Содержание
Культура и искусство первой половины XX в. Авангардизм
1. Какие открытия фундаментальных наук в конце XIX — начале XX в. изменили представление о мироздании и были названы «революция в естествознании»? Что нового было сказано наукой об обществе и человеке в начале XX в.?
Открытие элементарных частиц и проникновение в тайны материи уже тогда назвали революцией в естествознании, поскольку они привели к пересмотру прежних представлений о материи и в целом о мироздании.
На смену классической (ньютоновской) научной картине мира пришла новая — она называется неклассической картиной мира. В ней особое место отводится случайности (индетерминизм). Человек представляется песчинкой в случайном мире атомов, и в то же время от позиции человека или его взгляда на мир, оказывается, зависит описание мира. Принцип относительности вводит в картину реальности наблюдателя, человека, субъекта, как говорят философы. Именно относительно наблюдателя или субъекта и происходят все эффекты теории относительности. Картина мира субъективизируется. В этом суть неклассического подхода к объяснению мира. «Природа познавалась как существующая сама по себе, в своих собственных взаимодействиях. Под влиянием теории относительности наметилась тенденция к субъективистским формулировкам» (А. Н. Уайтхед, 1925). От картины мира, где царит окончательная истина, произошел переход к пониманию мира с точки зрения субъекта, будь он наблюдатель в определенной системе отсчета или человек со своим субъективным взглядом на мир. Такой подход к восприятию мира проявился во всех сферах человеческой деятельности — в культуре, науке и т. д. Так поэт, художник эпохи модернизма (1880—1960-е гг.) стремится представить свой личный неповторимый взгляд на мир. В науке проявляется интерес к изучению человека, человеческого сознания и т. д.
Популярны стали произведения сторонников философии жизни А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, которые взывали к признанию иррациональных сторон поведения и психики человека. В начале XX в. по-иному были поставлены проблемы изучения человеческого сознания, особенно процессов художественного мышления и творчества, а также общественного поведения личности и масс.
Учение о бессознательных мотивах, влечениях стало не только методом восстановления душевного равновесия пациентов, но и инструментом художественного творчества. Оно легло в основу многих трудов по философии, истории, искусству и литературе.
Не меньшее значение для понимания особенностей художественного творчества и познания имело учение французского философа А. Бергсона о творческой интуиции.
В конце XIX — начале XX в. в странах Европы и США получила развитие социология — наука о различных сторонах развития общества и общественного поведения людей. Широкую известность приобрели труды М. Вебера.
2. Чем был обусловлен поворот в общественной мысли, литературе и искусстве первой трети XX в. от рационализма и реализма XIX в. к модернизму и авангардизму? Назовите представителей символизма в поэзии и изобразительном искусстве. Объясните особенности стиля модерн.
Причины поворота к модернизму и авангардизму: бурное развитие различных направлений, поиски и эксперименты в искусстве и литературе рубежа веков (1880—1914 гг.) получили дальнейшее развитие и переосмысление. В 1920—1930-е гг. на искусство и литературу оказывали огромное влияние совершенно новые явления и события: мировая война и ее последствия, революции, социальные конфликты, подъем национализма.
Представители символизма в поэзии: Ш. Бодлер, П. Верлен, С. Маларме.
Представители символизма в изобразительном искусстве: О. Бердслей (Англия), Пюви де Шаванн (Франция), Г. Климт (Австрия), А. Бёклин (Германия).
Стиль модерн. Модерн — это игра с мечтой и утонченной, таинственной красотой. Для модерна характерны стилизованные природные формы. Стиль модерн легко узнаваем благодаря характерным кривым, плавным, прихотливо изогнутым линиям, получившим выразительное название «удар бича». Наряду с растительными мотивами использовались форма и окраска птиц и насекомых, обитателей морских глубин и раковин. Модерн также обращается к японским гравюрам и плетеным орнаментам древних кельтов.
3. Какие новые явления в умонастроениях, культуре и искусстве были вызваны Первой мировой войной? Что имеется в виду под понятием «литература «потерянного поколения»?
Предчувствия кануна социальных потрясений у многих литераторов порождали настроения пессимизма и тоски. В той или иной форме это находило отражение в творчестве.
Писатели обращались к темам несправедливости в обществе, судьбе творческой личности.
Реальная жизнь не давала оснований для оптимизма, расцветает жанр антиутопии (романы Е. И. Замятина, А. П. Платонова, О. Хаксли, Дж. Оруэлла).
В творчестве литераторов и художников в 1920—1930-х гг. особую значимость приобрели социально-политические мотивы. Социальные движения в ряде стран вызвали к жизни революционные течения в искусстве. В то же время в тоталитарных государствах искусство стало обслуживать эти режимы. В таких странах наука оказалась на службе у войны, а искусство — на службе у пропаганды.
