметь серьезные последствия для морально и юридически напряженных вопросов. Какой человек выйдет из процедуры? Предполагается, что человек, которому изначально принадлежала голова, является «реципиентом» трансплантата, а человек, от которого пришло тело, — «донором».