В 1920-е гг. появляется плеяда ярких, талантливых молодых писателей, создавших литературу «потерянного поколения» — так американская писательница Г. Стайн назвала группу американских литераторов, проживавших в Париже (Э. Хемингуэй, Д. Дос Пассос и др.). Это направление в литературе 1920-х гг. отразило протест против бесчеловечной бойни Первой мировой войны. В 1920-е гг. были опубликованы «Фиеста» и «Прощай, оружие!» Э. Хемингуэя, «На Западном фронте без перемен» Э.-М. Ремарка.
4. Почему тоталитарные режимы были враждебны новым поискам в искусстве и литературе?
При тоталитарных режимах искусство и литература должны служить этому режиму – прославлять его и поддерживать. А поиск новых направлений может привести к появлению инакомыслия и в последующем к ликвидации режима.
5. Какие изменения произошли в изобразительном искусстве в 1920—1930-е гг. в странах Азии и Латинской Америки?
В 1920—1930-е гг. искусство в ряде стран Азии, Африки и Латинской Америки сближается с европейским. Особенно это было заметно в Китае, Японии, Индонезии.
В странах Латинской Америки уже в начале XX в. упрочилось так называемое испанское течение в изобразительном искусстве (Мексика, Куба, Чили), а также сказалось влияние французских художественных школ (Венесуэла, Уругвай).
Крупные перемены в искусстве Латинской Америки связаны с деятельностью мексиканских художников. «Великая тройка» — Д. Сикейрос, Д. Ривера, X. Ороско — создала образцы новой монументальной живописи, пытаясь в прямой публицистической форме отобразить революционные события.
6. Назовите основные направления в изобразительном искусстве первой половины XX в. Используйте иллюстрации на вклейке и в тексте.
Постимпрессионизм, кубизм, фовизм, экспрессионизм, неопримитивизм, абстрактный экспрессионизм, супрематизм, дадизм, сюрреализм.
«ИЗМЕНЕНИЯ В СТРУКТУРЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННЫЙ СТАТУС ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ»
Процесс технологического обновления становится условием успеха в конкурентной борьбе на мировом рынке. Новые технологии начинают изготавливаться под заказ производителей той или иной продукции. Проблемы внедрения в таких ситуациях практически устраняются. Площадка для внедрения готова заранее, остается найти научную организацию, которая выполнит технологический заказ. Расширение этого способа технологического обновления, продиктованного потребностями современного рынка, порождает особую деятельность по систематической разработке новых технологий с учетом новых потребностей рынка. Они становятся специфическим товаром и их продажа образует особый расширяющийся сегмент мировой торговли
До последней трети ХХ столетия применение научных знаний проходило преимущественно по схеме: фундаментальные исследования – прикладные исследования – разработка новых технологий – внедрение. Предложение «ноу-хау» шли от науки, а проблема их внедрения осуществлялась как поиск тех или иных видов деятельности, в которых новые технологи будут использованы. Но по мере развертывания научно-технической революции 60-70 годов ХХ века и развития мирового рынка запросы на новые технологии все чаще начинают идти от самого производства.
Процесс технологического обновления становится условием успеха в конкурентной борьбе на мировом рынке. Новые технологии начинают изготавливаться под заказ производителей той или иной продукции. Проблемы внедрения в таких ситуациях практически устраняются. Площадка для внедрения готова заранее, остается найти научную организацию, которая выполнит технологический заказ. Расширение этого способа технологического обновления, продиктованного потребностями современного рынка, порождает особую деятельность по систематической разработке новых технологий с учетом новых потребностей рынка. Они становятся специфическим товаром и их продажа образует особый расширяющийся сегмент мировой торговли.
Все эти процессы, ускоренно развивающиеся в последней трети прошлого столетия, породили новую стадию развития науки и ее взаимодействия с обществом. Возникают технонаука как своего рода симбиоз науки и технологий, ориентированной на запросы рынка. Технонаука опирается на постоянную поддержку бизнеса, который инвестирует исследования, приносящие прибыль. В процессы функционирования технонауки включена ее информационная поддержка. Она обеспечивает не только аккумулированное выражение, но и формирование общественных ожиданий (СМИ, реклама, социологические мониторинги и т.д.) Возникновение технонауки ставит вопрос о ее отношении к традиционным формам общественного потребления научных знаний. в экономике знаний и обществе знаний. Формирование нового типа отношений науки и технологий не отменяет уже традиционно сложившегося типа, представленного цепочкой: фундаментальные исследования – прикладные исследования – разработки – внедрение. Речь идет о взаимодействии обоих типов современных исследований и разработок. В обоих случаях открытия фундаментальной науки выступают основой будущих технологических инноваций. Эти открытия возникают как в проблемно-ориентированных исследованиях междисциплинарного характера, так и в рамках дисциплинарного поиска фундаментальной науки.
Традиционный для науки тип дисциплинарных исследований, как показывает история науки ХХ в., продолжает выступать основным поставщиком научных открытий. Такие открытия могут быть неожиданным результатом усилий, направленных на решения частных задач, зачастую не оцениваемых как магистральные исследовательские программы. Примером тому может служить становление квантовой механики, начатое открытием Планка при решении достаточно частной теоретической задачи – излучения абсолютно черного тела.
Даже по отношению к таким образцам междисциплинарной науки как синергетика (динамика неравновесных систем) исторический анализ выявляет ее дисциплинарные предпосылки и основания. Кооперативные эффекты вначале были обнаружены в исследованиях, связанных с довольно специальными задачами в различных науках: физике и технических науках (исследование лазерного излучения, нелинейных процессов колебания, явления выхлопа и флаттера и т. п.), в химии (реакция Белоусова и др.) в биологических дисциплинах (взаимодействие клеток в многоклеточных организмах и др.). Их рассмотрение с единой точки зрения было первым шагом к формированию синергетики как междисциплинарного направления науки.
При определении стратегий развития науки необходимо учитывать все эти современные особенности взаимодействия дисциплинарных и междисциплинарных исследований, проблемно-ориентированных исследований и свободных поисковых исследований в рамках отдельных дисциплин.
Первое. Формирование технонауки как важнейшего фактора экономики знаний стимулирует возрастающие капиталовложения в науку. Хотя наблюдается резкий рост инвестиций в науку со стороны бизнеса, одновременно увеличивается государственная поддержка науки и бюджетные расходы на НИОКР. В США только государственные расходы на науку и опытно-конструкторские разработки за последние 5 лет выросли более чем в 1,5 раза (с 83769 млн.долл. в 2000 г. до 132193 млн. в 2005 г.). Рост расходов на науку за это время характерен и для других экономически развитых стран ФРГ, Япония, Франция. Расходы на НИОКР с США составляют 2,7% ВВП, ФРГ -–2,5% ВВП, Японии 3,4 % ВВП. К, сожалению, после распада СССР финансирование НИОКР в России резко снизилось. В 2000 г. оно составило 1,05% от ВВП, в 2003 г. – 1,28%, при значительно меньшем объеме ВВП по сравнению с другими экономически развитыми странами. Эта разница отчетливо видна при сопоставлении общих объемов финансирования науки. В США в 2003 г. они составляли 284,5 млрд. долл. и 291,7 млрд.д. в 2005 г. (суммарные расходы государственного и негосударственного секторов, включая капиталовложения от фирм и корпораций). В России же суммарные расходы на науку составили в 2003 г. 17,9 млрд.долл. В результате резко возросла разница финансового обеспечения рабочего места ученого (оборудование, оплата труда и т.д.). В середине 8о-х г. ХХ в. она была десятикратной в пользу США, сегодня стократной, т.е. в США затраты на обеспечение рабочего места ученого сегодня в 100 раз больше, чем в России. Такая разница в оплате и условиях труда привела к оттоку специалистов за рубеж. По экспертным оценкам «утечка умов» равнозначно потере капитала примерно в 500 млрд.долл. Если это суммировать с такой же величиной прямым вывозом капиталов за рубеж в последние 15 лет, то потери России составят колоссальную величину – примерно 1 триллион долларов.
Второе. Развитие науки в эпоху экономики знаний, сохраняет и даже умножает приоритет фундаментальных исследований. Современная наука по прежнему демонстрирует зависимость практической эффективности научных знаний от развития их фундаментальной компоненты. Во второй половине ХХ века произошли изменения в институциональной структуре фундаментальной науки.
Если в Х1Х и даже начале ХХ вв. она преимущественно развивалась как университетская наука, то во второй половине ХХ в. начинают интенсивно создаваться сети научных учреждений академического типа: например, комплекс национальных научных лабораторий США, сеть исследовательских научных центров в Германии. Сотрудники этих центров по своей основной работе занимаются только научно-исследовательской деятельностью и в отличие от представителей университетской науки не обязаны сочетать исследования с преподавательской работой. Это – аналог российской академической науки, представленной РАН и другими государственными академиями. Таким образом, создана система взаимодействия академической и университетской науки, одной университетской науки в современных условиях уже недостаточно. За счет создания государственных научных центров Германия стремится восстановить развитую фундаментальную науку, которая в годы фашизма, второй мировой войны и в ее итоге была значительна подорвана.
Были разрушены великие немецкие школы в физике, химии, биологии. Такое восстановление требует огромных средств и целенаправленной государственной политики. И хотя в этом направлении за 60 лет в Германии было сделано многое, до сих пор немецкая наука не вернула себе того высокого статуса, который она имела в начале ХХ века. Этот исторический урок следует учесть нашим реформаторам, еще недавно выдвигавших «проекты» ликвидации академической науки и переноса основных исследований в университетскую науку.
Такие проекты разрушительны для науки в целом. Они ориентированы на копирование западного опыта 19 века, но отнюдь не современного. Финансирование фундаментальной науки в большинстве экономически развитых стран увеличивается с каждым годом. В Германии национальные затраты на фундаментальную науку в 2003 г. составили более 30 млрд. долл. Затраты на фундаментальные исследования в США составляют примерно 35 – 40% от общих затрат на науку, т.е. примерно 113 млрд.долл. в 2003 г. и около 120 млрд. долл. в 2005 г. Рост капиталовложений в фундаментальную науку подкрепляется целенаправленной политикой поддержки наукоемких производств, востребующих технонауку, и поддержки прямой торговли продвинутыми технологиями. Важную роль играют систематически проводимые «пиар-акции», разъясняющие обществу пользу науки для роста благосостояния людей и обеспечения безопасности.
В бюджетном послании президента Буша на 2006 г. особо подчеркнута значимость фундаментальных открытий для улучшения экономической производительности, качества жизни, безопасности и обороны. Периодически публикуются и обсуждаются в обществе доклады исследовательской службы Конгресса США о состоянии и прогнозах развития науки, в которых особо выделяется важность фундаментальных исследований. Эту же идею акцентирует доклад Национального разведовательного совета США и «Контуры мирового будущего, Проект 2020». С такой политикой поддержки и укрепления имиджа науки дисонирует наша современная отечественная информационная политика. Начиная с наших реформ 90-х годов и до сегодняшних дней периодически выдвигается и обсуждается идея избыточности для России той фундаментальной науки, которая осталась ей в наследие от СССР. Подчеркивается, что она не востребована нашим рынком. При этом затушевывается тот факт, что разрушение промышленности и ее наукоемких производств в ходе непродуманных реформ, переориентация на сырьедобывающий комплекс явлилась источником невостребованности науки.
Тезис, согласно которому наша страна не столь богата, чтобы вкладывать необходимые средства и поддерживать достаточно конкурентно способный уровень науки (а этот тезис пропагандируется в СМИ) должен быть заменен противоположным тезисом: «мы никогда не станем богатыми, если не обеспечим поддержку и развитие конкурентно способного уровня науки». Если стратегии развития России предполагают отход от сырьедобывающей ориентации, развитие наукоемких производств и выход на мировой рынок с конкурентно-способными «ноу-хау», то имеющийся в России потенциал фундаментальной науки является необходимой предпосылкой успешного решения этой задачи.
Третье. К концу XX столетия развитая фундаментальная наука была только в нескольких странах (США, Евросоюз и Россия). Япония, Китай не имели достаточного уровня и широкого фронта фундаментальных исследований. Доминировала такая политика: для технического прогресса не обязательно иметь собственную фундаментальную науку, достаточно использовать результаты мировой науки, полученные учеными других стран, и довести их до технологических разработок и внедрений. Технологический прогресс Японии в 60х-80х годах XX века реализовывал именно этот подход.
Но в конце XX века с возникновением технонауки и феномена синтеза фундаментальных и прикладных исследований в междисциплинарных программах, ориентированных на освоение сложных, исторически развивающихся систем, ситуация изменилась. Сегодня те страны, которые имеют развитую фундаментальную науку в сочетании с наукоемкими производствами, получают преимущества на мировом рынке экономики знаний. Необходимо также учитывать новые тенденции потребления результатов фундаментальных исследований. В области генетики, биотехнологий, нанотехнологий, «компьютерных наук», ряда исследований наук о поведении и т.п. фундаментальные результаты сразу же очерчивают поле новых технологий, которое на мировом рынке в ближайшем будущем могут принести высокую прибыль.
В этой связи возникают новые тенденции патентования открытий. Формируется мировая патентная система и тенденция патентовать идею вместе с порожденными ею технологиями. Это нечто подобное тому, что сделал в свое время Зингер – изобретатель швейной машинки. Он запатентовал не саму машинку как образец, а ее идею – швейная игла имеет ушко для нитки не на конце, а на острие иглы. И до сих пор его потомки получают выплаты от фирм изготовителей швейных машинок, хотя изделия этих фирм уже принципиально иные, чем тот образец, который изобрел, но не стал патентовать Зингер. Наконец, необходимо учесть еще одну важную функцию фундаментальных наук, не сводимую к экономическому применению их технологических следствий. Фундаментальная наука – это неотъемлемая часть культуры. И научная рациональность является основой для формирования мышления человека в процессе его обучения.
У нас, как и во всех странах, основой обучения является преподавание фундаментальных наук. Когда человек усваивает фундаментальные науки, у него возникает особый тип сознания, который лежит в основании целерациональной деятельности. Кстати, этот тип сознания разрушается сегодня массовой культурой. И восстанавливается он только благодаря тому, что на культуру влияет наука с ее разумностью мышления и четкостью действия. Массовая культура формирует клиповое сознание – некий калейдоскоп восприятий, в котором нет логики. Таким человеком очень легко манипулировать, и, может быть, это одно из предназначений массовой культуры. Научная рациональность заставляет человека думать.
Если не будет науки, то в обществе не возникнут элиты, которые должны им грамотно управлять. Надо четко понимать, что фундаментальная наука обеспечивает основы образования и в целом жизнедеятельность современных общественных организмов. Неудивительно, что такие страны как Япония и Китай сегодня перешли к новой стратегии научно-технического развития. Они обращают особое внимание на формирование собственной фундаментальной науки. Япония тратит на научные исследования 114 млрд.долл., в 7 раз больше, чеи Россия (данные 2002 – 2003 гг.). Расходы на фундаментальные исследования увеличиваются главным образом за счет доли государственных ассигнований (21,3% от общего объема затрат на НИОКР, 1997 г. , 25% — в 1999 г., 30,6% — в 2001 г.). Научное развитие в Японии является предметом государственного планирования.
Третьим базовым планом развития науки и техники, начиная с 2006 г., предусматривается ряд мер по активизации фундаментальных исследований (предоставление национальным университетам статуса «независимого административного учреждения», финансируемого государством, но обладающего правами значительно большими, чем раньше, распоряжаться своими средствами, решать кадровые вопросы и т.п.; расширение конкурсного финансирования проектов по заявкам конкретных ученых или организаций с рассмотрением и оценкой заявок по образцу американского Национального научного фонда; помощь молодым ученым, в частности тем из них, кто проявляет выдающиеся способности, предусматривается создать возможность продвижения по службе, возможность ускоренной карьеры и т.д.)
Китай также нацелен на создание национальной фундаментальной науки. За 10 лет оплата труда высококвалифицированных ученых (профессоров), работающих в этой области возросла в 10 раз, с 70 – 100 долл. в 1995 г. до 700 – 1000 дол. в 2005 году. Значительно увеличилась численность ученых, осуществляющих фундаментальные исследования. Целенаправленно формируются кадры молодых исследователей (многие из них обучаются в наиболее престижных центрах США и ЕС, а затем возвращаются на работу в Китай).
Четвертое. Для современной науки важно решить проблему развития научных школ, постоянного притока молодежи, оптимизации кадрового состава. В Китае, США и др. странах наблюдается рост общего количества ученых, занятых в различных областях исследований. В России картина обратная. Численность академических сотрудников предлагается сократить с 78,5 тыс. в 2005 г. до 70,6 тыс. в 2006 г., а затем до 58,9 тыс. в 2008 году (источник «Известия» 1 июля 2005).
Такое сокращение декларируется в качестве цели сосредоточить финансовые средства на координальных направлениях и избавиться от неэффективных ученых. Но чисто механически, без анализа сложившихся научных школ и направлений такое сокращение производить нельзя. В этой связи уместно напомнить слова великого ученого 20 века Норберта Винера. Он писал в своей книге: «Я – математик», что 95% оригинальных научных работ принадлежат менее чем 5% профессиональных ученых, но большая часть из этих работ, как отмечал Н.Винер, вообще бы не появилась, если бы остальные 95% ученых не содействовали созданию общего достаточно высокого уровня науки. Разумеется, в исследовательских институтах есть балласт, от которого нужно избавляться. Но заранее сказать, исходя из общих соображений экономии средств или их перераспределения, сколько процентов он составляет, невозможно.
Пятое. В современном симбиозе технонауки и традиционных дисциплинарных исследований центральную роль играют национальные программы исследований. Фронт современной науки настолько широк, что ни одна страна не может осуществлять исследования по всему этому фронту. Необходимо выбирать главные направления с учетом имеющихся ресурсов. Именно с этих позиций и формируются национальные программы научных исследований.
Применительно к российской науки они определены. Их сравнение с аналогичными приоритетами науки США и ЕС позволяет зафиксировать ряд совпадений в определении кардинальных направлений. Однако, обращает на себя внимание то обстоятельство, что в отечественных программах национального масштаба отсутствуют программы социально-гуманитарных исследований, тогда как, например, в ЕС они представлены достаточно широко (примерно 40% от общего числа программ). Последнее учитывает возрастающую роль социальных и гуманитарных технологий в жизни современного общества, отечественные же программы ориентированы пока на исследования естественнонаучного и технологического плана.
Проблемно-ориентированные исследования постепенно превращаются в основу научной деятельности. Но отсюда вовсе не следует, что финансирование науки должно быть целиком построено только по программно-целевому принципу и реализации программ на конкурсной основе. Важно уяснить, насколько этот путь обеспечивает генерацию новых идей в науке. Поскольку многие из таких идей возникают при свободном поиске в рамках фундаментальных исследований различных наук, важно сочетать этот поиск с исследованиями по заранее определенным приоритетным программам. При финансировании науки это означает, что необходимо выделение бюджетных средств, которые не включены в приоритетные программы и предусматривают свободный поиск в соответствии с интересами исследователей, исследовательских групп и школ.
Шестое. В экономике знаний формируются разнообразные производственно — потребительские запросы к науке. Но это не исключает проблемы опосредующего звена между наукой и производством. В развитых формах экономики знаний такого рода опосредующим звеном выступают небольшие фирмы консалтингового типа. Основой их деятельности является сбор и анализ информации, с одной стороны, о запросах предприятий сферы производства и услуг, а с другой, о возможностях научных центров и университетов ответить на эти вопросы, создать необходимые технологии на базе фундаментальных и прикладных исследований.
Такие фирмы имеют довольно мощную компьюторную сеть с выходом в интернет и соответствующие, постоянно пополняемые базы данных о запросах корпораций о полученных в сфере науки открытиях, а также возможностях их технологической реализации. Наличие развитой сети посреднических фирм решает проблему внедрения как для технонауки, так и традиционной компоненты науки в их современном симбиозе. В технонауке доминируют запросы производства и сферы услуг, к которым адаптируются программы научных исследований. В традиционной классической цепочке: фундаментальные науки – прикладные науки – разработки – внедрение движения идет в обратном направлении – от достижений науки к производству.
Оба этих варианта соединяются в деятельности посреднических фирм, выступающих своеобразным медиатором в рамках системы «наука – производство». Они одновременно являются звеном – медитатором в современной системе симбиоза технонауки и классических форм научных исследований. В экономически развитых странах формирование сети фирм посредников между наукой и производством (включая сферу услуг) происходило в самом процессе становления экономики и знаний. И если ставится задача построить такую экономику в России, то западный опыт формирования новых связей «наука – производство» следует специально анализировать. Посреднические фирмы, соединяющие науку и потребителя ее знаний, возникали из двух источников. Первый из них это – аналитические центры корпораций, изучавшие конъюнктуру рынка. Те из них, которые не ограничивались интересами только одной корпорации, затем отпочковались в самостоятельные образования.
Второй «источник» формирования фирм – посредников — это аналитические центры университетов, нацеленные на поиск потребителей научной продукции и получения соответствующих грантов. Из них отпочковались самостоятельные фирмы, начавшие работать на рынке знаний и зарабатывать путем поиска и соединения, с одной стороны, «производственного потребителя», а с другой, генератора знаний. Разумеется, этот путь предполагал разветвленную систему наукоемких производств. Но и в этом случае фирмы — посредники не были простым результатом стихийного процесса реализации рыночных запросов.
Многие правительства, заинтересованные в активизации инвестиционной деятельности, давали определенные преференции «фирмам – медиаторам», в том числе и в области налогооблажения (на определенный срок и при условии реальных действий по соединению науки и производства). После того как фирмы обнаруживали свою эффективность и начинали зарабатывать ( а они работают от процента прибыли, получаемой потребителем знаний), налоговые льготы постепенно снимались.
В современных российских условиях можно использовать этот опыт управления связями «наука – производство». Необходимо не устраняться от решения проблем, полагая, что рынок сам все сформирует, и не требовать от фундаментальной науки, чтобы она занималась внедрением своих результатов, а целенаправленно регулировать становление новых связей науки с производством и сферой услуг.
Это конец фундаментальной физики. Опять таки.
Любопытная волновая функция
Американский блоггер Джон Хорган снова взялся за дело. На этот раз он провозглашает конец фундаментальной физики, основанный на увеличивающемся промежутке времени между Нобелевскими премиями, присуждаемыми за фундаментальные открытия.
By Ashutosh Jogalekar
Поделиться на LinkedIn
Поделиться по эл. На этот раз он провозглашает конец фундаментальной физики, основанный на увеличивающемся промежутке времени между Нобелевскими премиями, присуждаемыми за фундаментальные открытия. На самом деле в его анализе есть доля правды; например, премии, присуждаемые за квантовую механику в быстрой последовательности в двадцатых и тридцатых годах, говорят нам, как быстро росли эти области, сценарий, который вряд ли повторится.
Анализ тоже немного обманчив.
Чтобы понять, почему, давайте представим, что Нобелевская премия была учреждена намного раньше, в 1700 году, а не в 1900 году. За разработку законов движения и тяготения Исаак Ньютон наверняка получил бы свою премию за свой монументальный труд Principia , опубликовано в 1687 году. А что потом? Безусловно, в 18 веке были великие ученые, такие как Гук, Гюйгенс, Бойль и Кавендиш, и многие из них могли по праву получить эту премию. Возможно, Кулон получил бы ее за свой закон электростатики, сформулированный в 179 г.8, а Бенджамин Франклин мог бы даже получить его за демонстрацию того, что молния — это форма электричества. Премия могла быть присуждена графу Румфорду (Бенджамин Томсон) за очень важное открытие взаимосвязи между механической работой и теплотой.
Но очень немногие из этих ученых сделали открытия столь же фундаментальные, как открытия Ньютона, и очень немногие из их открытий имеют масштаб уравнения Дирака для электрона, специальной теории относительности или принципа неопределенности. Поэтому, если вы составили список Нобелевских премий между 1700 и 1800 годами, вы могли бы чувствовать себя довольно подавленным по поводу будущего фундаментальной физики, как, кажется, сейчас чувствует Джон. На самом деле было бы справедливо сказать, что такое фундаментальное открытие, как открытие Ньютона, было сделано более ста лет спустя, когда Фарадей открыл свой закон электромагнитной индукции. После этого фундаментальные открытия стали происходить чаще; среди 19Мы, несомненно, включили бы формулировку уравнений электромагнетизма Максвеллом, а также разработку законов термодинамики Клаузиусом, Джоулем, Кирхгофом и другими. Все эти открытия были более чем достойны Нобелевской премии. Но дело в том, что считаете ли вы, что существует корреляция между увеличением временных задержек для получения Нобелевских премий и фундаментальными открытиями, зависит как от периода времени, который вы выбрали для анализа, так и от других факторов.
Когда вы распространяете анализ на более длительные периоды времени, вы понимаете, что история науки часто состоит из относительно пустых периодов, перемежающихся потрясениями. На самом деле эту точку зрения пропагандировал Томас Кун, когда писал о «нормальной науке» и «смене парадигмы». Теперь позвольте мне прояснить, что я на самом деле согласен с Джоном в том, что открытия, сделанные в период расцвета ядерной физики или квантовой механики, действительно уникальны; вы можете открыть атомное ядро только один раз. Но я также думаю, что соотнесение частоты Нобелевских премий с потенциалом фундаментальных открытий в физике может оказаться задачей, чреватой временными сложностями. Вообразить, что мы сейчас находимся в застойном периоде и на пороге потрясений, так же можно, как представить, что у нас заканчиваются фундаментальные вещи для открытия.
Другая причина, по которой людям вроде меня постоянно хочется вздохнуть смиренно, когда я читаю подобные статьи, заключается в том, что наша реакция неизбежно будет такой: «Ну и что?». Дело в том, что большинство ученых в мире не работают над фундаментальными законами, и те из нас, кто работает над применением этих законов, так же счастливы, разрабатывая следствия законов, как их прародители были счастливы, открывая их. Иллюзия о том, что почти каждый физик должен быть одержим фундаментальными законами, была создана рекламными СМИ и потоком предвзятых научно-популярных книг по таким темам, как квантовая механика и космология. Кроме того, то, что называется «фундаментальным», зависит от области науки. Для химика теория (эмерджентной) химической связи так же фундаментальна, как теория квантовой электродинамики для физики. Для эколога теория роста и падения популяций хищников и жертв столь же фундаментальна, как уравнения Максвелла для специалиста по электродинамике. Нейронаука, похоже, находится на пороге открытия множества фундаментальных принципов в своих областях. То, что применимо к одному типу ученых, вполне может быть фундаментальным для другого, поэтому границы между ними никогда не бывают четкими.
Мы не должны забывать одну вещь: даже если мы в принципе перестанем открывать фундаментальные законы, 99% ученых в мире все равно будут продолжать счастливо заниматься своим делом, не моргнув глазом. Дело не в том, что мы не заботимся о фундаментальных законах или не ценим их значения и красоты — очень даже ценим — просто для нас слово «наука» заключает в себе гораздо больше, чем поиск универсальных принципов. Открытие лекарства от рака, определение происхождения человека, создание искусственного листа для сбора солнечной энергии, строительство Гигантского Магелланова Телескопа, наблюдение за течением неньютоновских жидкостей, даже донесение науки до общественности — все эти занятия столь же увлекательны, важны и приносят удовлетворение. как объединение квантовой механики с гравитацией. Таким образом, даже если мы будем открывать все меньше и меньше фундаментальных законов, наука будет по-прежнему предлагать все больше и больше, чтобы обмануть и заинтриговать наши умы. Фундаментальный или нет, он всегда будет источником прогресса и интеллектуального стимулирования. Что еще мы могли бы хотеть?
Выраженные взгляды принадлежат автору (авторам) и не обязательно совпадают с мнением Scientific American.
ОБ АВТОРАХ
Ашутош Джогалекар — химик, интересующийся историей, философией и социологией науки. Его увлекает логика научных открытий и взаимодействие науки с общественными настроениями и политикой. Он ведет блог в The Curious Wavefunction, с ним можно связаться по адресу любопытно[email protected]. Подпишитесь на Ашутоша Джогалекара в Твиттере
Читать дальше
Репродукция
Безрецептурные противозачаточные таблетки могут быть одобрены в следующем году
Вакцины
Новая вакцина против COVID может спасти вашу жизнь; Получите один прямо сейчас, говорит эксперт FDA Единицы
История
50, 100 и 150 лет назад: ноябрь 2022 г.
Информационный бюллетень
Будьте умнее. Подпишитесь на нашу новостную е-мэйл рассылку.
Зарегистрироваться
Подробнее
Предыдущий
Диверсификаторы мира – объединяйтесь!
- By Ashutosh Jogalekar 15 апреля 2014 г.
Next
Нил Деграсс Тайсон прав, но Ларри Саммерс по-прежнему прав0005 15
Поддержка научной журналистики
Откройте для себя науку, которая изменит мир. Изучите наш цифровой архив с 1845 года, включая статьи более 150 лауреатов Нобелевской премии.
Подпишитесь прямо сейчас!
2013 : ЧТО *ДОЛЖНО* МЫ БЕСПОКОИТЬСЯ?
Похоже, фундаментальная физика вступает в новую фазу. И эта новая фаза беспокоит многих физиков.
Человеческое любопытство к природным явлениям всегда превосходило то, что было просто необходимо для выживания. С одной стороны, это любопытство привело к возникновению сложных мифологий и религий. С другой стороны, это привело к восхождению науки.
Стремление объяснить вселенную и сделать окончательные предсказания космических явлений во всех масштабах было одним из ключевых двигателей науки со времен новаторского мышления Галилея, Декарта и Ньютона. Достижения были поистине поразительными.
На самом деле, теперь у нас есть поддающаяся проверке «история» эволюции Вселенной с момента, когда ей было не более минуты от роду, до настоящего времени.
Одним из основных столпов, на которых ученые всегда строили свои теории (так называемый «научный метод»), был фальсифицируемость — теории должны были делать четкие предсказания, которые можно было бы напрямую проверить экспериментами или наблюдениями.
Была надежда, что мы сможем найти теорию, которая объяснила бы не только все силы, которые мы наблюдаем в природе (гравитация, электромагнетизм и две ядерные силы), но и все значения всех «констант природы». (например, относительная сила сил, отношение масс элементарных субатомных частиц и т. д.).
Однако в последние два десятилетия начали появляться идеи о том, что, возможно, некоторые константы природы на самом деле не являются «фундаментальными», а скорее «случайными». Другими словами, вместо одной вселенной, как предлагают эти теории, на самом деле существует огромный ансамбль вселенных («мультивселенная»).
Эти «случайные» константы принимают разные случайные значения в разных членах ансамбля, и значение, которое мы наблюдаем в нашей вселенной, просто соответствует тому факту, что сложность и жизнь эволюционировали. Это означает, что нет истинного физического объяснения значения некоторых констант.
Детали этих моделей не важны. Важно то, что все эти параллельные вселенные могут быть недоступны для непосредственного наблюдения. И это то, что не дает спать по ночам многим физикам. Огромное количество ненаблюдаемых вселенных, кажется, отходят от научного метода в область чистой метафизики.
Для некоторых ученых признание того, что некоторые части нашей вселенной не имеют объяснения на основе первых принципов, означает конец фундаментальной науки. Ну, не так ли? Я так не думаю.
Мы не можем напрямую наблюдать свободные кварки (составляющие протонов), и тем не менее все физики верят в их существование. Почему? Потому что теория кварков («стандартная модель») делает достаточно предсказаний, чтобы можно напрямую проверить , поэтому мы принимаем все его предсказания.
Для принятия идеи мультивселенной и случайных констант необходимо также сделать достаточное количество поддающихся проверке предсказаний в наблюдаемой Вселенной. Если этого не произойдет, то это останется просто предположением, а не теорией. Также все еще есть шанс, что физикам в конце концов удастся сформулировать теорию, не требующую понятия случайных переменных.